Династия Одуванчика. Книга 3. Пустующий трон
– Мы идем слишком медленно, – сказал он.
Тэра пала духом. С каждым днем Таквал становился все более мрачным и угрюмым, и она подозревала, что что-то не так, но не спрашивала напрямую, словно бы опасаясь накликать беду.
– Я не учел того, что никто из вас прежде не бывал в пустыне, – продолжил Таквал. – Даже Тоофу не доводилось.
Тэра понимающе кивнула. Тооф родился и вырос в степи, но никогда не жил на пустошах Луродия Танта. Это было уделом побежденных агонов.
Они взяли с собой Тоофа, а Радию оставили на корабле. По официальной версии Таквалу был нужен умелый наездник, чтобы вести гаринафинов, когда он заручится поддержкой своего племени. Это было правдой, но лишь отчасти, ибо существовала и другая причина: Таквал намеренно разделил двух льуку, чтобы каждый из них оставался, по сути, заложником и ничего не натворил, опасаясь навредить товарищу. Хотя парочка уже почти год прожила с ними на правах полноценных членов команды, Таквал по-прежнему не доверял Тоофу и Радии. Тэра не разделяла его мнения. Она достаточно близко познакомилась с обоими во время языковых уроков и прониклась к ним симпатией. Логика Таквала, по мнению принцессы, граничила с манией преследования, которой страдала ее мать, но Тэра все равно была рада, что Тооф отправился с ними.
– Даже если мы движемся медленнее запланированного, нам все равно ведь идти осталось уже недалеко? – спросила Тэра.
– Не уверен. – Таквал покачал головой. – В Луродия Танта ориентироваться не легче, чем в океане. И вода на исходе.
– Запасы воды можно пополнить, – ответила Тэра. – Мы каждое утро собираем росу, да и кактусы наверняка еще попадутся.
– Росой даже один бурдюк не наполнить, – возразил Таквал. – А соком кактуса злоупотреблять нельзя. Мы и так пьем его больше допустимого. Кровяной коралл делает кактус менее ядовитым, но без чистой воды мы наверняка погибнем.
Напуганная отчаянием, прозвучавшим в его голосе, девушка заявила:
– Что бы ты ни предложил, я не соглашусь.
– А что, по-твоему, я собирался предложить? – Таквал посмотрел на нее непроницаемым взглядом.
Тэра глубоко вдохнула:
– Ты собирался предложить нам с Торьо забрать остатки воды и двинуться на восток, оставив вас на произвол судьбы. Раз воды на всех не хватает, ты решил пойти на жертву.
– Почему Торьо? – подозрительно спокойным тоном спросил Таквал.
– Я уже хорошо изучила тебя и не сомневаюсь, что ты намерен пожертвовать собой, – дрожащим голосом пояснила Тэра. – Ты согласился взять Торьо, потому что предвидел подобное развитие событий. Предполагал, что не дойдешь до родного дома. Торьо не умеет искать воду и добывать пищу, она не в силах нести большой груз, но она владеет вашим языком не хуже урожденного агона. Даже я не могу в совершенстве выразить свои мысли на языке агонов, хотя регулярно упражняюсь. Она может быть моим переводчиком.
Таквал тихо усмехнулся.
– Что здесь смешного? – Тэра была готова разрыдаться.
– Я рад, что ты разделяешь мой образ мыслей. В тебе я вижу… отражение своей души.
– Прекрати смеяться. Я уже сказала, что не приму твой план.
– Знаю, – кивнул Таквал. – Поэтому я ничего такого и не предлагаю.
– Неужели?
– Думаешь, за то время, что мы вместе, ты научилась понимать мои мысли, а я твои – нет? Должен быть другой способ выжить.
Тэра не нашлась, что ответить.
– Ты напрасно считаешь меня упрямцем, я готов рассмотреть самые разные варианты, – продолжил Таквал. – Мне просто хотелось, чтобы ты понимала всю тяжесть нашего положения, чтобы мы вместе смогли найти выход.
Поеживаясь от холода, Тэра и Таквал прижались друг к другу. Звезды смотрели на них с бархатного небесного купола. Крепко обнявшись, чтобы согреться, юноша и девушка с разных концов земли шепотом обсуждали все возможные варианты, какие только могли придумать. Два разума работали в едином направлении, стремясь найти приемлемое решение.
Но, увы, они так и не придумали, как выпутаться из передряги.
Наутро, еще до восхода солнца, Таквал снова взял двух матросов и отправился собирать с кактусов утреннюю росу. Хотя влаги в результате хватило лишь на пару глотков каждому, он не собирался жертвовать ни единой каплей.
– Вставай, соня. – Тэра осторожно растолкала свернувшуюся калачиком Торьо. – Нужно успеть побольше пройти, пока жара не вернулась.
Девочка неохотно высунула голову из спального мешка:
– Остаться бы тут навсегда.
– Глупышка, – ответила Тэра. – А пи́сать ты прямо в мешок будешь? Давай, поднимайся.
– Если я не буду выпускать из себя воду, то, может, и пить не придется.
– Это так не работает. Таквал с моряками принесут еще кактусов. Даже если не получится добыть много воды, можно пожевать мякоть, чтобы увлажнить рот.
– А мочу пить нельзя? – спросила Торьо.
– Что за омерзительные мысли! – скривилась принцесса.
– Что в этом такого омерзительного?
Тэра вновь напомнила себе, что у девочки совершенно иные представления о правилах приличия.
– Это…
– Это не просто мерзко, – ответил за Тэру вернувшийся Таквал, – но и бесполезно. На своей моче больше пары дней не протянешь. В ней образуется какой-то яд, поэтому, если пить ее, то заболеешь и умрешь.
– Эх, – разочарованно вздохнула Торьо, но глаза ее тут же вновь загорелись. – А нельзя обезопасить мочу, как кактусовый сок?
– Если и можно, то я не умею, – покачал головой Таквал.
– Когда я сидела в трюме, – сказала Торьо, – то поначалу меня тошнило от морской воды. Но потом я слизнула капли с балок, и все было хорошо. Это ведь одна и та же вода? Просто она почему-то стала безопасной для питья.
Тэра ошарашенно уставилась на Торьо.
– Может, роса – это просто кактусовый сок, очищенный солнцем? – продолжила рассуждать девочка. – Вот бы уметь самим делать росу!
– Ты только что решила нашу проблему! – Тэра обняла Торьо.
Полуденное солнце в пустыне бывает просто убийственным. Обычно к этому часу экспедиция Тэры и Таквала пряталась в овраге или под скалистым отрогом, сохраняя силы и воду до вечера, когда вновь совершала короткий рывок по смертоносной пустыне.
Однако в тот день путники еще с рассвета оставались на месте.
Чтобы ожидание не свело людей с ума, Таквал повел Тоофа и матросов собирать кулачковые кактусы. Имея в распоряжении больше времени, они могли выбирать только самые нежные листья и корни, сок которых был менее ядовит.
В лагере принцесса Тэра и Торьо, укрывшись за каменистым уступом, внимательно разглядывали прозрачный пузырь, выросший посреди пустыни, будто удивительный гриб.
Пузырь этот был бурдюком, с которого содрали верхний кожаный слой, оставив лишь внутреннюю стенку овечьего пузыря. Его подставили прямым лучам солнца, и теперь он прогревался исходящим от песка жаром.
Поодаль, под кучей песка, лежал другой такой же бурдюк. Два бурдюка были соединены трубкой, чтобы испаряющаяся влага из открытого пузыря поступала в закопанный.
Утром, когда Тэра придумала эту систему, закопанный бурдюк был пуст. Другой же, греющийся под солнцем, наполнен. Но не водой.
– Давайте без меня! – возмущался Таквал. – Вы не первые, кому пришло в голову пить мочу. Такие умники находились в каждом лагере, уж поверьте. Решат перейти Луродия Танта без достаточного запаса воды, а потом умирают в муках, наглотавшись мочи.
– На этот раз будет не так, – возражала Тэра. – Поверь мне.
Для начала она уговорила всех, кто еще не справил нужду после сна, помочиться в бурдюк. Затем аккуратно выкопала в песке ямку, чтобы жар солнца отражался от песка в направлении бурдюка со всех сторон, помогая жидкости испаряться. Второй бурдюк, напрямую соединенный с первым, она зарыла под песчаным холмиком. Небольшое возвышение нужно было для того, чтобы очищенный пар из первого бурдюка наверняка поступил во второй, а песчаная насыпь обеспечивала внутри второго сосуда пониженную температуру, вследствие чего пар конденсировался и превращался в воду. Горлышко второго бурдюка было изогнуто таким образом, чтобы носик оставался как можно выше и очищенная вода не потекла обратно в первый.
– В Дара дистилляцию давно применяют для очистки воды от загрязнений, – объяснила Тэра.
Услышав ее объяснения, Тооф предложил натыкать в горку вокруг второго бурдюка трубки из тонких пустых костей с крыльев гаринафина, которые обычно использовали в качестве колышков для палаток. По его замыслу более тонкие трубки должны были смыкаться у основания холмика, а посередине наподобие дымовой трубы следовало вставить более широкую трубку.
Тэра последовала его совету не без сомнений. Когда солнце поднялось выше, трубки начали свистеть, тихо и протяжно. Наклонившись, принцесса почувствовала, как из них выходит теплый воздух. Холмик как будто дышал.
– Что еще за колдовство? – удивилась она.
– Никакого колдовства нет, – ответил Тооф. – Вы ведь хотели, чтобы внутри холма было как можно холоднее? Более тонкие кости на солнце нагреваются быстрее, чем толстая кость посередине, поэтому горячий воздух выталкивается более прохладным и свежим, который поступает по центральной трубе.
– Как ты до этого додумался? – изумилась Тэра. У нее просто в голове не укладывалось, как люди, не имеющие имперского академического образования, представители народа, у которого не было не только лабораторий, но даже письменности, могли придумать подобную систему?
– Я неоднократно видел, как гаринафины складывают такие горки, чтобы держать свои яйца в прохладе, пока самки не будут готовы их высиживать… Разумеется, они не используют для этого кости, а прокапывают небольшие туннели. Говорят, муравейники устроены таким же образом. Да и Большой шатер в Татене оборудован охлаждающими трубками.
Тэра мгновенно прониклась к Тоофу уважением. Какими еще знаниями обладали степняки? Чему у них можно было научиться?
После полудня принцесса объявила, что эксперимент завершен. Они с Торьо бережно выкопали бурдюки, чтобы содержимое ненароком не перемешалось. Запах пропаренной солнцем мочи был почти невыносим.
– Я это пить не буду, – с отвращением проговорил Тооф.
Даже Таквал и Тэра не решались отпить из второго сосуда.
Но Торьо с улыбкой выхватила у Тэры бурдюк и недолго думая сделала глоток.
– На вкус как свежая вода, – объявила девочка, окинув взглядом окружающих ее скептиков. – Вы что, боитесь очищенной мочевой водицы? Интересно, кто смелее – льуку, агоны или дара?
Моряки, Таквал и Тооф переглянулись и едва не подрались за право первым взять у Торьо бурдюк.
Изнуренные солнцем путники приготовились сделать очередной пятнадцатиминутный привал. Таквал решил перебраться через ближайшую дюну и укрыться в ее тени.
Но, едва достигнув вершины, он замер.
– Что случилось? – спросила Тэра.
Поднявшись к нему, она тоже застыла.
Остальные участники экспедиции взобрались следом и тут же принялись улюлюкать, скакать и обниматься. Кто-то плакал, кто-то смеялся. С другой стороны дюны им открылось невероятное зрелище: посреди пустыни как будто раскинулся бархатный зеленый платок, в центре которого сверкало изумрудное озеро. Его берега покрывали пальмы, кактусы, густые зеленые кустарники и островки камышей. Птичьи стайки кружили над озером и весело брызгались в его водах.
Но приятнее всего было увидеть белые шатры, грибами выросшие у озера. Вдали от берега паслись стада длинношерстных и короткошерстных коров. Еще дальше разгуливали несколько гаринафинов, с любопытством вытягивая шеи в сторону неожиданных гостей.
Глава 13
Нерадушный прием
Укьу-Гондэ, оазис Слиюса-Ки, пятый месяц второго года после отбытия принцессы Тэры из Дара (известного в Дара как второй год правления Сезона Бурь)– Принцесса Дара, приветствую тебя в Слиюса-Ки, первом оазисе агонов, – произнес седовласый мужчина, сидевший во главе соплеменников у костра под открытым небом. – Я Вольу Арагоз, сын Нобо Арагоза, сына Акиги Арагоза – того самого Акиги, которого величают Гордостью Степей. Я пэ-Афир-тектен, слуга своего народа. Сегодня ты, странница, наша гостья. Пусть твое сердце будет так же легко увидеть, как дно этого сосуда.
«Пэ-Афир-тектен» означало «вождь детей Афир». Старый титул, которым пользовались многие легендарные герои, считавшие себя потомками Афир.
Не сводя глаз с Тэры, Вольу поднял наполненный кьоффиром бычий череп и осушил его одним долгим глотком. Затем он наклонил чашу и показал принцессе, что та пуста.
– Кьоффир! Кьоффир! – скандировали десятки вождей и наро-вотанов, рассевшихся вокруг пиршественного костра.
Они также осушили свои чаши и продемонстрировали всем пустое дно.
– Благодарю тебя, вождь Вольу Арагоз, – коротко ответила принцесса Тэра, сидевшая напротив, и опасливо сглотнула.
Формальная речь агонов была непривычна Тэре, и ей приходилось уделять все внимание незнакомым словам и составлению предложений. Она боялась упустить нюансы, неверно истолковать намерения, не соблюсти правила.
«Я принцесса Дара. У меня все получится».
Уняв дрожь в руках, Тэра подняла свою чашу-череп и принялась пить. Но вместо того, чтобы залпом проглотить крепкий спиртной напиток, она сделала лишь небольшой глоток, после чего продемонстрировала чашу Вольу. Звезды и отблески костра замерцали на хмельной жидкости, которой кубок был полон почти до краев.
– Утонченная дева! – воскликнул Вольу, презрительно ухмыльнувшись. – Ничего, не спеши.
Другие агоны посмеивались над неспособностью гостьи пить наравне с ними. Такими темпами Тэре предстояло сделать сотню глотков, чтобы соответствовать пожеланию Вольу. Все ждали, пока она соберется с силами и продолжит пить.
Но принцесса и не подумала вновь поднести чашу к губам.
Ожидание затянулось; толпе агонов стало уже не смешно. Улыбка застыла на губах Вольу. Физиономии вождей сделались как будто каменными. Кое-кто из воинов позволил себе изумленные возгласы. Ревущий костер освещал их обветренные лица и растрепанные волосы, словно заходящее солнце трещины в сухих оврагах Луродия Танта. Наро-вотаны зашептались, вопросительно глядя на молодую принцессу Дара, только что оскорбившую пэ-Афир-тектена.
– Что же ты медлишь? – окликнул Тэру сидевший рядом Таквал. Он говорил на дара, полушепотом. – Пей давай! Обязательно нужно выпить все до конца!
– Меня от кьоффира пучит, – шепнула в ответ девушка. – Большинство дара не переносят кьоффир. Либо им становится плохо, либо они начинают буянить. Мой брат Тиму на этом погорел.
– Сунешь потом два пальца в рот, и дело с концом! А сейчас пей, иначе все решат, что ты намеренно оскорбляешь моего дядю.
– Он хочет показать свою власть надо мной, – шепнула Тэра.
От нее не ускользнуло, что Вольу в своем тосте упомянул лишь ее одну, ни слова не сказав про возможный союз дара и агонов.
– Не выдумывай, это просто напиток.
Тэра почти незаметно помотала головой. Родительские наставления не прошли даром; она прекрасно знала, что императоры и пэкьу не устраивают пиры просто так. Это было своего рода театром, где всякое выступление вертелось вокруг власти. Прописные истины, которые едины в Дара и Укьу-Гондэ.
– Ты в стране Гондэ, – снова прошептал Таквал. – Прошу тебя.
Если бы юноша был знаком с классикой ано, он бы, наверное, процитировал знаменитую сцену кровавого пира Илутана. Во время войн Диаспоры герой Илутан на острове Волчья Лапа съел сердце поверженного врага, чтобы продемонстрировать местным свое уважение к их законам и традициям. Подобное проявление каннибализма широко осуждали жрецы и союзники Илутана, но благодаря этому поступку ему удалось заручиться верностью берсерков Волчьей Лапы.
Моралисты в Дара десятилетиями преподносили эту историю как иллюстрацию беспринципности Илутана – предвестие падения нравов и беспорядка, возникшего в обществе в отсутствие добрых правителей Тиро и их наставников-философов. Но некоторые поточники оспаривали закостенелость классического морализма (особенно его крайней ветви, у истоков которой стоял Поти Маджи, самый известный ученик Кона Фиджи) и утверждали, что эта история доказывает, что любая мораль не безусловна. Для них прагматизм Илутана означал, что даже священные запреты были лишь следствием традиций и привычек, а отнюдь не очевидными принципами.
Будучи дочерью Куни Гару, Тэра, разумеется, не признавала обе упомянутые трактовки и имела собственное мнение по данному вопросу. Она полагала, что Илутана не волновала абстрактная этика: он просто стремился обрести больше власти ради достижения своих грандиозных целей.
– Позволь мне поступить по-своему, – прошептала девушка Таквалу.
Но не успел тот ответить, как его дядя громогласно произнес:
– Принцесса Дара, неужели ты действительно так нежна для грубого напитка степей? Или ты столь высокомерна, что не желаешь делить кьоффир с вождем варваров?
Воцарилась абсолютная тишина. Внимание всех присутствующих было приковано к гостье.
Тэра посмотрела через костер в глаза дяди Таквала, мужчины пятидесяти с небольшим лет. Он был худощав и постоянно сутулился, как будто ожидая невидимого удара. Оазис позволял его племени выживать, но не процветать, и за годы, проведенные на пустошах, этот человек лишился присущей воинам энергичности, которую некогда унаследовал от своего отца, последнего пэкьу агонов. Вольу Арагоз еще не был стар, но лицо вождя настолько покрылось морщинами, что трудно было прочитать его выражение в тусклом свете костра.
Принцесса понимала, что пэкьу не следует недооценивать. Вольу был единственным выжившим сыном правителя агонов, и, несомненно, показная трусость была для него лишь средством выживания.
– Вождь Арагоз, вы ошибочно истолковали мое поведение, – почтительно произнесла Тэра. – Я сделала всего лишь глоток из уважения к нашим народам.
– Объясни. – Вольу с любопытством вздернул брови.
– И ваши, и мои соплеменники почитают богов и верят в предзнаменования, – сказала принцесса. – Сегодня мы торжественно празднуем союз агонов и дара, заключенный с помощью династического брака. Надеюсь, брак и союз окажутся долговечными; ими не должны двигать кратковременные интересы и мимолетная выгода. Я отпила совсем немного, ибо желаю почтить богов и продемонстрировать им, что дружба между нашими народами должна продлиться долго, как кьоффир в моей чаше.
Собравшиеся вожди и воины одобрительно зашептались. Несколько женщин даже скрестили перед собой руки в знак того, что слова Тэры пришлись им по душе.
Таквал с восхищением посмотрел на Тэру, и та улыбнулась в ответ. С тех пор как племена агонов рассеялись по дальним уголкам степи и большинство из них стали рабами льуку, оазис Слиюса-Ки, где поселилось племя Вольу, превратился в своего рода резиденцию пэкьу в изгнании. Здешние вожди исполняли роль великих танов времен империи Гондэ, и их расположение могло серьезно укрепить репутацию Тэры среди народа Таквала.
– Хитро, хитро. – Вольу громко рассмеялся. – Принцесса Дара, в степи мы называем то, что ты сейчас сделала, «продажей слепой коровы в безлунную ночь».
Девушка залилась краской:
– В степи принято оскорблять тех, кто пришел с предложением дружбы? Я надеялась, что наши народы станут вотан-са-тааса, как Кикисаво и Афир в стародавние времена.
– Я вижу, что ты хорошо подготовилась. – Вольу покачал головой. – Но мой племянник договорился о союзе без моего ведома. Ты ведешь себя так, будто мы друзья, хотя мы еще не знакомы. Панибратство – это тоже оскорбление.
– Я вовсе не намеревалась вас оскорбить…
– Каждое твое слово показывает, что ты держишь меня за дурака! Не важно, сколь красивы твои речи и как изящно ты преподносишь лживые доводы. Важна только сила. Союз выгоден лишь в том случае, когда обе стороны становятся сильнее.
«Так я и знала», – подумала Тэра, ничуть не обрадовавшись тому, что догадки ее оказались верными. А вслух произнесла:
– Вы сомневаетесь, что мой народ сделает агонов сильнее? Мы обладаем знаниями, умениями и оружием. Таквал расскажет, насколько сильнее станут ваши воины, вооружившись металлическим оружием…
– Не пытайся водить меня за нос! – прогремел Вольу. – Таквал говорил, что на ваших крошечных кораблях всего тысяча мужчин и женщин и ни одного гаринафина. Адмирал Крита привез на своих городах-кораблях, подобных плавучим островам, в десять раз больше, но пэкьу Тенрьо все равно убил или поработил их всех. Хочешь сказать, ты сильнее Криты? Дара нечего нам предложить!
Тэра на миг зажмурилась, чтобы унять нарастающую тревогу. События развивались наихудшим образом. Вероятность того, что Дара за десять лет сможет вырастить из птенцов армию гаринафинов и противостоять опытным наездникам льуку, которые под предводительством бесстрашной Танванаки вторглись на ее родину, была ничтожно мала. А если льуку пришлют подкрепление на городах-кораблях, когда в Стене Бурь вновь откроется проход, Дара падет. Льуку, правда, не знали, когда именно Стена станет проницаемой, – эту тайну Тэра поведала только Таквалу, и даже другие участники экспедиции дара не были в нее посвящены. Они знали одно: льуку нужно победить как можно скорее. Существовала вероятность того, что льуку сами откроют секрет временных проходов. Циркулировали слухи, будто Кудьу заполучил копии расчетов Луана Цзиаджи, и разгадка кода, при помощи которого Луан зашифровал правду, была лишь делом времени. Даже не разгадав код, Кудьу мог раз в несколько лет отправлять новые экспедиции, как делал Тенрьо до прибытия Луана. Тэра отправилась в Укьу-Гондэ, чтобы подтолкнуть агонов к восстанию и помешать льуку прислать подкрепление, но для этого нужно было убедить агонов, что помощь дара не пустой звук.
– Ах да, принцесса, – продолжил Вольу. – Таквал рассказывал о вашем чудесном оружии и несравненном богатстве. Но оружие и богатство не есть сила. Сила подобна воде: она течет сверху вниз, повинуясь одним и тем же законам как в выжженных пустошах Луродия Танта, так и в туманных лесах на склонах Края Света. Вы с Таквалом умело плетете паутину лжи, но мне-то известно, что Дара сейчас барахтается в грязи, а льуку попирают ее своей пятой.
– Если бы вы только знали, как уязвимы льуку и каким потенциалом обладает Дара… – В голосе Тэры промелькнула мольба. Она предупредила Таквала, что ни в коем случае нельзя выдавать дядюшке, что союз – отчаянная мера со стороны Дара, но Вольу не позволил племяннику провести себя. – Вы же наверняка понимаете…
– Вот что я понимаю, – перебил ее Вольу весьма зловещим тоном. Вожди и наро-вотаны обратились в слух, затаив дыхание. – Дара оказались на грани уничтожения, как стадо овец перед волками. Льуку вот-вот одолеют их, и молодая принцесса цепляется за последнюю возможность спасти свой народ. Я не встречался с Критой и властителями Дара, но истории об их высокомерии и тщеславии известны всем степным шаманам. Ваш народ никогда бы не согласился послать дочь императора через океан в неизведанные земли и выдать ее замуж за одного из тех, кого вы считаете «дикарями», если бы существовал другой выход. Мы нужны тебе, принцесса Дара, а вот нам от тебя нет никакого проку.
Тэра потеряла дар речи. Таквал не делился с дядей подробностями того, как обстоят дела в Дара, но проницательный Вольу рассуждал так, будто лично побывал в Пане.
– Дядя! – не выдержал Таквал. – Ты не понимаешь…
– Молчать! Ты не пэ-Афир-тектен! – прикрикнул на племянника Вольу. – Как ты смеешь ставить жизнь нашего народа под угрозу…
– Тэра поможет нам! Я видел, что она умеет…
– О, не сомневаюсь, что ты много чего видел… или вообразил. Ты привел в дом дикого гаринафина, необъезженного и непокорного. Ничего, я ее приручу.
Вожди и воины громко расхохотались. Лицо Таквала залилось краской. Он едва не вскочил, но Тэра удержала его за руку.
– Сиди! – шепнула она. – Одному тебе со всеми не справиться…
– Ты не поняла, что дядя сейчас сказал, – дрожащим от ярости голосом ответил Таквал. – Если я не вызову…
– Может, я чего-то и не понимаю, но знаю, что ни к чему яйцу биться о камень…
Таквал не получил возможности ответить Тэре, потому что вновь заговорил Вольу:
– Принцесса Дара, я сочувствую вашей беде. Пусть равноправный союз между нашими народами невозможен, я готов предложить другое решение.
– И что это за решение? – спросила Тэра.
– Вы передадите все свои владения под наше управление и станете нашими вассалами. С завтрашнего дня ты будешь не принцессой Дара, а моей верной подданной.
Другими словами, армия агонов не помешает льуку отправить в Дара еще одну захватническую флотилию.
– Я не могу на это пойти, – решительно заявила Тэра.
– У тебя нет выбора. Я настаиваю, чтобы ты навсегда усвоила сегодняшний урок. Допивай свой кьоффир; я с удовольствием посмотрю, как ты растянешься в блевотине у моих ног.
Девушка глубоко вдохнула.
«Что мне делать? Как в моем положении поступили бы родители? Что бы сделала маршал Гин Мадзоти? А Илутан?»
