Чувства

Спасибо

Однажды, я скажу тебе: "Спасибо",

Не потому что я хочу,

Не потому что так красиво,

А потому что я люблю.

Скажу "спасибо" за характер,

Скажу "спасибо" за любовь.

И если кто-то скажет, что бестактен,

Я помолчу, ответив: "Сквернословь".

И пусть не любят все и вся,

Пусть проклинают все меня навечно.

Я буду век любить тебя,

Ведь моё слово – это вечность.

Скажу "Спасибо" за привычки,

За те со мной минуты рядом,

Что к сердцу моему отмычки.

Одолевала мною будто взглядом.

И я отвечу вновь: "Спасибо",

За то прекрасное свидание,

А ты ответишь мне красиво,

Надев шляпу: "До свидания".

И суть не в том, что все кретины,

И суть не в том, что жизнь трудна.

Вся суть ведь в том, что ты любима,

Ведь вся суть в том, что ты одна.

Поздно

В один момент забудешь про меня ты

И я уйду куда-то вновь,

Оставив мир твой необъятный,

Да ненасытную любовь.

Уйду туда, где не найдёшь,

Туда, где света совсем нет.

"А ты сама ведь пропадешь", -

Отвечу я, оставив свой, едва заметный след.

Забудешь про меня почти ты сразу,

И будешь счастлива совсем.

А я совсем стану заразой

Если скажу, что ты ни с чем.

А будет плохо – вспомнишь про меня,

Про то, как дорог я и безопасен,

Как всю я жизнь тебе не изменял,

Ведь как обычно – я всегда в запасе.

Ты скажешь мне: "Вернись, тебя благословлю",

А я тебе отвечу: "Поздно".

Ты крикнешь мне: "Я ведь тебя люблю!".

Я же отвечу: "Ложно".

Любовь

Любовь – такое чувство странное,

Что непонятно ничего.

И чувство такое спонтанное,

Совсем не ясно от чего.

Внутри тебя летают существа -

Их называют бабочками.

Им не нужны твои вещества -

Они не являются зябнущими.

Но есть одна проблема -

Они живут лишь сутки.

И это не только их схема,

Ведь дольше живут лишь ублюдки.

И точно так же ведь с любовью -

Ты без ума всего лишь день.

А после я пишу на стенах кровью,

Ведь остальное теперь – дребедень.

И я умру от жажды счастья,

Ведь я совсем не как верблюд -

Я не могу прожить без страсти.

Умру, оставшись с записью: Люблю.

О жизни

Есть такая штука под названием – жизнь,

"Что это такое?" – спросите вы.

"Это то, что вам никак не сгрызть", -

Ответил я, посмотрев на этих рулевых.

"Ну что такое?! Объясните мне!"

Воскликнул главный командир.

"В мире нет штуки той труднее,

И каждый там второй вампир", -

Ответил я, начав рассказ свой,

Да позабыв про мой штрафной.

"Чтобы родиться – нужно пройти бой", -

Начал рассказ я таковой.

"Сражаясь с миллиардами других,

Ты позабыл про всех родных.

И вот ты вылез на сей свет,

Читать не можешь и газет.

Прошёл всего-лишь год, а ты бормочешь

И носишься, как проклятый июль,.

Но твой костный панцирь уже прочен,

Да ты боишься ещё пуль.

И вот, три года – ты готов

Идти в свой самый первый полк.

И там не будет ведь врагов,

Не будет разведшкол.

Поел, поспал и погулял -

И это весь твой долг.

Всем ты животным помогал,

Забил свой первый гол…

И вот настанет подготовка,

К тяжёлой жизни, как к войне.

И неизвестна обстановка -

Ведь нет чего-то пострашней".

"А что же дальше, генерал?" -

Не умолкал наш главный командир.

А я сидел и выжидал,

Пока пройдёт какой-то пассажир.

"Ну, что ж, продолжу я рассказ,

Пока никто не слышит нас.

Готовиться ты будешь много лет -

Тебе так жить, аж, девять лет.

А если на два года дольше,

То жизнь твоя чуть будет проще.

Всех тех, кто умный и хороший,

Пускают дальше насовсем

А те кто глупый и заросший -

Идут к войне совсем ни с чем.

Но им совсем чуть-чуть пробыть там надо,

Чтобы не падать с водопада.

А те, что "дальше насовсем",

Идут совсем ещё ни с чем.

Чтобы свой к жизни путь открыть.

А дальше, всё идёт по рамке:

Работа, дом, а после свадьба.

Не всем дано пробраться в дамки,

Ведь у кого-то даже нет усадьбы.

А после – дети,

Счастье наше.

Не ставьте сети -

Они ваши.

Их надо воспитать упруго,

Чтоб каждый нашёл себе друга.

А в конце – смерть,

Ты не боись, пора.

И свет твой смерк,

И много ран.

И это счастье – умереть красиво,

Чтоб тебя помнили, любили

И в твою честь назвали б пиво,

Да чтобы дом был изобилен.

А если ты не встретил пункта " счастье",

То твоя жизнь одно ненастье.

Тогда не будет пункта "свадьба"

И не нужна будет усадьба.

Ты можешь сразу помирать -

Нет смысла дальше в жизнь играть".

Вот так, закончил я рассказ свой.

Встал тихо, не спеша

И зайдя в трюм едва живой,

Остановился чуть дыша.

И тут упал я – был таков,

Занесся главный командир

И крикнул всех своих братков.

"Упал, наш, духом сувенир" -

Сказал он шёпотом, дыша,

Не громче чем моя душа.

И я доволен своей смертью,

Хоть нет жены и двух детей,

Ведь меня полк мой помнит с честью,

Ведь я всегда был всех храбрей.

Ложь

Однажды, ты солжешь мне,

И это будет лишь случайность.

Потом, уж, будет помрачнее,

Да это ведь не тайна.

Твой первый раз будет – нелепость,

А всё потому что, ты затруднялась ответить.

А я поверю, как глупец,

Ведь я совсем-совсем ещё слепец.

И вот ты лжешь в десятый раз,

Уже уверенно, с ухмылкой,

А я иду как будто в первый класс -

Недалеко моя могилка.

И вот зашло за сотню -

Ты брешешь почти каждый день.

И с каждым днём ты всё охотнее

Мне лжешь, как деревень.

Настал момент – враньё вошло в привычку,

И ты мне врёшь прям сходу и везде.

Быстрее лжешь чем ездит электричка,

Ты по вранью – сам президент.

И вот настал конец терпенью моему,

И я ушёл в такую тьму…

А ты осталась совсем одна,

Ведь ты врала совсем без дна…

А помнишь…?

Ты помнишь, то прекрасное мгновение,

Когда увидел я тебя впервой?

Ты помнишь, то чудесное свидание,

Когда мы вновь увиделись с тобой?

Ты помнишь первый поцелуй,

Когда соприкоснулись губы наши вместе?

А помнишь тот красивый рататуй,

На свадьбу той, хорошенькой невесте?

А помнишь, как катались вместе,

Мы с горок, высоченных тех?

А как стояли мы в том дивном месте,

Где не у каждого успех?

Да… Ты не помнишь это,

Ведь мы давно не вместе…

Эх… Мне б вернуть прекрасное, то лето…

Ах, как же той завидую невесте…

Ты счастлива с другим уже,

А я остался с крестом…

Я бы хотел бы взглянуть в твой сюжет,

Но в твоем сердце нет, уж, боле места…

Туман

А ты уехала, собрав все вещи

И не сказав, ведь мне ни слова.

И не оставила ты даже трещин,

Ну, что ж, скажу себе я "здорово".

Пойду и погружусь в Туман,

Где есть всегда любимый мой роман.

И в том Тумане есть сиденье,

Что будет мягче чем любой твой стул.

И тут не буду я лишь тенью,

Совсем не буду я сутул.

А я останусь тот же прежний человек,

Что всего-лишь мира субъект.

И вот я выйду из Тумана,

И стану бойче атамана,

Но ты мне грозно скажешь:

"У тебя ничего не осталось совсем!"

А для меня этот аргумент не особо важен,

Да и нет у меня никаких схем…

Я просто вспоминаю прошлое

И остаюсь самим собой.

Я вижу тебя кошкою,

Идущую наперерез, хромой.

Ведь прошлое осталось прошлым,

А ты осталась, ведь ни с чем.

Воспоминания

Я помню, как гуляли мы однажды

И как сидели вместе мы.

И много видели мы граждан:

Седых, сутулых и хромых.

Но нам ведь было не до них -

Мы были счастливы и так.

И я не видел ведь других,

Ведь ты была мой артефакт.

А мы гуляли вновь и вновь,

Но чувства уже были хуже.

Застыла у меня в жилах кровь,

Когда узнал я, что мы просто дружим.

И вдруг ко мне подходишь ты

И говоришь: "Пора прощаться".

А я стоял, как будто бы застыл,

Ведь я хотел ещё общаться.

Но ты ушла, мне не ответив ничего,

А просто улыбнувшись на прощание.

Меня оставила ты одного,

С глазу на глаз с печалью.

Я вспоминал, как мы гуляли,

Как вместе мы смеялись,

И птиц по площади гоняли,

И тех охранников совсем мы не боялись.

Но та прошла уже пора

И мне совсем не весело теперь.

Мне не прекрасен больше этот город,

Ведь не вернуть мне тех потерь.

А ты по прежнему счастлива,

Гуляя так же, как будто бы со мной.

А я стал тем хромым и некрасивым,

Что день назад считал своей тюрьмой.

Я не увижу боле глаз твоих красивых,

И не услышу тот прекрасный смех,

Мы вместе не почувствуем прилива,

Не будет тех уже потех.

И вовсе я уже не лидер,

И я уже не ошибусь,

И больше ты меня, уж, не увидишь,

Ведь я буду лежать в гробу.

Свобода

Мы вместе больше чем полгода

И хорошо нам всё это время было,

Пока любовь мою кто-то не продал,

Ведь ты совсем о счастье, уж, забыла.

Не помнишь ты моменты те прекрасные

И ты не весела уже,

Осталась лишь одна опасность,

Что наш будет сожжен сюжет.

Хоть мы гуляем ещё вместе,

Но мы не вместе, уж, душой.

И я совсем уже не честен,

Ведь ты мне стала будто бы чужой.

Любить, конечно, очень хорошо,

Но быть любимым тоже важно.

И лучше б я один в поход пошел,

Чем я б остался, и стал ещё продажней.

И я уйду ведь хоть к кому,

Хоть к нашей однокласснице дурацкой.

Уж, лучше быть свободным, дважды одному,

Чем быть с тобой в оковах адских.

Письмо

Однажды утром ты проснёшься

И осознаешь одну вещь,

По комнате своей пройдешься,

Где кошка носится, как клещ.

Зайдёшь на кухню -

И вспомнишь эту мысль снова,

Вдруг мысли эти рухнут -

За окнами мычит корова.

Вот вышла ты во двор,

Увидела корову Дашку -

И снова мысли эти в створ…

Так и осталась бы стоять в мурашках,

Да только дел невпроворот,

Вот, уж, и почтальон ждёт у ворот.

Подходишь ты к нему,

А он тебе письмо в ответ,

Но ты не веришь этому письму -

Ведь у письма того, уж, жёлтый цвет.

Ты словно сорвалась с цепи,

Ты убежала без оглядки…

И думала ты про себя: "Поторопись",

А в голове летали лишь одни догадки.

И вот вокзал,

Ты позабыла все те мысли,

Звук поезда тебя ещё не звал,

Минуты шли бесчисленно…

И вот прошло, уж, больше часу,

Как поезд опоздал совсем.

А ты и не моргнула ведь ни разу,

Ведь сбой произошел твоих систем.

Ты трепетно посмотришь всё письмо,

Но вдруг перевернешь его…

И ты не хочешь, уж, домой,

Трехлетней давности письмо – мертво.

Что ж, следует домой идти тебе,

Но больше не нужна ты там,

Ведь мозг совсем твой ослабел

И слёзы не дают покой глазам.

И выбор сделан ведь уже -

Идёшь ты к рельсам не спеша…

Вот поезд тот на рубеже

И улетела, уж, душа…

Сестра

Ночь. Вот, страшный сон приснился.

И пациент проснулся вдруг,

Как будто страх в душе не затаился,

А вылез и летал вокруг.

Сомкнув глаза, промчался шёпот,

И побежал по всей стене.

Но пациента не подводит опыт -

"Видать, послышалося мне…", -

Он пробурчал, как вновь извне,

Раздался шум и голос,

И стены поплыли плавней…

Иллюзия вдруг раскололась.

Рядом стояла мед.сестра,

И к голове моей прикладывала холод.

Она была, уж, так быстра,

Ведь только что я был весь смерти полон.

А тут она – ангел души,

Спасла меня – и удалилась,

Оставив лишь вопросов щит

И в эту вот минуту – милость…

День лета жаркого. Сестра,

Рыдала громко и, моля меня,

Чтобы я у тех, вот, отобрал,

Её сумчонку без ремня.

Я молча встал и двинулся туда,

Где те три были парня.

Мне даже не пришлось минуты ждать -

Один из них был всех коварней.

Удар, ещё удар – и он готов.

А двое бывших удальцов,

Умчались так, что их голов

Не было видно, как самих бойцов.

Вернув сумчонку и обняв сестру,

Я понял вновь, что это счастье -

Обнять свою сестру, проснувшись рано поутру,

И защищать её от всех ненастий.

Не важно – кровная иль нет,

Нам всем нужна сестра.

Тогда каждый из нас будет согрет

И сможет все препятствия сломать.

А если таковых людей вы не нашли -

То ваша жизнь пойдет с уклоном,

Как будто вы тот инвалид,

Мечты которого, уж, постоянно тонут.

И смысла жить тогда и нет,

Ведь жить, уж, не для кого боле…

Никто тебе не соберёт обед

И не оденет в поле боя.

Никто не вспомнит про тебя,

Если болеешь ты ужасно

Не поцелует в лоб тебя, любя,

И не грозит сестре опасность,

Ведь вовсе её в мире нет,

Как и тебя со смыслом жизни,

Чтобы родную защищать от бед,

Да развивать свой бизнес…

Идя по улице однажды…

Идя по улице однажды, ты про себя подумаешь опять,

Что ты – всего лишь никому ненужный парень,

Что можешь ты среди толпы друзей стоять

И всем им быть настолько благодарен…

И лишь за то, что имя твоё будут знать!

А в классе было всё ещё намного хуже -

Уж там-то ты подавно никому не нужен.

Три пацана, что постоянно били -

Теперь имеют несколько автомобилей.

А те подружки в уголке, которых тоже не любили

На счастье своё мало времени убили:

Семья, машина, дачный дом -

От этих мечт вновь в горле ком…

А что работа? Та же ведь картина.

Ты тот работник, не посещающий корпоративы.

Ты тот работник, с кем не общаются,

Но всё не как обычно… Нет, не потому что ты смущается…

Ты просто там не нужен – вот и всё.

Как будто в твоём жизненном фильме не ты режиссер.

И вот зайдя в свой дом, ты скинешь плащ,

Войдёшь на кухню и, медленно садясь за стол,

Увидишь, сестринской любви взгляд – настоящ,

И вспомнишь, что ты – от взгляда этого произошёл.

Что весь характер твой и достижения,

Всё удавалось из любви её к тебе.

И каждое твоё воображение -

Качалось в голове как колыбель,

Лишь до тех пор, пока она его не выполняла,

А ты не радовался, как дурак,

Тому, что мысль самоутверждения возникала

И ты раскрыл своих незнаний мрак.

Не важно, что говорят люди.

Не важно то, что они не считают тебя нужным.

Для тебя – они все в разных жизненных сосудах,

Ведь по одному они безоружны.

А ты, объединившись с близкими,

Становишься морально их сильней.

Вы – будете специалистами,

Средь их всех жалких жизней.

Не всё возвращается

Вот мрачная осень

Пугает своим пейзажом,

На часах снова восемь,

Но ты не будешь напуган звонком,

От которого каждый раз радовался,

Будто всё для тебя одного,

Но лишь после звонка догадывался,

Что всё это не значит ничего…

Но в этот вечер это означало многое -

Видимо кончается твоя жизнь убогая…

А с чего началось же всё это?

Печальным вечером, с прогулки, не вернулся твой кот,

Затем куда-то потерялось лето,

Сосед напротив больше по утрам не поёт…

Похоже, что жизнь к нему тоже не вернулась,

Ведь он скорее всего и ждал таков исход.

Или та репортер, которая тоже свернула,

И на скорости около двухсот

Потеряла жизнь свою, как я ключи когда-то.

И ведь совсем при неизвестных обстоятельствах!

Рука в карман – а они исчезли куда-то,

И что ключи были там – есть все доказательства.

Но ни их, ни денег, ни смысла, увы, не нашел…

И не нашёл я слов для мальчика

По имени Дон.

На его слова: "Где мои родители?", я грубо буркнул "Пардон".

И вид начальника

Такого грозного и занятого принЯв,

Стал уходить за поворот, поняв, что был не прав

Вчера, когда решил забить я на других,

Когда решил пожить по-новому…

Шёл я по улицам листьев сухих,

С жаждой крови топчась по своему сердцу свинцовому,

"Ненавижу себя! Ненавижу!"

Я кричал с дикой болью в груди.

"Вот за что я пред всеми унижен! Вот за что все кричат мне уйти!"

И с такой дикой яростью в сердце,

Я достал пистолет, прислонивши к виску.

"Вы падете стрельбою надежды, единоверцы!"

И нажав на курок, я смертельно рискнул…

Выстрел. Крики. Страх. Падение.

Не вернуться назад вере…

Но уже не имеет это значение,

Ведь смысл жизни теперь уж потерян…

Не всё в этой жизни вернется к тебе,

И не каждая птица домой возвращается,

Ведь рассудок её задубел,

Потому что жизнь её в смерть превращается

И маршрут изменён к куче бездыханных тел…

Жизнь поэта

Сидя на кухне, я пил чай,

Смотрел в окно и, став над чем-то размышлять,

Совсем случайно, краем глаза, я стал мельканье замечать -

Над домом моим, летающие ворон несколько стай.

Я подошёл к окну,

Но вот такая незадача -

Не видел я ворону ни одну,

Но уж я не был озадачен.

Ведь это птицы, и они свободны,

А мы, здесь на земле, имеем лишь тупую безысходность,

И даже момент полёта в самолёте -

Никакая не сбывшаяся мечта. Он настолько мимолетен,

Как жизнь моя, ведь я – поэт.

Ведь это дело – яркий свет,

Священней в мире дела нет!

Не важно – человек одет или раздет -

Он всё равно оценит Бога сотворение.

И меня, стоящего в толпе людей,

Он посчитает всех мудрей

И это будет самым главным достижением…

Но снова шорох за спиной,

Вновь непонятные слова звучат,

Но я услышал бы, хоть был бы и с рождения глуховат:

"Он так гордился бы тобой…"

Я закрываю уши, в панике

Кричу, рвя волосы свои на голове,

Но снова в ней затейлив и зловещ

Ломает голос всё во мне, механика

И та трещит по швам,

И не выносят уши мои больше -

Открыв глаза, я не могу держать секунды дольше

Смотреть на тех, кто так подобен существам

Из всех моих кошмаров злобных,

На тех, кого я вижу по сей день.

На тех, кто до сих пор на месте лобном

Передо мной стоит, как посреди опушки старый пень.

Но даже если я всё буду делать как вам хочется,

Вы всё равно всё будете поганить до смерти.

Не важно – моей или вашей. Вам, всё же во сне ворочаться,

Ведь я поэт – и я бессмертен.

Не нужен белый стих мне,

Не нужно ваше одобрение.

Я ненавижу жить во мгле,

Я доживу, используя воображение.

Но вы земные твари, все вспомните обо мне,

Когда вам будет так противно и ужасно,

А жить вы будете в таком дерьме,

Что жить с собакой рядом дохлою, для вас – прекрасно.

Но все эти слова лишь пустота,

Ведь нас, товарищи, уже не ценят.

Я за свою поганую жизнь настолько устал,

Что мог бы сам, один, сыграть трагедию на сцене.

Не любят нас уже,

Не видят смысла в творчестве творения.

Куда могла скатиться хуже

Жизнь с таким тупым мировоззрением?

И сил уж больше нет,

И кончилось терпение,

На смерть никто не ставил ведь запрет?

Нет, для всех всё это лишь души успокоение…

Самоубийство, суицид -

Не верьте во всё это!

Я не был в этой жизни сам убит -

Меня убила жизнь поэта…

Скука

Вечер. Книга. Одеяло. Настроение

В никуда. Он сидит, ничто не видя,

И пред ним лишь суета, затруднение

В смысле жизни… Его выбор очевиден -

Новый лист уж взять нельзя,

Взять нельзя её за руку -

Пальцы тонкие скользят,

Смерти жадной много звуков..

Убежать уже нельзя..

Уж нельзя заснуть спокойно,

Глаз нельзя сомкнуть совсем -

Ведь пред нами такой стройный,

Словно стебли хризантем,

Женский силуэт, божественный и вольный..

Один он… И множество проблем.

И лишь с ней, такой неприхотливой,

Так забыл бы это всё…

Но, увы, уж так несправедлива

Эта жизнь… Сам Бог меня рассек,

Пополам, как пень загнивший,

Как ненужный сундучок,

Красотой и блеском так манивший,

Но… Таков ему урок.

Он сидит, обняв подушку,

Делать нечего ему…

Он застрял в такой ловушке,

Заплетенный в сотни мук,

Потерял он все всего лишь за секунды,

Не вернуть ему того,

Ему скажут: «Просто плюньте!»

Но тот уж не ответит ничего.

И слов уж больше нет,

И мыслей тоже…

Прошли, как будто, сотни лет,

И крик души так невозможен,

Что хочется забыть все о себе…

Забыть о прошлом, настоящем,

Прибегнуть к временной стрельбе…

В конце концов войти в тоннель, в конце светящий

И манящий молением с небес…

И он, в объятьях жадной смерти,

Уже готовый ко всему,

Решился на дуэль – таков уж будет на десерте

Он для неё… И не привязан ничему…

Но время кончалась, пора идти

На то, чего так долго ждал.

И так опаздывает – около шести

Там нужно быть. Он побежал…

А в голове она – и больше ничего,

И нежные её прикосновения,

Которые лишь для него одного,

Но не умеет проводить обряд воскрешения…

А в голове всплыл танец с ней -

С такою грациозною и милою;

Её движения всей музыки повеселей,

А в паре с ней – так сильно закрутило…

Но вот пришёл он, извинился,

На место встал, достал свой пистолет…

Стрельнул по дереву – своей судьбе он подчинился,

Прострелен оппонентом был его скелет…

И он упал, и пред глазами вновь она,

Уже отчетливей, реальней;

Всё также сильно влюблена,

Как в жизни прежней, как в «оригинале»…

Сбылась мечта безудержной любви -

Одной из масок подлой смерти.

Ты парень, век ещё живи,

Но все, увы, мы, не бессмертны.

И жить, по сути, смысла нет -

Всё ведь умрут когда-то…

Но жить без смысла – нам запрет,

Для нас есть скука, прямиком из ада…

Страдания

Терзают меня муки странные

О том, что в жизни чуждо все

Мне, что все мечты мои- обманные,

А жизнь моя – вообще ничто…

Что вдох, что выдох – неизменно

Я ненавижу этот мир,

На всех людей смотрю презренно

И для меня они лишь "оскорбленный тир".

Но ни любовь, ни ненависть меня

Не вдохновляют – в страданиях голова моя,

Лишь мысли горести проклятой семеня,

Я будто касаюсь блестящего острия

Смертной косы, ходящей за мной по пятам,

Девушки в чёрном и без лица,

Не верит она ни горю, ни слезАм,

Ни глупым словам лжеца…

Но я сижу… Иль не сижу -

В раздумьях все теряются мгновенно,

Я в них, всё снова, обхожу

Решения верные, жалея так же откровенно,

Как откровенно я люблю творить

Искусство, счастье, радость....

Но нужно ли при этом говорить,

Что для всех людей всего лишь гадость

Это, да и я для них такой же

Отвратительный и мерзкий…

Но незачем судить меня уже -

Я сам собой был осуждён уж слишком дерзко.

И вот страдания взяли вверх

Над разумом моим поганым,

Захлопнув пред рассудком дверь

И сделав все таким песчаным…

Кому я нужен..? Для чего..?

И нужен ли я вообще миру..?

Появляются чертовски мысли оттого

Что вижу я вокруг себя сатиру