Николь. Часть 2

Последнее сообщение вынудило-таки меня скрипнуть зубами. В этот момент весь зал завопил от радости, раздались аплодисменты.

– Я знал, что проект будет нашим! – радовался Стас.

– Сомнений быть не могло! – кивнула я совершенно спокойно для человека, который вроде как «узнал» эту новость только что.

Абрам представил Роберта и его команду из четырех человек, которые будут работать в нашем здании ближайшие четыре месяца. Именно в эти сроки проект отеля должен быть доведен до логического конца, чтобы Роберт сразу же приступил к его реализации.

Мой телефон завибрировал, когда наши с Абрамом взгляды, наконец, встретились. Простой, спокойный, не подразумевающий ничего личного, но в то же время меня как будто пронзило острой стрелой. Кончики пальцев покалывали, волосы на голове зашевелились…

– Вот черт, – вздохнула я, опустив глаза на светящийся экран.

Я сбросила звонок мамы и снова посмотрела на Абрама, но он уже был окружен сотрудниками других отделов.

«Николь, я приехала к тебе на работу! Если ты не хочешь, чтобы я закатила скандал из-за того, что не могу найти свою дочь, немедленно спустись на первый этаж!»

– Мне нужно выйти, – прошептала я Стасу.

– Что? Снова болит живот?

– Что-то типа того.

В лифте я как могла старалась угомонить раздражение, которое уж слишком стремительно перерастало в злость бешеной собаки. Этого мне ещё не хватало! Чтобы ко мне на работу теперь заявлялись все родственники по очереди! Я не удивилась, когда двери лифта разъехались, а передо мной уже стояла мама. В белой норковой шубе с глубоким капюшоном, под которой был модный белый костюм. Красная помада на полных губах, черные стрелки на глазах… Удивительно, какими же идиотами были мужчины. В частности, мой отец, которому этой красоты было недостаточно и для полного счастья ему обязательно нужна ещё ржавая мочалка.

– Боялась, что я смогу улизнуть? – бросила я и вышла из кабины. – Ты бы ещё ориентировку на меня дала.

Мама шла за мной молча, выстукивая по глянцевому полу острыми каблуками. На нас смотрели все, кому нечем было заняться. Я села на пустой диванчик и жестом руки предложила сесть рядом, но мама предпочла тот, что стоял напротив.

– Разве мы не договаривались, что будем встречаться на нейтральной территории? Я здесь работаю, а вам вдруг вздумалось по очереди сюда заявляться?

– А что мне ещё делать, если ты отказываешься говорить со мной?

– Я не отказываюсь говорить с тобой, мама. Ты будто нарочно звонишь мне в рабочее время, прекрасно понимая, что я не возьму трубку. Но когда я перезваниваю тебе тем же вечером, как раз отказываешься говорить со мной ты, потому что ты у нас очень обидчивая дама!

– Что с тобой стало, Николь? Я тебя совсем не узнаю! С каких пор ты заделалась такой грубиянкой?

– С тех пор, как вы снова начали совать нос в мою личную жизнь. Один раз вы провернули это с огромным успехом. Вам повезло, что я на тот момент была глухой и слепой, а немой стала, потому что не была готова к столь радикальным переменам в своей жизни. А теперь я знаю вас, мои родители, знаю, что в ваших головах, знаю, чего вы жаждете и что вообще представляет собой ваш такой «идеальный» мир. Я думала, ты поняла, что теперь между нами всегда будет это расстояние и границы, за которые заходить запрещено. И сейчас ты, кстати, пересекла одну из них.

– Какие бы проблемы не одолевали нашу семью, ты всё ещё её часть! И всегда будешь, Николь. И я, как твоя мать, не могу молча смотреть на то, как ты губишь свою жизнь! – закричала она шепотом, а потом посмотрела по сторонам, опасаясь лишних ушей. – Ты ведешь себя неподобающе.

– Что, прости? – усмехнулась я. – Я что-то понять не могу, откуда вдруг в вас появилась эта необъяснимая уверенность, что вы не профукали свое право хоть немного вмешиваться в мою жизнь?

– Мы твои родители, Николь. И мы хотим для тебя только самого лучшего. У тебя роман с женатым мужчиной, – сквозь зубы сказала мама. – Это отвратительно, это унизительно – быть чьей-то подстилкой, которой пользуются, чтобы просто удовлетворить свои естественные нужды!

– Любопытно, а ты говоришь то же самое Софии, которая как раз-таки и была подстилкой моего парня, который удовлетворял за её счет свои естественные нужды, а потом женился на этой подстилке, потому что бог обделил его мозгами?

– Это не одно и то же, Николь! Вам было чуть больше двадцати! В молодости и не такое случается! А теперь тебе тридцать, твои родители уважаемые люди в городе, а ты позоришь нас своим поведением, ведь в этих кругах наши знакомые, друзья, партнеры!

– И снова любопытно, мама! – я с трудом сдерживала в себе вопли охватившей меня ярости. – Как же тогда называется это рыжеволосое сопровождение твоего мужа на многолюдных мероприятиях, где полным-полно тех же ваших знакомых и друзей? Что-то на тебя этот гнилой апельсин совершенно не похож.

– Ты даже представления не имеешь, что значит быть женой! – проговорила она, стиснув зубы. – Чего требует брак, чего он стоит!

– И чего же он стоит, мама? Разбитого сердца? Унижений? Неуважения? Растоптанной гордости? Этого требует брак?

– Неужели ты думаешь, что на свете найдется мужчина, который никогда бы не изменил своей жене? – Мама даже улыбнулась. – Что с каждым днем его любовь и тяга к ней только усиливается. Что он не замечает морщинок на её некогда гладком молодом лице. Что ему хочется только её. Ты правда так думаешь, Николь? Мужчины никогда не были и никогда не будут однолюбами. Когда ты заходишь в благоухающий сад, ты отдашь свое внимание только одному цветку? Нет, Николь. Сначала ты вдохнешь ароматы самых ярких. Прикоснешься к бутонам, ощутишь наслаждение от связи с ними. Потом очередь за теми, что выглядят невзрачно, но источают не менее притягательный аромат. Мужчины живут в самом огромном саду. И если ты хочешь реализовать себя, как женщина, стать счастливой и добиться успеха, ты обязана стать мудрой. Вы с Софией выросли вместе. Вас воспитывали мы с папой, но почему-то только она развила в себе настоящую женщину. Сильную, мудрую, понимающую, что свое «я», каким бы бойким оно не было, нужно контролировать. Иначе настоящая женщина в тебе погибнет и останется только ревнивая и неуверенная в себе девчонка, которой кажется, что все обижают её!

– Чтобы реализовать себя, как женщина, необязательно иметь под боком мужика с половиной мозга и членом, которого он уважает больше, чем собственную жену! Это не мудрость, мама, а обыкновенная тупость! Женщины не обязаны превращаться в терпил и закрывать глаза на измены, считая это естественным явлением! Нет, мама, это не естественно! Это отвратительно и мерзко, потому что предательство уничтожает абсолютно всё, что казалось тебе хорошим и ценным в человеке! Оно и женщину превращает в слепую дуру, которая своим примером показывает дочерям, что вся эта помойка – гребаный цветочный сад!

– Тогда и мне любопытно, – усмехнулась она, – почему же ты позволила превратить себя в один из его экземпляров? Если ты надеешься, что ваша с Абрамом связь останется в тайне от его жены – не трать времени. Не существует такой женщины, которая бы не знала об именах своего мужчины. А если же ты надеешься, что ваша связь перерастет в большее и сподвигнет Абрама бросить жену и ребенка – тут уж не трать ни времени, ни сил, ни нервов. Потому что такие мужчины уже состоялись и перемены для них всё равно, что заново, с нуля, без какого-либо стартового капитала выстраивать свою бизнес-империю. Недоверие присуще и мужчинам тоже. Всегда будет та, с которой он пойдет по жизни за руку, за которую отдаст всё, потому что она его судьба. И всегда будет другая, которую он за руку никогда не возьмет, потому что одна уже занята, а другой суждено навсегда остаться в кружевных трусах. И сейчас эти трусы – твои.

Мама поднялась. Нарочная медлительность её движений буквально пригвождала меня к дивану, диван к полу, пол к мерзлой земле. Я становилась меньше, ниже, слабее под тяжестью её уверенного взгляда и позы.

– Ты борешься за правду, чистоту и искренность в отношениях между мужчиной и женщиной. Но ничего этого нет, Николь. Мужчины всегда обманывают, а мудрые женщины закрывают на это глаза во имя детей, семьи и собственного женского счастья. Ты думаешь, что между нами с отцом нет любви? Она есть. И она же есть у Абрама и его жены. Дело всё в том, что природу из мужчины не выбросишь. Как и не избавишь женщину от желания чувствовать себя защищенной. Тебе тридцать, Николь. Пора бы уже включить голову и логику. Характер и амбиции – двигатель бурной молодости. Ты уже давно прошла этот этап.

– Моя личная жизнь не твоего ума дела, мама, – сказала я, подняв на нее глаза. Меня душила обида. Я чувствовала на шее её костлявые пальцы, не могла проглотить слюну, ставшую поперек горла густым комом. – Не смей приходить сюда больше и читать мне лекции о том, какой должна быть мудрая женщина. Не хочу тебя расстраивать, но ты ею так и не стала.

Возмутительно взметнув бровкой, мама повесила на плечо кожаный ремешок сумочки, явно намереваясь уйти. И слава богу. Давно пора. Я не гордилась тем, что сказала ей, но я точно знала, что была права. И вдруг в нос проскользнул цитрусовый с нотками ледяной хвои запах. Абрам остановился рядом с нами так плавно, словно его ноги вовсе не касались пола. Когда я встала на ноги, его предплечье коснулось моего и в этом легком прикосновении было столько поддержки, что само понимание этого в одно мгновение окатило меня горячей волной… возбуждения.

– Добрый день, Вероника.

– Абрам! – натянула улыбку моя мама. – Здравствуйте! Рада вас видеть!

– Взаимно. Приехали проведать дочь?

– Да, знаете, она ведь всё время в делах. Ей некогда даже ответить на звонок родной матери.

– В свою очередь скажу, что Николь чрезвычайно ответственный сотрудник, который умеет разделять личную жизнь от работы.

– Правда? – глянула на меня мама.

– Правда, – совершенно спокойно ответил Абрам, не сводя с нее глаз. Его низкий голос приводил в движение мои мышцы. Словно струны, они вздрагивали, реагируя на его тон. – Не поймите меня неправильно, Вероника, но сейчас рабочее время и Николь мне очень нужна.

– Ну, что вы! – Мама опустила ладонь на его плечо. – Мы с дочерью уже обо всем поговорили! Кстати, очень хорошо, что я вас встретила, Абрам! Мы с мужем хотели пригласить вас с супругой на скромный дружеский ужин. В эту пятницу, – улыбнулась она, не упустив возможности задеть меня взглядом «что и следовало доказать». – Прошу вас, не отказывайтесь!

– Спасибо за приглашение, Вероника. Но я всё же вынужден вам отказать. И не потому, что у меня нет супруги. А потому, что у меня много работы и мое расписание заполнено даже в выходные дни. Прошу прощения.

Я не знаю, что испытала в этот момент. Но оно было похоже на взрыв новогодних петард, брызги откупоренной бутылки шампанского, горсти воздушного снега, брошенного в лицо! День только начался, а я уже утомилась и нуждалась в отдыхе и он будет полноценным только в том случае, если рядом со мной будет Абрам…

– …Нет, это вы извините меня, Абрам. Я думала, что у вас есть супруга и… Неловко получилось.

– Ничего подобного. Так думают многие мои знакомые. Не расстраивайтесь, Вероника. В другой раз.

Маме действительно было неловко, но больше всего ей не нравилось, что она проиграла мне. Впрочем, перед тем, как уйти, она обняла меня и успела прошептать на ухо:

– Сказать можно всё, что угодно.

Но даже эта фраза не заставила меня усомниться в правдивости слов Абрама. Он смотрел вслед моей маме, а я же не могла оторвать глаз от него – уверенного, непоколебимого, сексуального… Сколько раз я жалела, что надевала в офис какой-нибудь из своей многочисленной коллекции кашемировый свитер? Под ним я покрывалась испариной и чувствовала, как стекала щекочущая капелька пота в неглубокую ложбинку, которую секундами позже подхватывало черное кружево бюстгальтера.

– Привет, – сказал мне Абрам, чуть склонив голову, чтобы поймать мой взгляд.