Сердце дикарки

Алекса озадаченно смотрела на его быстро удаляющуюся спину, не в состоянии пока полностью понять, что значило его последнее замечание. О да, она прекрасно отдавала себе отчет в проскочившей между ними искре страсти, когда их тела соприкоснулись, но у нее еще была гордость, или по крайней мере жалкая щепотка того, что от нее осталось. Неужели он и правда считает, что она пожертвует остатками своего достоинства и прокрадется в его хижину, как многие другие бесстыжие женщины, которые протоптали тропинку к его уединенному жилищу на краю леса?

Задумчивый взгляд Алексы остановился на Кине, который обернулся взглянуть на нее. Даже на расстоянии она ощущала жар его взгляда, скользящего по ее коже. Потом резко повернулась и заспешила в лагерь. Почему она не сопротивлялась ему, хотя и намеревалась? Как он сумел превратить свои желания в ее собственные, а она стала бессильна перед чарами лихого распутника, укравшего ее девственность? Укравшего! Алекса подавила отчаянный всхлип. Кин Родон толкнул ее туда, откуда нет возврата. Она уступила, уступила, как безмозглая дурочка.

Остановившись под деревом, Алекса прищурилась и посмотрела в сторону лагеря, пытаясь собраться с мыслями и силами. Она все еще ощущала искусные руки Кина, чувствовала вкус его поцелуев, а обоняние дразнил аромат его одеколона, который и теперь витал над ней. Сладостное напоминание об их полуденной встрече, сказала себе Алекса, но она больше никогда и близко не подойдет к Кину Родону. Теперь, когда ей известно, куда ведут его поцелуи, она будет держаться на безопасном расстоянии.

И с этой решительной мыслью Алекса вскинула голову и устремилась в лагерь, чтобы встретиться лицом к лицу с отцом и братом, молясь про себя, чтобы ей удалось вести себя так, будто ничего не случилось. Но кое-что все же случилось. Она и Кин, они были так близки, как только могут быть близки два человеческих существа. Алекса Карвер никогда уже не будет прежней. Он выпустил наружу все ее скрытые желания, заставив задуматься, сумеет ли она когда-нибудь отказать ему. Теперь она знает, какие наслаждения ждут ее в уединенной хижине на самом краю цивилизации…

Глава 5

Луна появлялась и снова пряталась за облаками, а Алекса корчилась и ворочалась на своем тюфяке. Прощальные слова Кина снова и снова возвращались к ней, эхом отдаваясь в памяти. В конце концов Алекса поняла, что ей не уснуть, и побрела к ручью, надеясь развеяться. Минуты проходили, становились часами, а внутри у нее все кипело.

И все же почему она должна отказывать себе в том удовольствии, которое дарят его поцелуи? Чего ей ждать от этой жизни в глухой, дикой местности, где главными ее занятиями будут поддержание порядка в отцовском доме да мечты о самостоятельности? Она скоро начнет все больше и больше завидовать Рассу, который собирается вернуться в цивилизацию и жениться. Так почему хоть раз в жизни не отведать, что это значит – иметь любовника?

Кин хочет ее, а она – его. Все предельно просто. Так почему она должна позволить своей гордости разруби шить это взаимное влечение? «Потому что ты будешь просто очередной зарубкой на ножке его кровати», – напомнила себе Алекса. Кин Родон не ждет ничего большего, чем пары улыбок и нескольких коротких мгновений страсти. Его единственный интерес – насытить свое сладострастие. Он не испытывает к ней ничего. По крайней мере – ничего настоящего. Так, объект удовольствия для глаз, не больше. Настоящий беспокойный бродяга-ветер, затихающий, замирающий на месте, а потом отправляющийся дальше, когда сменится настроение. Кин Родон не хочет связывать себя с одной женщиной, а это прямо расходится с тем, что знает и во что верит Алекса Карвер.

Нет, она не пойдет к нему. Она не склонится перед желаниями плоти. Тяжело вздохнув, Алекса побрела к лагерю. Пусть Кин найдет другую женщину для удовлетворения своих аппетитов. В конце концов, основное, что объединяет ее и Родона помимо физического влечения, – это взаимная неприязнь. А раз построить настоящие отношения с таким мужчиной, как Кин, невозможно, то лучше потушить огонь страсти, пока он не разгорелся.

Алекса занималась приготовлением завтрака, собирала посуду и слушала голос Расса, который взывал к голосу разума и убеждал отца поселиться около Сент-Луиса, как накануне вечером предложила его сестра. Джастин отказался наотрез, после чего последовал очередной жаркий спор. Каждый раз, когда мужчины расходились во мнениях, слова становились все более грубыми, а напряжение в воздухе делалось просто невыносимым, Алекса нервничала. Наконец Расс гордо прошагал к лошади и с топотом умчался, пока не дошло до рукоприкладства.

Озлобленный разговором, Джастин быстро проглотил чашку кофе. Он решил вернуться в Сент-Луис и разыскать хоть кого-нибудь, кто согласился бы провести их сквозь индейские территории.

Когда Алекса наконец-то осталась одна, она опустилась на землю, скрестив ноги, надеясь спокойно поесть. Препирательства отца и брата утомили ее. Она лениво тыкала вилкой в тарелку.

– Можно к вам присоединиться, милая?

Услышав низкий тягучий голос Кина, Алекса подскочила от неожиданности. Призвав все свое самообладание, утвердительно кивнула, потом предложила тарелку гостю.

– Я удивлена, что вы приехали сюда, когда могли бы позавтракать в гостинице. Шеф-повар мог бы предложить вам более достойные блюда, чем моя скромная стряпня.

– Да, но зато сами вы намного привлекательнее, чем Макгри, – заверил Кин, обнимая ее взглядом, не упустившим ни малейшей обольстительной детали.

Жар его взгляда заставил Алексу почувствовать себя неловко, она слегка покраснела и опустила ресницы, чтобы не видеть этих сверкающих синих глаз. Один только вид Кина в наряде из оленьих шкур сотворил что-то странное со всеми ее чувствами. Проклятие, ну почему он так красив? Нужен какой-то закон, запрещающий, чтобы такая сила, поступь, осанка и красота соединялись в одно целое. А когда он улыбался… Алекса чувствовала, что тает, как влюбленная девица. Он мог полностью обезоружить ее этим ослепляющим выражением, оживляющим каждую черточку на лице.

– Я ждал прошлой ночью…

Это было напоминанием о той тяжелой битве, что она вела, – битве разума и тела.

– Сожалею, что вам из-за меня пришлось провести такой бессодержательный вечер, – неискренним тоном ответила она. – Я уверена, что какая-нибудь другая женщина с радостью приютила бы вас, стоило только потрудиться вернуться в город.

Алекса закусила нижнюю губу, жалея о последнем выскочившем замечании. Этим утром у нее не было настроения вступать с Кином в словесную схватку. Внутренняя борьба с собой почти не оставила ей времени на сон, а ссора Джастина и Расса истощила остатки ее терпения. Она предпочла бы воздержаться от баталии с Родоном.

– Возможно. – В его голосе не было ни высокомерия, ни самодовольства, только невозмутимое признание того, что было истинной правдой. – Но вот передо мной та обольстительная женщина, которая разожгла мой интерес, – проговорил он, прикасаясь к ее подбородку и поднимая лицо вверх. – Полагаю, я должен похвалить вашу силу воли. Если бы ваши отец и брат не мешали, то я сам пришел бы к вам.

Это легкое прикосновение вызвало целую волну мурашек, поползших по коже, пока все ее тело не задрожало от его ласки. Как зачарованная Алекса смотрела в его глаза и видела, как в них плещутся волны желания. Почему он так мучает ее? Почему не может оставить в покое? Или он дьявол, пришедший за ее душой и разбудивший в ней такие чувства и ощущения, которых она не желала испытывать. Тем более переживать каждый раз, когда он к ней прикасался.

И вот его губы поймали ее и… Алекса задохнулась, сердце пропустило удар и снова забилось с такой силой, что звук эхом отдавался в ее ушах. Боже, что за поцелуй это был! Поцелуи бывают разные. Но этот оказался особенным, более нежным, чем предыдущие, и более захватывающим. Теперь она знала, куда он может завести ее. Оказавшись в тесном кольце рук, Алекса ощутила, как мощное тело Кина прижалось к ней. Руки ее заскользили по его груди, Алекса приоткрыла губы, встречая второй поцелуй, заставивший ее забыть данную себе клятву держать Кина на расстоянии.

Внезапно он вскочил на ноги и поднял ее вместе с собой, будто не замечая головокружительного эффекта, произведенного его объятием.

– Идемте, тут есть кое-кто, с кем мне хотелось бы вас познакомить.

Алекса позволила Кину повести ее сквозь лабиринт деревьев, окаймлявших ближайший ручей. Она благоговейно замерла, заметив белоснежного жеребца. Такого представителя лошадиного племени ей видеть не доводилось. Алекса привыкла к рабочим лошадям, которых ее отец выводил в поля, но этот жеребец превосходил их всех.

Она нетерпеливо устремилась к коню, но Кин поднял руку и остановил ее.

– Не бросайтесь к нему стремглав, – приказал он. – Кентавр весьма норовист и опасается людей.

Алекса замедлила шаг. Подняв руку, легко прикоснулась к лошадиной морде. Кентавр втянул ноздрями воздух, стараясь уловить ее запах. Потом опустил голову, принимая ласки – Алекса сразу понравилась ему. У Кина отвисла челюсть. Жеребец был известен своим норовистым нравом. Он с трудом подчинялся даже сильной мужской руке. И поэтому вид Кентавра, таявшего от удовольствия, пока Алекса нашептывала ему на ухо успокаивающие слова, вызвал у Родона изумление. Он провел долгие зимние месяцы, завоевывая доверие коня и укрощая его бунтарский дух, и вот Алексе удалось за несколько минут сделать Кентавра мягким и податливым, как замазка.

– Он – красавец, – выдохнула она и прислонилась головой к мощной шее.

– Хотите проехать на нем? – спросил Кин. Он никогда бы не сделал этого предложения, если бы норовистый жеребец не растаял под ее нежным прикосновением. Кин заподозрил, что у Кентавра тоже слабость к хорошеньким женщинам.

Лицо Алексы засветилось, как канделябр.

– Можно, да? Вы не возражаете?

– Нет, если Кентавр согласен. – Кин внимательно разглядывал коня и готов был поклясться, что тот так же одержим ведьмой с серебристыми глазами, как и его хозяин.

Прежде чем Кин успел ей помочь, Алекса ухватилась рукой за гриву и взлетела на спину Кентавра, усевшись по-мужски. Алекса напоминала возбужденного ребенка, рвущегося гулять, и, не дав Кину возможности вымолвить хоть слово, зарысила сквозь деревья.

Она тронула коленом сильного мускулистого жеребца, наслаждаясь ощущением мощного тела. Кентавр прижал уши и рванулся вперед, мгновенно перейдя в галоп, радуясь возможности мчаться по открытому месту.

Алекса выдернула из волос шпильки, и волосы свободно полетели у нее за спиной. Кентавр прыгнул через высокие кусты, и какое-то мгновение Алекса парила, ликуя от неизвестных ей прежде ощущений. Еще никогда в жизни она не передвигалась с такой головокружительной скоростью. Отец всегда запрещал использовать рабочих лошадей для скачек и требовал, чтобы они ездили медленно.

Алекса почти не сомневалась, что у белого жеребца выросли крылья, как вдруг до ушей Кентавра донесся резкий свист хозяина. Конь на мгновение сбился с ноги. Когда второй пронзительный свист рассек утренний воздух, Кентавр сделал круг и галопом понесся в том направлении, откуда примчался. Недовольно нахмурив брови, Алекса остановила лошадь.

Гневные складки выступили на лице Кина, а пронзительный взгляд буквально просверлил ее насквозь.

– Что это вы такое собрались сделать? Свернуть вашу проклятую шею?

Грубый тон разрушил очарование момента, и Алекса резко вернулась к настоящему, как парящий воздушный змей, который вдруг потерял поток ветра. Она негодовала на дерзкий тон Кина и вторжение в ее скачку, хотя это была его лошадь.

– Я в состоянии справиться с этим жеребцом, – заявила она, гордо поднимая подбородок. – Я научилась ездить верхом раньше, чем ходить. Нет никакой необходимости обращаться со мной так, будто до сегодняшнего дня мне не доводилось сидеть в седле.

– Прекрасно, – огрызнулся он. – Но по крайней мере поберегите моего жеребца. Я потратил большую часть зимы, тренируя и приручая его, и меня совершенно не прельщает перспектива пристрелить его, если он упадет и сломает ногу по милости какой-то бешеной ведьмы.

Алекса опустила голову и погладила напряженную шею Кентавра.

– Простите, – уныло извинилась она. – Я не подумала… Раздражение Родона притухло, когда он обвел Алексу взглядом, задержавшись на розовых щеках и спутанной массе черных волос, укрывших ее плечи. Боже, она была пленительна! Он непрерывно колебался между раздражением и вожделением, как акробат, идущий по тонкой проволоке. Кину безумно хотелось схватить ее и отшлепать за то, что она перепугала его до полусмерти своим безумным полетом над кустами. Ему показалось, что вот сейчас она перелетит через голову Кентавра и будет растоптана копытами. Но он знал совершенно точно, что если осмелится прикоснуться к ней, то скоро она окажется в его объятиях и мысли его будут заняты совсем не наказанием. Проклятие, ну почему эта сереброглазая чертовка вклинилась в его сердце и отказывается уходить? В жизни Кина и так достаточно трудностей, а еще она появилась и начала мешать его делам.

Когда Алекса спрыгнула на землю, Кин с удивлением смотрел, как Кентавр последовал за ней. Родон поймал нервного жеребенка прошлой зимой, и прошло целых две недели, прежде чем ему удалось приблизиться к тому хотя бы на десять ярдов. Кентавр становился на дыбы и храпел, недвусмысленно показывая, что не желает иметь дело с человеком. Даже кузнец в Сент-Луисе побаивался жеребца, когда Кину доводилось оставлять Кентавра в общей конюшне. А вот теперь Кентавр трусил за Алексой, как послушный щенок, выклянчивая чуточку внимания.

Кин протянул руку, стараясь схватить поводья, но Кентавр резко вскинул голову, прижал уши и отпрыгнул в сторону. Алекса закусила губу, стараясь спрятать улыбку, и наблюдала, как Кентавр вскидывал голову и гарцевал вокруг Кина, не давая ему возможности притронуться к себе.

– Тихо! Стоять! – рявкнул Кин.

Кентавр тут же продемонстрировал своевольный нрав, напомнив Кину, что они проходили почти каждый день. Да, он натренирован нести всадника на своей спине, но никогда, ни за что не утратит свой свободный дух.