Сплетня

– Ты как? – раздается где-то над головой приглушенный, будто преградой, голос.

Я пытаюсь отдышаться, успокоиться, а сердце колотится навылет. Открываю глаза, и первое, что вижу, – мои пальцы, которые до побелевших костяшек сжимают грубый голубой джинсовый материал.

– Извини, друг, не заметил вас. Не ушиб?

Моего плеча кто-то касается. Я чувствую холод через шифоновую ткань блузки и вздрагиваю.

– Вали отсюда! – Голос Романова звенит в жужжащей тишине вокруг.

Подозрительно тихо. Почему так тихо? Оглядываюсь по сторонам: все молчат, вжав головы в плечи. Я натыкаюсь на перепуганные глаза Лизы, той самой сестры Романова, которая тут же отмирает и уже спешит к нам. Только после этого все постепенно приходят в движение, и я чувствую скользящие по мне взгляды столпившихся в коридоре зевак, кажется позабывших, куда они шли. Раздаются безмолвные щелчки фотокамер на телефонах, а затем чей-то свист и гул бесконечного шепота.

– Такие милые…

– Видели, как он ее…

– Вот это мужик, мне бы такого…

– Как в кино, повезло этой…

Обрывки фраз долетают до меня и рассыпаются в бессмысленный набор букв.

– Носятся они тут! – Лиза возмущенно задирает подбородок чуть ли не до потолка, одергивает задравшуюся кофточку. – Нужно сказать маме, чтобы штрафовали за это. Один кто-то лишится стипендии, и все как миленькие забудут, что такое кататься на перилах!

Она смешно злится. Тонкий голос звенит от гнева, и мне хочется улыбнуться, но я все еще обездвижена. Чувствую, как меня поглаживают по спине, и это точно не Лиза – ее руки прямо передо мной. Она ими так активно жестикулирует, что в глазах рябит. Я мотаю головой, и время наконец возобновляет свой бег. Меня будто снимают с паузы.

– Я в норме, – запоздало отвечаю Рафу, от ненужных объятий которого тут же спешу избавиться.

Это лишнее. Он и так сыграл супермена и, как пушинку, одним мизинцем оттащил в сторону, чтобы меня не сбили с ног. Улыбаюсь Лизе, игнорируя его. Хватит на меня смотреть!

– Хэллоу, народ, что я пропустил? Чат взорвался десятком сообщений. Думал идти домой, но вот примчал по первому зову!

Из ниоткуда рядом с Лизой возникает парень. Я пару раз видела его с Рафом: высокий, худой, угловатый и бледный. С нежным лицом, которое будто никогда не знало бритвы, и копной непослушных волос почти черного цвета – намного темнее, чем у Рафа. Я запомнила его, потому что он сильно отличался от Романова, который по всем законам жанра должен бы дружить с качками вроде Савельева. Ну, и потому, что мне ради таких кудряшек приходится спать на животе в неудобных бигуди, а этому Джону Сноу на минималках, скорее всего, некогда было даже расчесаться с утра. Таких парней в эпоху Возрождения рисовал сам Караваджо[7].

– Тима, ты так точно косым станешь! – смеясь, но поучительным тоном выдает Лиза и смахивает пряди, что падают ему на глаза.

Она ловким движением достает желтые заколки из внешнего кармана маленькой сумки, которую носит с планшетной, и убирает его волосы наверх. Выходит начес в стиле Элвиса, но парень по имени Тима вроде бы и не против.

– М-м, как раз подходят к моему свитеру, – улыбается он Лизе так тепло, что и меня волной накрывает. Да тут диагноз, кажется.

– Кстати, он ужасен, – кивает Романова на оранжевое безумие, надетое на друга.

Яркий свитер размера на три больше нужного, из рукавов которого торчат тонкие запястья, смотрится на нем забавно, но определенно слепит глаза.

– Так! У нас осталось двадцать минут, и мы все идем в буфет. Слышали, мальчики? Нужно откачать Лилю порцией кофеина.

– Не люблю кофе, – протестую, но слабо.

Лиза не слушает, берет меня под руку и тащит вперед парней.

– Там сейчас, как всегда, до отвала забито…

– С нами звезды, Тима! Место найдем, – смеется она в голос, взмахнув рукой. Да так заливисто, что я не узнала бы в ней смущенную до красных щек девочку, какой она только что была рядом с Савельевым.

С этими ребятами она совсем другая. Не просто милая и дружелюбная, какой была со мной, а бойкая и веселая. Надеюсь, что настоящая. Мы летим по коридорам и вниз по лестнице – разве что не по перилам спускаемся, но так же едва не сбивая с ног огромными сумками встречных студентов. Мы спешим! Так оправдывается Лиза, в очередной раз толкнув кого-то в плечо. А я на автомате передвигаю ноги, едва поспевая за ней, и не перестаю улыбаться. Все так быстро! Еще недавно у меня не было ни друзей, ни фальшивого компаньона в афере десятилетия, ни даже особой надежды на свет. А сейчас меня слепит ее лучами.

Чувство эйфории, возникшее столь внезапно, не отпускает и когда мы заходим в столовую, где уже на входе у аппарата с закусками толпится народ. Очень много народа! Вряд ли здесь можно где-нибудь приткнуться. Так думаю я, но столик в углу, куда обычно сбрасывают одежду и сумки, в считаные секунды оказывается пустым и свободным. Не успеваю сообразить, что происходит, как Лиза уже протирает его влажными салфетками, а Раф с веселым другом притаскивают из ниоткуда материализовавшиеся стулья. Сесть за стол в буфете, где я всегда ела на ходу или максимум перекусывала на подоконнике, оказывается проще, чем я предполагала, и мне становится немного (очень даже много) обидно. Да что там – я в легком шоке, учитывая, что меня здесь никто не замечал, когда топтались в очереди по ногам.

– Возьми мне круассан. С шоколадом. Много круассанов, – говорит Рафу. – Я Тим, кстати, – он протягивает мне ладонь, – а то нас невоспитанные люди даже не представили.

– Тимур? Тимофей? – перечисляю я.

– Тим.

– Ладно, а я… – собираюсь пожать ему руку, но он быстро и крайне неожиданно целует тыльную сторону моей кисти, как самый настоящий джентльмен.

– Все знают, кто ты, Лилит, демоница-соблазнительница. Совратила нашего золотого мальчика.

– Ты сейчас договоришься и без круассанов останешься, – замечает Раф, нависнув над другом и сестрой, как серая грозовая туча. И как они его терпят? Улыбнулся бы хоть. Или они за него отрабатывают улыбки?

– А ты останешься без зарплаты, – подмигивает ему Тим.

Странно, но все, что я видела в чате об этом парне, не соответствует правде. Там о нем говорили как о скучном ботанике и занудном приложении к красавчику Рафу. В реальности же они с Романовым общаются на равных, а Тим создает впечатление болтливого забавного парня. Да он сказал в десять раз больше слов, чем его популярный друг, так что если кто тут и испытывает проблемы с общением, то это Раф.

Отвлекшись, я теряю нить разговора и не совсем понимаю, что обсуждают ребята, а Романов просто молча переводит взгляд дальше. Лиза отмахивается от брата, мол, поела уже, и он теперь смотрит на меня. Я еще не знаю наверняка, но чувствую это.

– Что? – стараюсь говорить с сережкой в его ухе, чтобы не смотреть ему в глаза.

– Тебе взять что-нибудь?

И снова ступор. Соображай быстрее, он хочет взять тебе… что? Паника-паника-паника, его руки, спасающие меня от травмы, запах – сладкий, как от аппарата сахарной ваты. Чего он от меня хочет? Лиза сказала, что ела, Тим заказал круассаны… а!

– Салат. Любой. С помидорами. Цезарь лучше, – чеканю с паузами. Звучит странно, но ладно уж. Язык не проглотила – хоть это уже хорошо.

Раф пялится на меня. Явно пытается понять, все ли в порядке у меня с головой, но, к счастью, кивает и уходит. Судя по очереди, ждать мы его будем до самого конца перерыва, но это ничего. Перекушу после – сэкономлю на пончике в кафе. Целых сто пятьдесят рублей в копилку не лишние.

Чтобы меня не поймали на слежке за Рафом, чью макушку я не теряю в толпе, потому что он выше девяноста процентов студентов, я смотрю на ребят, а те дурачатся. Тим зажимает шариковую ручку между носом и верхней губой, Лиза всеми силами пытается до нее дотянуться и сбить на пол. Они то и дело хватают друг друга за руки, без конца касаются друг друга. И это, пожалуй, могло бы умилять, если бы в голове не кричала сирена, которая пытается напомнить, что все летит под откос, пока я притворяюсь, что нет. Я вру сама себе и оттягиваю момент неизбежного осознания. Но да, вот так – не верю, что идея с конкурсом выгорит, и мысленно готовлюсь к тому, что придется идти учиться в строительный колледж, как пророчила мама.

– Эй, ты чего? – Лиза щелкает пальцами у меня перед носом.

– А? Что? Ничего, задумалась просто. – Судорожно пытаюсь вспомнить какую-нибудь из последних тем, что обсуждали за столом. – А вы работаете вместе? С Романовым?

Спрашиваю у Тима первое, что приходит в голову, а он ухмыляется, скулы на худом лице выделяются сильнее. Этот парень очень даже обаятелен, не пойму, почему все внимание достается Романову, если эти двое друзья. Разве что Тим предпочитает оставаться темной лошадкой по собственной инициативе. Лиза наклоняется ближе, почти ложась на стол, и шепчет заговорщическим тоном:

– Слышала о проекте «Неуч»?

А кто о нем не слышал! Это приложение, где можно за фиксированную цену скачать или заказать работу практически на любую тему – от эссе по проблематике произведений Достоевского до творческой композиции из пластилина про космос. Подружка Розы, одна из супермамочек-блогеров, рассказывала, когда мы были у сестры в гостях на «полуднюхе» (Лёве исполнилось полгода), что покупает школьные поделки только там. А тот же Рома закупается в «Неуче» чуть ли не оптом. Как и многие другие студенты с непустым кошельком. Я ненавижу такую помощь, потому что корплю сама над каждым словом и штрихом каждой работы, а кто-то… просто… нажимает кнопку, платит и получает качественный продукт без лишних усилий.

– Видимо, слышала, – заметив недовольство на моем лице, Тим стреляет бровями вверх, и я догадываюсь, что…

– Не-е-ет! Только не говори, что это ваших рук дело!

– Их самых, – смеется он, поднимая ладони вверх.

– Тима гений, – с неподдельной гордостью выдает Лиза, пожав его плечо. Она не видит, как он вздрагивает от ее прикосновения.

– А Раф? – спрашиваю, прежде чем думаю.

– Кто? – Они меня не понимают.

– В смысле, Данил.

Я-то полагала, что он просто прикарманивает папины колбасные денежки. Не стыкуется у меня это с заявленным в змеином чате образом популярного мальчика. Популярные мальчики не ведут собственные проекты. Они могут быть крутыми спортсменами, которых все хотят видеть в высшей лиге. Они могут делать вид, что работают на папочку, прохлаждаясь в собственных кабинетах. Да они в принципе могут ничего не делать!

– На Даниле в принципе все держится. Но он больше отвечает за… ну, типа, связи с общественностью, наверное, – с умным видом выдает Тим, а Лиза тут же заливается смехом, будто услышала самую смешную шутку в мире.

– Ага, пиар-менеджер! – Она вытирает слезящиеся глаза и продолжает хихикать.

– Без него ничего бы не было.

Друг Рафа говорит о нем с таким благоговейным трепетом. Видно, что он уважает его, насколько можно уважать головореза, который дерется с кем попало и портит жизнь примерным студенткам вроде меня. Теперь я знаю, что объединяет этих двоих непохожих друг на друга людей, но все равно не могу понять, что может заставить их дружить, – а они не просто коллеги по мутному делу, это заметно невооруженным взглядом даже по манере их общения. Острый, хрупкий подбородок щуплого парня Тима похож на фарфоровую чашечку для эспрессо, в то время как Раф…

– Мы банда, – пожимая плечами, заключает Тим. Звучит почти серьезно. И с тем же серьезным видом он, будто решая поломанный программный код, слишком трепетным жестом поправляет воротник Лизиной кофты.

– А как же ваш отец? Я думала… если Данил и занимается чем-то, то… не знаю, помогает ему. Семейный бизнес, все дела.

– О не-е-ет! Даня денег у отца не берет. Это его принципиальная позиция. Они вообще не очень ладят. – Лиза говорит об этом спокойно, как о чем-то обыденном, тогда как в моем мире все переворачивается с ног на голову. – Слушай, а в чате вовсю обсуждают твой фееричный полет, – хихикая, переводит тему.

– Что? Что именно? – Я заглядываю в экран, но сообщения так быстро сменяют друг друга, что не успеваю уловить суть.

– Пишут, что ты чуть не погибла, что у тебя чуть ли не открытый перелом.

Тим от смеха едва не выплевывает воду, которую только что набрал из бутылки в рот.

– Кто-то даже видел скорую рядом с универом. Что тут еще… Как всегда, когда говорят обо мне, не забывают напомнить, что я толстая, но… О-о!

Открыв на своем телефоне чат, я успеваю поймать сообщение, которое Лиза имеет в виду, – о том, что она вроде как встречается с Тимом, чтобы тот из-за своей худобы не улетел на ветру. Мол, она его заземляет, как якорь. Ну что за сволочи! Выделяю и собираюсь гневно ответить, но Лиза отвлекает, притянув меня за локоть к себе:

– Тут уже пишут, что вы с Даней живете вместе!

– Ага, в его пентхаусе?

– Где? – не понимает меня Лиза, пока Тим, хмурясь, наблюдает за ней.

– И с чего они так решили? – не продолжаю тему.

– Кто-то видел вас вместе в его тачке.

И дорогую тачку приплели. Конечно, должна же я воспользоваться всеми богатствами, предложенными Рафом, или нет?

– Но этого не было! – с распахнутыми глазами возмущаюсь я.

– Скажи это им. – Тим садится ближе и кивает на телефон. – Они про всех пишут глупости. Правда, мне везет. Обычно меня просто называют скучным другом Данила или дрыщом. На большее у них фантазии не хватает.

– Или они боятся, что ты взломаешь их. За компьютерными гениями, знаешь ли, в наше время вся сила.

Лиза явно не специально льстит Тиму, но тот очень натурально краснеет в ответ, будучи все же польщенным.

– Между вами что-то есть? – шепчу ей на ухо, когда выдается момент. Она быстро мотает головой и вдобавок одними губами несколько раз повторяет «нет», а я снова отвлекаюсь на чат. – О, кто-то припомнил мне эргономику. Теперь я не только нищая колхозница, но и тупица.

– Зато все уже ставки делают, когда и чего в первую очередь лишится Герман. – Лиза пытается меня отвлечь.

– Кто? – Я не понимаю с полуслова, как эти двое, между которыми ничего нет.

– Ну, тот, что сбил тебя. Здесь уже открыли голосование…

– Говорю же, твой брат пугает людей, – не сдерживаюсь я.

– На этих фотографиях он совсем не выглядит пугающим, скорее обеспокоенным и взволнованным. – Она показывает мне наши снимки на экране ее телефона. Могу поспорить с ней, но лучше промолчу. – А вот ты и правда напугана. Даня будет прав, если…

– Если что?

Раф появляется так же внезапно, как и исчез в толпе. С двумя забитыми до отвала подносами. И за десять минут до конца перемены, что настоящая удача, потому как мой желудок получит порцию еды и не свернется в трубочку на паре по рисунку.

– Ничего. Лучше расскажи Тиме, что вы с Лилей будете участвовать в конкурсе, который спонсирует наш папа! Так что я верю в вашу победу, ребят!

– Вот как? – Тим не кажется удивленным. – Это будет интересно.

– Почему? – вырывается у меня. Я искренне не понимаю. – Почему мы всем так интересны?

– Да это проще простого, – отвечает Тим. – Потому что никто практически ничего толком о вас не знает.

– Ну, я бы так не сказала, – ухмыляюсь, кивая на телефон. – Там уже все за нас придумали.

– Так придумывают как раз потому, что никто правды не знает. Вы же по факту оба молчите, наплевав на всех. А чем меньше ты хочешь поведать этому миру, тем настойчивее этот мир лезет к тебе в душу, – сообщает Лиза.

– Или в трусы, – добавляет Тим, и все трое взрываются хохотом.

Да-да, и Раф тоже. Не могу поверить, что приземленные шутки могут его рассмешить. Это похоже на самую простую вещь и восьмое чудо света, замешанные в одном флаконе.

– Чем меньше говоришь, тем больше у других к тебе вопросов, – произносит он с уже привычным мрачным видом и холодной интонацией.

А мне все равно не верится, что мы ведем диалог. Еще вчера я облила его кофе, а сегодня… Ну, не вчера и… да! Ладно, сознаюсь: это была я. Но я не повторю это под присягой.

– Когда ничего не объясняешь, люди додумывают сами, – продолжает он.

Это потому, что я на него смотрю? Что-то не так с моим взглядом?

– Ага, а когда ничего не отрицаешь, они уверены, что правы! – добавляет Лиза. – Вспомни, как тебя определили в наркодилеры из-за Тимура, когда обыскивали вашу квартиру…

– Давай без подробностей, – это уже Тим.

– Но я обожаю жуткие слухи про твой шрам! – Она тычет пальцем в лоб брату.

– Значит ли это, что он получил его не в перестрелке и не в бою на ножах? – Я говорю не напрямую с Рафом, от этого в принципе легче говорить.

– О-о, пусть он сам расскажет эту прелестную историю, не хочу портить момент.

– А помнишь те сплетни про порно?

– А про нижнее белье?

Чтобы не чувствовать себя лишней в этом разговоре, я выдавливаю из упаковки заправку в салат и начинаю уминать его за обе щеки, пока Лиза болтает.

– Ты представь, змеюки несколько недель подряд писали какой-то популярной испанской модели, думая, что это Даня! У того парня все фотки были без головы, а Тима и рад стараться – запустил слух, чтобы над всеми поржать.

– Но почему-то ни одна адекватная леди не написала этому Хорхе. Что? – Тим весь в шоколаде, но продолжает кусать круассан и без смущения облизывать пальцы. – Да, я вскрыл его переписку. А для чего я вообще все это затевал?

– А мне нравились те дни, когда меня считали отпетым негодяем и просто не трогали, – как итог заключает Раф и, в один присест съев бутерброд, ворует половину круассана у Тима.

– Ну, теперь тебя считают милой, влюбленной в Лилю булочкой, так что смирись.

После этих слов Лизы те самые помидорки встают у меня поперек горла. Раф тоже давится, покашливает, пьет из бутылки воду, чтобы не умереть. Тим косится на Лизу, я ковыряю вилкой в тарелке, накалываю в напряжении большую порцию листьев салата и… точно! Время! Смотрю на часы на экране телефона, наспех и вопреки этикету запихиваю в себя остатки цезаря, затем сразу вскакиваю на ноги и хватаюсь за пристроенную к стене сумку, будто за спасательный круг.

– Мне пора. Нельзя опаздывать. Снова. – Я не тычу невоспитанно пальцами и не смотрю в сторону Рафа, но надеюсь, он чувствует, куда клоню. – Я побегу.

– Подожди, побежим вместе, – подскакивает Лиза.

Я еще не успела запомнить, а уже забыла, что мы учимся в одной группе. Столько всего произошло.

– Ага, с меня кофе. – Встречаюсь с Рафом глазами всего на секунду, но стараюсь улыбнуться. Эта улыбка – что-то вроде «налью стаканчик бесплатно и даже не переверну его тебе на голову».

– И с каких пор ты пьешь кофе? – спрашивает Лиза у брата и бьет пять Тиму, который протянул руку, чтобы помочь ей обойти стол.

Раф шепчет сестре тихое «отстань», а я не лезу в семейные разборки. Уже собираюсь протискиваться через толпу, которая волшебным образом расступается, завидев меня, когда вспоминаю о главном.

– Кстати, завтра собрание. Насчет конкурса, – сообщаю Рафу. – И раз уж ты… мы… ну, ты понял, и я…

– Во сколько?

Краткость – сестра таланта.

– В четыре.

И неважно, что пока я не представляю, как все это организовать, учитывая, что мне завтра на смену в кафе. Как и сегодня. Ужас какой.

– Ну, тогда до завтра, – произносит он тише обычного. Гортанным, вибрирующим тоном.

Народ вокруг шепчется, хотя я и не слушаю. Они точно пытаются разобрать его слова по губам, но увы и ах. Ответное «до завтра» так и оседает горьким привкусом на языке. Кивнув, сбегаю, чтобы продолжить день и не циклиться на незначительных мелочах вроде тех, что гроза университета теперь помогает мне заработать на обучение.

Глава 9

Он

Слишком порочный ангел

Мозг проснулся, а тело еще спит. Нет ни сил, ни желания шевелиться, но точно придется. Попытки с третьей заставляю себя поднять руку и посмотреть на умные часы, которые показывают полную ерунду. Не мог же я проспать четверть суток, когда по ощущениям лишь на пару минут закрыл глаза? К сожалению, видимо, мог. Черт.

Щурюсь, глянув в окно – солнце слепит, четвертый час как-никак. Дня. На самом деле уже скоро закат, а у меня только «доброе утро». Пары я пропустил (не помню, что там по расписанию), но повод был серьезный: я спал. Потому что до утра решал с Тимой проблемы «Неуча» – нашего совместного проекта, на доходы от которого мы, в принципе, и живем. В последнее время он пользуется популярностью, а это накладывает дополнительную ответственность. И жрет больше времени и сил. Вчера навалилось сразу многое: помимо мелких технических проблем сработал человеческий фактор. Мы были на грани провала, но сумели все разрулить – ценой сна, молодости и преждевременных морщин, как вечно с укором твердит Лиза, повторяя за мамой.

Наспех освежившись под душем, я беру из шкафа последнюю глаженую футболку. Ищу штаны, которые висят на двери, одеваюсь, закидываюсь жвачкой, потому что из-за недосыпа курить хочется особенно сильно – ночью две пачки сжевал, – и спешу на кухню. Если не успею перехватить горячего чаю, совсем разбитым буду. А по пути проверяю телефон и нахожу в личке от Алины очередную свалку файлов, из которых я должен буду смонтировать сто́ящий ролик.

Включаю один наугад и поначалу радуюсь, что это не сто пятое видео про тинты и кушоны, о которых я знаю уже больше любой девушки, так как собираю видео из десятков бесконечно монотонных огрызков. Но потом понимаю, что Алина вещает про пупки, которые бывают выпуклыми и, по ее словам, впуклыми, и меня неожиданно разбирает бодрящий смех. Она точно когда-нибудь сведет меня с ума своими идеями, но, признаться, у нее чуйка на весь этот бред.

Мы познакомились с ней года два назад через маму. Та попросила меня помочь ее выпускнице с творческой работой для портфолио. Наверное, мама хотела как-то взбодрить меня после отказа канадцев, но меня ее попытки сильно бесили. Я отказался. Правда, Алина сама написала мне. Она объяснила задумку, заговорила мне зубы и подкупила… наверное, своей безбашенностью. По итогу мы сняли трешовый контент макияжа с мертвыми мухами и рыбками, который с учетом отличного монтажа взорвал интернет.

Виделись мы только раз. Потом Алина со своими безумными идеями уехала в Москву, но, посчитав меня талисманом, что принес ей удачу, настояла на продолжении сотрудничества. Сказала, что не хочет расставаться с таким волшебником, а по факту ей, скорее всего, нравилось скидывать на меня тонны мегабайт беспорядочного контента, из которого я от скуки создавал что-то более-менее стоящее. Поначалу почти на добровольных началах – Аля сама перебивалась от заказа к заказу. Но как только вышла на достойный заработок, оценила мои усилия в приличную сумму, оказавшись девушкой совсем не жадной.

Мы стали работать на постоянной основе, привыкли друг к другу. Я примерно понимал теперь, какой результат она хочет видеть, а она позволяла мне творить и практически не вносила правки. Разве что просила какую-то ерунду – сделать ей худее лицо, затереть прыщ или подкрасить губы. Эта подработка стала для меня сродни хобби, по которому я скучал. Наверное, поэтому я и сейчас продолжаю делать для нее видеоролики.

Иногда я даю указания, как в следующий раз на съемке выставить без меня свет или с какого ракурса снимать Алю, чтобы сделать картинку красивее, а она меня «балует», как любит говорить, в ответ. Когда залетает какое-нибудь очередное бредовое видео про губы-базуки и ей предлагают новую рекламу, кидает мне на карточку бонусы, которые я пускаю в оборот «Неуча», и сообщения с благодарностями и кучей восклицательных знаков.

Смахнув видео, отвечаю ей, что посмотрю материал на днях, если не горит, потому что сегодня буду вне зоны доступа. Она присылает большой палец и сердце, когда захожу на кухню. В нашей с Тимом съемной квартире кухня граничит с гостиной, поэтому сразу за барной стойкой расположен длинный желтый диван со столиком, где мы часто собираемся, чтобы посмотреть кино: телевизор висит напротив на бетонной стене, подходящей для лофта. Козырное место и сейчас занято завсегдатаями. Лиза, вытянув ноги, как раз переключает пультом каналы и время от времени тычет Тима под ребра ногами в смешных носках, проверяя, живой ли он. А тот, окруженный пустыми чашками из-под эспрессо, которые не стоя'т разве что у него на голове, ритмично выбивает пальцами дробь на клавиатуре ноутбука. Всё как всегда, привычная картина.

– Эй, ты почему не в универе?

Лиза подпрыгивает от моего голоса и тотчас демонстративно закатывает глаза, будто я сморозил глупость. Расслабленно облокачивается на спинку дивана и продолжает листать фильмы из раздела новинок. Она в зеленой пижаме с эмблемой змеи из Слизерина[8], который так любит, не накрашена и с кривым хвостом на голове – явно никуда не выходила.

– А ты почему не там? – дерзит в ответ.

Это, конечно, хорошо, что ей лучше, она стала больше улыбаться и вообще, но… совсем расслабляться тоже нельзя. Ее будущее важнее моего, поэтому я не могу смотреть, когда она ведет себя глупо и добровольно отказывается от него. С ее-то талантом.