Страсть к отравлениям. Ты никогда не узнаешь, чем может закончиться твое чаепитие

В последние годы в косметологии возрождается применение ядовитых веществ. Один из самых опасных токсинов, известных человечеству, производит бактерия Clostridium botulinum – это ботулотоксин. Чтобы убить 20 миллионов человек, достаточно одного грамма. Существует несколько видов этого токсина, один из них в измененной и разбавленной форме входит в состав ботокса. Его используют для лечения серьезных проблем со здоровьем, таких как церебральный паралич и рассеянный склероз, а также для укрепления лицевых мышц с целью уменьшения морщин. Использование яда в погоне за красотой уходит корнями глубоко в историю человечества и возвращает нас к эпохе, когда отравляющие вещества принадлежали скорее к миру магии, а не науки. Шумерская богиня исцеления Гула слыла мастерицей чар и заклинаний и часто имела дело с отравителями. Яд широко распространился в литературе в качестве сюжетного приема: его варят коварные ведьмы в «Макбете», твердя заклинание: «Взвейся ввысь, язык огня! Закипай, варись, стряпня!»; госпожа Бовари травится мышьяком, а ядовитое яблоко из «Белоснежки» знакомо детям во всем мире. Даже история такого на первый взгляд безобидного персонажа, как Безумный Шляпник, из «Алисы в Стране чудес» Люьиса Кэрролла становится весьма трагичной, если копнуть поглубже. В прошлом шляпники обрабатывали войлок нитратом ртути – веществом, которое при комнатной температуре превращается в пар словно по волшебству. Шляпники волей-неволей дышали этими парами за работой и часто страдали от симптомов отравления ртутью, в особенности это касалось мозга и нервной системы. Отсюда и поговорка: «Безумный как шляпник».

Самым знаменитым из всех писателей, которые видели в ядах основной источник вдохновения, была, разумеется, Агата Кристи. Она заинтересовалась токсинами, работая в аптеке. Ее пригласили на должность помощницы фармацевта, когда она работала медсестрой в больнице во время Первой мировой войны. В процессе она получила обширные знания в области ядов. Когда началась Вторая мировая война, Кристи вызвалась работать добровольцем в диспансере больницы Университетского колледжа в Лондоне, где возобновила свое обучение. Будучи заядлой читательницей уголовных дел, в дальнейшем она основала несколько своих сюжетов на историях реальных преступников. Например, доктор Харви Криппен[15 - Американский врач-гомеопат и дантист, ставший фигурантом одного из самых громких дел об убийстве в криминалистике XX века. Убил жену и жестоко расправился над останками, чтобы избежать разоблачения. Был первым преступником, чье задержание стало возможным благодаря радиосвязи.] вдохновил Кристи на роман «Испытание невинностью», изданный в 1958 году.

Любопытно, что фармацевт, который обучал Кристи в английском городе Торки, стал прототипом злодея в одной из ее самых эзотерических работ «Вилла «Белый конь», опубликованной в 1961 году. Этот же роман неоднократно упоминали во время громкого судебного процесса в Олд-Бейли в июне 1962 года – считалось, что обвиняемый черпал из книги вдохновение. Сам преступник это отрицал. Тем не менее, книга сыграла не последнюю роль в его деле. Участвовавший в расследовании патологоанатом читал «Белого коня» и предположил – и, как выяснилось, оказался прав, – что отравитель использовал тот же необычный яд, что фигурировал в романе, – таллий. В истории Великобритании не было случаев злонамеренного использования таллия, пока на криминальную сцену не вышел юнец, одержимый этим и другими токсинами, – 14-летний школьник из Нисдена Грэм Янг.

I

6 Июля 1962 года

Олд-Бейли

Таллий одно время прописывали детям от глистов, затем признали опасным. Иногда его дают как лекарство, но тщательно выверяют дозу, она зависит от веса пациента. Теперь, кажется, им травят крыс. Этот яд не имеет вкуса, легко растворим, всюду продается. Нужно лишь одно – чтобы не заподозрили отравления.

    Агата Кристи, «Вилла «Белый конь»

Пролог

Очарование трагедии

В то утро воздух за стенами центрального уголовного суда Олд-Бейли был насквозь пропитан серой и дымом. С начала недели в городе стоял плотный смог, что не на шутку встревожило свидетелей Великого смога 1952 года[16 - Великий смог – серьезное загрязнение воздуха, произошедшее в Лондоне в декабре 1952 года. Во время антициклона, принесшего холодную и безветренную погоду, загрязняющие вещества (в основном уголь) собрались над городом, образовав толстый слой смога.]. Тогда катаклизм унес жизни по меньшей мере 12 тысяч лондонцев. Несмотря на принятие Закона о чистом воздухе, в декабре 1962 года, когда ядовитый туман вновь окутал город, погибло еще 700 человек. Только тогда в законы были внесены дополнительные изменения. Запах в английской столице в тот день был не единственным напоминанием о том, насколько смертоносными могут быть химические вещества, особенно там, где законы не работали или умело обходились. В зале № 1 суда Олд-Бейли сидел еще один предвестник трагедии.

Здание Олд-Бейли располагалось в 200 ярдах к северо-западу от собора Святого Павла. Раньше на его месте стояла укрепленная римская стена, в честь которой учреждение и получило свое название. Средневековое здание суда было разрушено Великим лондонским пожаром в 1666 году. После восстановления оно, наряду с Ньюгетской тюрьмой, просуществовало немногим больше века. И суд, и тюрьму в дальнейшем снесли. Новое здание Олд-Бейли открыл король Эдуард VII в 1907 году. Три года спустя в зале суда № 1 состоялось первое сенсационное заседание. Доктора Хоули Харви Криппена приговорили к смертной казни за убийство его супруги Коры Генриетты.

За ним последовали другие громкие дела: Эдит Томпсон[17 - Осуждена и приговорена к смертной казни через повешенье в 1923 году за якобы пособничество в убийстве своего мужа Перси, которого зарезал ее любовник Фредерик Байуотерс. Прямых доказательств ее вины не обнаружили, тем не менее присяжные вынесли обвинительный приговор.], Джон Реджинальд Кристи[18 - Британский серийный убийца, за чьи преступления повесили невиновного Тимоти Эванса. Самого Кристи казнили в 1953 году – спустя четыре года после обвинения Эванса, которого реабилитировали посмертно.], Рут Эллис[19 - Последняя женщина в истории Великобритании, подвергнутая смертной казни. Была казнена после признания виновной в убийстве своего любовника Дэвида Блейкли.]. Ради них зеваки охотно занимали очередь за день или даже за два на Ньюгейт-стрит, чтобы успеть попасть на местечко на общественной галерее в зале суда. За год до того, как наш герой оказался на скамье подсудимых, участники и зрители процесса по делу о публикации романа «Любовник леди Чаттерли» на законных основаниях утверждали, что стали свидетелями начала моральной и культурной революции – в ходе разбирательства издательство «Пингвин Букс» оправдали по обвинению в непристойности[20 - Роман «Любовник леди Чаттерли» называли непристойным в языковом плане, после публикации в Великобритании министр внутренних дел приказал изъять тираж и запретить «непристойную литературу». Роман конфисковали в 1929 году и не издавали до 1960 года. Алэн Лейн, владелец издательства «Пингвин Букс», настоявший на публикации полной версии романа, попал под суд по Акту о непристойных публикациях. Процесс имел историческое значение и стал отражением конфликта поколений и классов. Издательство и владельца оправдали.].

В то время в правовой системе действительно происходили важные изменения. Сторонники кампании за отмену смертной казни воспользовались отвращением, вызванным в обществе казнью Рут Эллис – молодой матери, которая застрелила своего партнера-насильника в 1955 году. Движение получило всестороннюю поддержку. 6 июля 1962 года газета «Дейли Геральд» опубликовала петицию от имени графа Харвуда, которую подписали 6 825 человек. В ней премьер-министра Гарольда Макмиллана призывали отменить смертную казнь, а читателям напоминали, что некоторые категории убийств уже не караются смертью. В статье отмечалось:

«Повешение меньшего числа убийц НИКАК не повлияло на количество убийств. Ясно только ОДНО: закон в том виде, в котором он действует в Великобритании, абсолютно нелогичен. Преступник может избежать петли, но при этом смертный приговор выносят человеку, который в порыве гнева убивает выстрелом. Изменить закон и подвести ВСЕХ убийц под смертную казнь – значит повернуть время вспять. Но решение ЕСТЬ: навсегда избавиться от отвратительного ритуала повешения».

Описанная нелогичность закона косвенно отсылала к делу Джеймса Хэнрэтти, повешенного за три месяца до публикации. Хэнрэтти признали виновным в убийстве ученого Майкла Грегстена на трассе А6. Его возлюбленную Валери Стори преступник изнасиловал и пять раз выстрелил в нее. Чудесным образом ей удалось выжить. Это кровавое убийство стало одним из самых противоречивых преступлений нового времени – главным образом потому, что значительная часть общественности считала Хэнрэтти невиновным[21 - В 1999 году, после передачи дела Хэнрэтти в Комиссию по рассмотрению новых уголовных дел, образцы ДНК с нижнего белья Валери Стори и носового платка, принадлежавшего Хэнрэтти, подтвердили совпадение с образцами, предоставленными матерью и братом преступника. Доказательная ДНК в два с половиной миллиона раз с большей вероятностью принадлежала Хэнрэтти, чем кому-либо другому. В 2001 году его тело эксгумировали, чтобы извлечь ДНК. Она в точности совпала с ДНК, сохранившейся на нижнем белье и носовом платке.].

Хотя имя Хэнрэтти не упоминалось в статье, его тень незримо пропитывала чернила. Незамеченной осталась другая отсылка – «преступник, избежавший петли». Впрочем, газетных заголовков было достаточно, чтобы догадаться, о чем идет речь – о судебном процессе, который состоялся накануне в зале суда № 1 в Олд-Бейли.

Трижды постучав молотком, секретарь объявил:

– Всем встать, суд идет!

Зал наполнил нестройный скрежет стульев. Мгновение спустя открылась боковая дверь и вошел судья Мелфорд Стивенсон – в парике и отделанной горностаем мантии. Стивенсон родился в приморском городе Ньюки в графстве Корнуолл в 1902 году и с 1957 года занимал пост судьи в Верховном суде. Двумя годами ранее он возглавлял защиту Рут Эллис, но в ходе разбирательства практически ничего не сказал от ее имени. После вынесения смертного приговора Стивенсон объяснил, что его пассивность была пожеланием клиентки. Эллис заранее предупредила его, что хочет поскорее воссоединиться со своим мертвым любовником. На протяжении своей карьеры Мелфорд Стивенсон заслужил противоречивую репутацию. Он питал слабость к суровым наказаниям (в 1969 году отправил близнецов Крэй[22 - Братья-близнецы Крэй – преступники, контролировавшие большую часть организованной преступной деятельности в Лондоне на рубеже 1950-х и 1960-х годов.] за решетку минимум на 30 лет каждого) и редко стеснялся в выражениях. Однажды он назвал изнасилование одной молодой женщины «малоубедительным» только потому, что на нее напал бывший партнер. Иногда Стивенсон сухо и неуместно шутил. Одному обвиняемому, оправданному за изнасилование, он как-то сказал: «Вижу, вы родом из Слау. Ужасный город. Туда и возвращайтесь».

Дело, которое он рассматривал в июле 1962 года, стало громким значительно позже. В тот летний день судья удобно устроился в своем кресле, зрители в зале снова расселись по местам. Общественную галерею под стеклянным куполом заливал солнечный свет. Она выступала над залом, словно театральный балкон. На стульях сидели мужчины в костюмах и рубашках с открытым воротом, женщины – в летних платьях с наброшенными на плечи кардиганами. Зрители то и дело прикладывали ко лбам носовые платки и обмахивались сложенными в гармошку листами бумаги, спасаясь от духоты.

Место в первом ряду занимала очень симпатичная молодая женщина с темными волосами. Она ничем не выдавала своего волнения, только крепко держала за руку почтенную даму, стоявшую рядом. Под ними, напротив кресла судьи, бок о бок сидели стороны обвинения и защиты. Каждый раз, когда кто-то из участников заседания вставал, раздавался глухой стук – кресла, обитые зеленой кожей, как в театре, откидывались назад.

Места позади защиты занимали городские чиновники и члены коллегии адвокатов. Журналисты (исключительно мужчины) по обе стороны скамьи подсудимых уже строчили в блокнотах стенографические закорючки. Как опытные посетители судов, они понимали, что заседание долго не продлится – ложа для присяжных была пуста.

Какое-то время в зале царила тишина, если не считать низкого гула отопительных труб, случайных скрипов и сдавленного покашливания публики. Но тут раздался слабый звук шагов где-то под залом суда. Шаги становились все громче, и вот в зал вывели миниатюрную фигурку в окружении крепких охранников в форме.

Зрители на общественной галерее инстинктивно подались вперед. Молодая женщина в первом ряду крепче сжала руку пожилой дамы. На местах для прессы ветеран судебного репортажа из газеты «Дейли Экспресс» Арнольд Лэтчем вытянул шею, чтобы лучше видеть, его примеру последовал Питер Харрис из «Дейли Миррор». Оба журналиста давно привыкли к трагедиям, ужасам и необъяснимым историям, которые разыгрывались в Олд-Бейли каждый день. Криминальных репортеров сложно шокировать, но в тот день газетные статьи Лэтчема и Харриса в полной мере отразили специфичность заседания.

Обвиняемый открыл рот всего раз. Он подтвердил свое имя и адрес в пригороде Нисден, признал себя виновным по трем пунктам обвинения в незаконном и умышленном применении «вредного вещества». Затем он сел на край скамьи подсудимых, которую специально приподняли на один уровень с судейским креслом. Обвиняемый совершенно терялся в огромной, 16 на 14 футов, камере, с трех сторон защищенной двойным противоударным стеклом. Обычно в ней размещали десять и более обвиняемых в сговоре. Но Грэм Фредерик Янг был один. На момент суда ему исполнилось всего 14 лет.

Питер Харрис из «Дейли Миррор» описал его как «темноволосого и бледного парнишку, который и бровью не повел во время суда». Десять лет спустя репортер Арнольд Лэтчем будет вспоминать: «В тот летний день, 5 июля 1962 года, он расслабленно сидел на скамье подсудимых, скрестив ноги, в опрятном темно-синем школьном свитере и серых фланелевых брюках». Для заключенного из камеры под Олд-Бейли Грэм выглядел крайне необычно. Маленький, но долговязый, с острым лицом и аккуратно зачесанными направо черными волосами, он холодно поглядывал на судью, адвоката и репортеров – все они единодушно прозвали его Мальчиком-отравителем. Его бесстрастного взгляда избежала только общественная галерея. Грэм старательно отводил глаза от двух женщин, державшихся за руки.

Но вскоре его внимание привлекло движение на скамье адвокатов. Со своего места встал Эдвард Джеймс Патрик Кассен, отточенным движением пригладив свою черную мантию. Уроженцу Лимерика Кассену было под 60, во время войны он работал юрисконсультом для МИ5[23 - Национальная служба безопасности Великобритании.], первый кабинет ему выделили в тюрьме Уормвуд-Скрабс. В 1944 году он провел знаменитый допрос П. Г. Вудхауса насчет радиопередач, которые автор популярной серии книг «Дживс и Вустер» записал при финансовой поддержке нацистов для трансляции в США. Кассен входил в число шести консультантов Министерства финансов и зарекомендовал себя как строгий, но крайне справедливый служитель закона. Поговаривали, что заключенные даже присылали ему открытки.

Кратко описав детство Грэма (в жизни обвиняемого были вещи и поинтереснее), Кассен изложил суть жуткого дела: мальчик в течение нескольких месяцев подмешивал сурьму и тартрат калия сурьмы в еду своего отца, травил пакеты с ланчем школьного друга, а в чай сестры добавлял белладонну. Мотивы во всех трех случаях были неодозначными. Обвиняемый не ревновал и не желал смерти своим жертвам. Как объяснил Кассен, мальчик на скамье подсудимых просто хотел узнать, как каждое вещество повлияет на трех разных человек. Даже обвинение было вынуждено признать, что в действиях Грэма не было по-настоящему злого умысла. Он, скорее, проявлял «странный и опасный интерес» к ядам и на удивление неплохо в них разбирался. Кассен подробно описал симптомы, от которых страдали все три жертвы, и отметил, что им невероятно повезло остаться в живых. Отец мальчика заработал необратимое повреждение печени, не говоря о полученной психологической травме. Затем Кассен извлек из стопки бумаг перед собой лист «Вещественное доказательство № 25» и целиком зачитал заявление Грэма суду:

«Я крайне заинтересовался ядами, их свойствами и действием еще в 11 лет. В мае прошлого, 1961 года я купил 25 миллиграммов тартрата калия сурьмы в аптеке «Рис Лимитед» на Нисден-лейн. Через пару недель я опробовал этот яд на своем друге Джоне Уильямсе…»

Особое впечатление на публику произвел следующий отрывок:

«Отмеренные мной дозы не были смертельными, но я понимал, что поступаю неправильно. Я как будто впал в зависимость, только вот наркотики принимал не я».

При этом Кассен подчеркнул, что, хотя Грэм и травил домашнюю еду, суду стоит принять во внимание, что скоропостижная кончина его мачехи с этим не связана – вскрытие подтвердило смерть от естественных причин.

Закончив выступление, Кассен сел на место. Грэма в суде защищала 35-летняя Джин Саутворт. Уроженка ланкаширского города Клитеро, во время войны Саутворт работала дешифровщицей в Блетчли-парке и прошла через многое, чтобы добиться практики в коллегии адвокатов по уголовным делам. На тот момент в отдельных госорганах женщинам отказывали в работе. В дальнейшем Саутворт станет одной из первых женщин-судей в Англии.

Совершенно неотразимая, она спокойным тоном описала трагические годы взросления ее клиента, которые, будем честны, продолжались до сих пор. Отстаивать интересы Грэма в суде было поистине непросто. Свидетелей у защиты не было, а двое врачей, привлеченных обвинением, не стеснялись жестко и прямо высказывать свое профессиональное мнение. Одним из них был доктор Кристофер Фиш – выдающийся психиатр, он подробно побеседовал с Грэмом во время его предварительного заключения. Доктор Фиш заявил суду, что обвиняемый страдает психопатическим расстройством, которое и «толкнуло его на попытку убийства ради удовлетворения тяги к ядам». Свою точку зрения он подкреплял словами самого Грэма: «Я скучаю по своей сурьме. Я скучаю по силе, которую она мне дает».

На вопрос, что он думает о будущем мальчика, доктор Фиш ответил:

– На мой взгляд, ему необходимо содержание в специализированной больнице. В Бродмуре для него найдется место.

– Мальчик использует слово «зависимость», – вставил судья Стивенсон. – Что вы об этом думаете?

– Он одержим ядами из-за чувства власти, которым они его наделяют, – ответил Фиш. – Он считает себя крайне осведомленным в этой области.

– И каков ваш прогноз? – поинтересовался судья.

– Отрицательный.

– То есть вы считаете, что его поведение не изменится и в будущем он воспользуется шансом, если такой выпадет?

Психиатр ответил сразу:

– Думаю, вероятность крайне высока.

Затем встала мисс Саутворт, чтобы допросить свидетеля. Напомнив, как ее клиент отмерял количество отравы, она спросила:

– Доктор Фиш, вы согласны, что мистер Янг понимал, что такое смертельная доза?

– В каких-то случаях – да, – отозвался психиатр. – В остальных… нет.

– Вы согласны, что у него не было умысла убивать?

Фиш ненадолго задумался.

– Я бы сказал, что он был готов взять на себя риск потенциального убийства.