– У тебя есть еда?
– Есть, – я улыбнулась.
– Буду через 20 минут.
Я положила трубку.
И почему я так боюсь мужа? Подумаешь, убьёт? Как будто это самое страшное.
***
– Рит, ну, ты и накупила, – говорила Саша с набитым ртом, запивая багет колой, которую принесла с собой, – вкусно, капец.
– Ты что сегодня в университете делала?
– Да, у нас препод есть по русской литературе, – Саша вытерла тыльной стороной ладони рот, после чего стряхнула крошки с рубашки. – Я у него пишу работу одну…
– Какую?
– Если вкратце, то про феминизм в русской женской послереволюционной поэзии.
– О, как! Феминизм, значит… – я вспомнила молодых француженока.
– Да, но тебе не понять, – сказала Саша со свойственной ей заносчивостью. – Ты жертва токсичного брака и сексистских установок.
– А ты ешь мою еду, так что следи за языком, – полушутя ответила я, но Саша, как всегда, обиделась.
– Ой, ну, и не нужен мне твой обед, – она демонстративно положила всё, что было у неё в руках, мне на колени и встала со стула. – Я пошла.
– Куда? – спросила я, продолжая улыбаться.
– Домой! Или мне туда нельзя, ведь квартира тоже твоя? – Саша остановилась и скрестила руки на груди.
– То есть тебе можно говорить всё, что ты думаешь, а мне нельзя?
– Ну, я же правду сказала! – этот маленький упрямый пухлячок продолжал стоять на своём.
– А я разве нет?
Саша цыкнула, но вернулась и села.
– Ты обижаешься на всякую мелочь, но при этом сама не следишь за тем, что говоришь.
– Ладно… Дашь багет доесть?
– Держи, – я улыбнулась. – Ешь на здоровье.
Подобные мелкие стычки случались у нас постоянно. Я не понимала, как вообще живут обидчивые люди? Если брать на душу всё, что тебе говорят, можно свихнуться.
– Я не знаю, почему я такая обидчивая, – сказала Саша, отщипывая пальцами куски хлеба. – Сама от этого страдаю. Ты никогда не обижаешься на других?
– Раньше обижалась, сейчас пропускаю мимо ушей. Люди всегда будут нести хуйню, о которой их даже не спрашивают. Что, теперь с каждым выяснять отношения?
– Я так не умею.
– Научишься. Так что там с русской поэзией и феминизмом?
– А, ну, так вот, мы встретились обсудить детали работы, были ещё русские студенты с нашего курса, и препод позвал нас всех сегодня в гости. Я сказала, что буду с тобой.
– В смысле? Зачем в гости? Преподавателям вообще разрешено приглашать студентов к себе домой?
– Нет, могут посадить за растление малолетних!
– Я серьёзно.
– А что такого? Мы все взрослые. Тем более, у него отличный повод.
– Какой?
– Сейчас в Париже проходит международная книжная выставка, приехали многие его друзья и коллеги из России. Он и их пригласил. . Кстати, он и живёт недалеко. Будет круто. Пойдёшь?
– Не знаю, Саш, мне это как-то не очень интересно…
– А что ты будешь делать?
Вопрос Саши ударил по больному месту. И правда, что я буду делать? Делать мне было нечего. Я сбежала из своего заточения, но куда бежать дальше – не знала. Мне было приятно думать, что это побег, но на деле это было не опаснее, чем выйти на улицу без шапки, хотя мама сказала непременно её надеть.
– Ты права, ничего. Ладно, давай сходим.
– Круто! – Саша засветилась. – Я много про тебя рассказывала, ты им понравишься.
– Надеюсь, и они мне.
– Даже не сомневайся.
5
Саша нарядилась сама и заставила меня. С собой у меня практически не было одежды, и уж тем более нарядной. Саша предложила, чтобы я сходил в Galerie Lafayette и купила что-нибудь из «своей модной дорогой одежды», но я не стала этого делать. Во-первых, не хотелось совершать крупные покупки с карты отца. С Пашиной карты я бы однозначно не стала ничего покупать, так бы он понял, что я в Париже. Во-вторых, мне не хотелось привлекать к себе слишком много внимания. Если бы я пришла на вечеринку Сашиного препода в наряде миллиона за полтора рублей, то на меня бы точно обращали внимание. Мне же хотелось быть незаметной.
Я надела Сашино чёрное платье, подчеркнула талию ремнём, а то оно слишком на мне болталось, под платьем были чёрные колготки, на ногах кроссовки, маленькая сумка через плечо и плащ.
– Ты выглядишь, как бомжара, Рит.
– Платье твоё, к слову, – парировала я.
– Вот поэтому и говорю: как бомжара.
– Ладно, пошли.