Цена рока

А тот был доволен. На восемьдесят процентов, ведь ещё нужны тренировки и тренировки, чтобы полностью прочувствовать каждого, уловить манеру игры и вклинить свой голос. Джейк научится не лажать, а с первого же «доната» они заменят колонку на современную, чтобы звучало ещё чище. Впереди горы работы, которая почему-то не пугает, а только вдохновляет продолжать.

– Ладно, парни. Давайте ещё.

9. Бог тебя ненавидит

Вечером четверга Мидлтаун был тих и спокоен. Несмотря на поздний час, было по-майски тепло, и Кейду даже не хотелось накидывать поверх футболки джинсовку. Он сидел под фонарём на той же лавке напротив коттеджа Глоузов, и сам не мог объяснить, почему ноги привели его сюда, а не домой или в какую-нибудь закусочную. После нескольких дней репетиций и постоянного шума очень хотелось тишины. Возможно, сказывался возраст. Или усталость. Давно Кей так не уставал и не выкладывался.

В окнах коттеджа жёлтыми пятнами горел свет. Там наверняка тепло и уютно, пахнет домашней едой и шоколадом. Почему-то казалось, что в этом пряничном домике всё пропитано шоколадом, иначе как объяснить источаемую Сьюзен сладость? Кей не любил сладкого с семнадцати, с тех пор, как на шоу всех участников заставляли держать себя в форме, хотелось им того или нет. Но за прошедшие недели он уже привык к этому першению в горле, когда невыносимая девчонка случайно оказывается близко.

Он зажёг сигарету из почти полной пачки и запыхтел – совсем поверхностно, не пропуская дым в лёгкие. Обещал себе вовсе не курить сегодня, поберечь дыхалку ближайшие сутки, так что пусть эта будет последней и символичной. Кейду рано пришлось повзрослеть, да и суровое отцовское воспитание хорошо повлияло на мозги: пусть и не окончил школу, но идиотом он не был. И прекрасно понимал, куда его начало клонить после того случайно оказавшегося откровенным касания к Сью. Когда её глупый щенячий восторг и смех становится приятней самой исполненной музыки, а ночью снятся выглядывающие из-под юбки костлявые коленки – это не норма. Не норма невольно вспоминать об этом слишком маленьком и хрупком теле под утренний стояк.

Совсем-совсем не норма, если сейчас подумать хотя бы о том, что он почти ровесник её родителей. О том, что её мир – это пряничные домики, а его – подвал «Клыка и когтя», за дни не прекращающихся репетиций ставший почти родным. Да, сейчас ей всё это весело и интересно, ведь здорово попробовать как можно больше, пока ты молод и полон энергии. На сколько её хватит, на месяц? Пока мистер Глоуз не прочухает, где и с кем пропадает его чадушко? Кейд нервно усмехнулся, всё же делая затяжку поглубже: он представил круглую бордовую рожу Аарона, если сейчас зайти в дом и попросить позвать её прогуляться.

«Мистер Глоуз, я бывший кумир вашей благоверной, а сейчас совсем не прочь трахнуть вашу малолетнюю дочку. Можно получить благословление?» – издевался над собой Кей, только настроения это не подняло. Да, она вроде как давно совершеннолетняя. Но для родителей она всё равно останется ребёнком, ребёнком должна быть и для него. Всё же стоит в следующий раз снять в баре какую-нибудь шлюху и сбросить пар, чтобы больше к этому не возвращаться.

Он с раздражением выкинул окурок, и уже собирался было подняться с лавки, как вдруг из коттеджа вылетела стремительная невысокая фигурка. Трусцой припустив к ограде, Сьюзен перебежала пустую дорогу, и влажные волосы развевались за ней чёрным флагом. Наспех накинув серую толстовку и сунув ноги в кеды, она сейчас чувствовала лёгкую неловкость за домашний вид: давно смыта косметика, а растянутые леггинсы в крошках от попкорна.

– Давно ждёшь? – чуть запыхавшись, спросила она и слабо улыбнулась. – Заметила тебя в окно. Мог бы позвонить, что-то срочное?

– Да я… эм, – Кейд замялся, отчаянно выискивая достойный повод для визита. Она вообще не должна была выходить, но признаться, он был рад тому, что видит её. Без боевого раскраса Сью казалась ещё более юной, мелкие черты лица – естественными, а большие наивно-голубые глаза совсем не требовали того, чтобы их постоянно обводили чёрным. Мозг превратился в желе, и единственное, что ему пришло в голову ляпнуть: – Мимо проходил, хотел заодно спросить, готова ли камера на завтра.

Сьюзен скептично поджала губы. Она была мастером вранья, так что плохую ложь чуяла за версту. Взгляд Кейда был растерянным и словно слегка смущённым – хотя такое слово ему вообще не подходило. Как назвать зардевшимся Кинг-Конга. Вздохнув, Сью села на скамейку рядом с ним, неуклюже складывая руки на груди.

– Это можно было спросить и по телефону. Кстати говоря, я ещё на репетиции сказала: камера в полном порядке, я даже раскрутила маму на штатив. Скажу больше, завтра в шесть как раз заседание городского совета, на котором будет и папа, и мэр Морган, и шериф. Так что если в участок придёт сигнал от беспокойных горожан, на него некому будет реагировать, – она победно ухмыльнулась. Должно же и «Неудачникам» иногда везти.

– Отлично, – без особого энтузиазма буркнул Кей.

Вроде и сказать нечего, а уходить не хочется. Тупое ощущение. Он отчаянно выискивал в голове ещё какой-то вопрос к ней, но увы – все они были оговорены с ребятами на репетиции. Аппаратуру даже всю доставать из фургона Данди не будут, генератор готов, одинаковые чёрные безрукавки нашлись для всех у Мэй. Три песни отшлифованы до автоматизма. Но кое-какой нюанс всё же слегка беспокоил:

– Мне не очень хочется, чтобы нас узнали, особенно когда видео пойдёт в сеть. Это всем принесёт только проблемы.

Сьюзен тихо усмехнулась и качнулась в бок, обличающе пихая его плечом в плечо:

– Эй, Анархист! Да ты никак волнуешься? Чтобы в случае провала в тебя не тыкали пальцами на улицах?

Он поморщился, в глубине души признавая её правоту. Возможно, потому и не пошёл сейчас домой – ему нужна была капля уверенности в завтрашнем дне. Тёплое девчачье тельце оказалось неожиданно близко, и от Сью снова несло шоколадками, даже сильней, чем обычно, от самих влажных волос, висящих сосульками. Он спешно поднялся, хотя бы чуть-чуть увеличивая такую необходимую дистанцию.

– Я о парнях думаю, – не моргнув, соврал Кей. Признавать перед ней слабость не хотелось совсем. – Данди ещё на родительские собрания к дочке ходить, Нилу торговать в магазине. Да и Джейку вряд ли захочется, чтобы его узнали школьные друзья, – его передёрнуло на последнем слове, сочащемся сарказмом.

– Придумал проблему на ровном месте, – Сью закатила глаза. – А я на что? Между прочим, базовый курс техники грима проходила ещё в бакалавриате.

– Хочешь размалевать нам рожи, как у Кисс?

Она с прищуром посмотрела на него: да, материал не самый удачный. Лучики морщин в уголках глаз, бородка, слава богу, теперь аккуратная и не грубая. Шрам над бровью и кривой нос. Но то ли Сью уже к нему привыкла, то ли само выражение лица не было отталкивающим – ей нравилось на него смотреть. Чёткая линия скул и квадратный подбородок: ей раньше не приходилось так много общаться с мужчинами, лишь с мальчишками-студентами. А разница незрима, но велика.

– Смотри, – бодро вскочив с лавки, она подошла ближе и протянула руки к его щекам. Кей непроизвольно отшатнулся, но она сурово поджала губы. – Да не кусаюсь я! Дай показать.

Он замер, скорее от лёгкого шока, чем от её внезапного желания коснуться. Тонкие и холодные пальцы осторожно прошлись под его глазами, и чтобы до него достать, ей пришлось вытянуть руки и встать на цыпочки. Сью была максимально сосредоточена, словно рисуя маску, обводя контур до бровей. Удовлетворённо хмыкнув, она провозгласила:

– В общем, если ты против большого количества грима, можно обойтись малым. Например, нарисовать чёрной краской маски, как у Бэтмена. Не рекомендую пластиковые, потому что, во-первых, будет жарко и неудобно, во-вторых – ограничат обзор. То же самое можно сказать про очки, они ещё и свалиться могут. – Сью с лёгким озорством улыбнулась. От соприкосновения её пальцев с его кожей возникло чувство контроля, подкрепляющееся мелким покалыванием и дрожью в животе. – А дополним рваными полосками, как маскировка в армии, – вдохновившись, Сью нежно провела по три линии, пересекающие его щеки, к скулам. Довольно кивнув самой себе, она наконец-то отстранилась.

И только сейчас он смог вдохнуть.

– Думаешь, этого будет достаточно? – уставившись исключительно на фонарный столб за её спиной, спросил Кейд севшим голосом. Сладость так сковала горло, что впервые за долгие годы захотелось шоколадный маффин. Ох, лучше бы привычная сушь на языке, чем необходимость судорожно сглотнуть от желания обхватить её талию.

– Уверена, – кивнула она, старательно пытаясь поймать его взгляд.

Может, это было для него слишком? Может, чересчур долго хотелось этого касания? Ещё недавно ледяные ладошки запекло. Сжав руки в кулаки, Сьюзен спешно сунула их в карманы толстовки, пока её очередной порыв не привёл Кейда в новый ступор. Не такой уж у неё богатый опыт обольщения противоположного пола, особенно если брать в расчёт, что серьёзных отношений она никогда не имела. Одни мальчишки, больше ради любопытства и обсуждения с девчонками.

Обольщения? Вот уж что точно никогда у неё не было на повестке дня. Но впервые за двадцать три года ей захотелось быть именно… желанной?

– Значит, сойдёт, – наигранно безразлично пожал Кейд плечами. – Краску не забудь. Встречаемся…

– В четыре в баре, помню. Спокойной ночи, – собственные мысли обескуражили её настолько, что Сью отступила назад, к дому. Хотелось под одеяло. Подумать.

– Ага, – поняв, что больше тут оставаться точно нет повода, Кей развернулся, но не успел сделать и трёх шагов от лавки, как Сью снова его окликнула:

– Эй? – дождавшись, пока он оглянется, она улыбнулась со всей искренностью, на какую была способна. – Не волнуйся. Ты всех порвёшь завтра. Я в тебя верю.

Он не ответил, только неясно мотнул головой, что можно было принять за благодарность. Удаляясь в сгущающуюся над Мидлтауном ночь, Кейд то и дело вздрагивал: не от холода, а от мурашек, которые словно шли изнутри, из-под рёбер. Иногда, чтобы вдохнуть полной грудью, достаточно, когда в тебя верит хоть кто-то, пусть даже не ты сам.

***

Все любят пятницу. День, предвещающий выходные, сокращённый для рабочих и ленивый для школьников со студентами. На выглядывающей из-за серых облаков городской ратуше стрелки часов встали в ровную вертикальную линию, практически знаменуя начало уикэнда. В Тэйлор-парке, примыкающем к самым центральным улицам и самым зелёным районам Мидлтауна, было людно. Хватало и собачников, и детей со скейтами, и кучкующейся стайками молодёжи в ожидании ночного часа.

Неприметный серый фургон без каких-либо опознавательных знаков нагло свернул с Тотнем-роуд прямиком на алеейку. Внимания на него особо никто не обратил: дураков, заезжающих на пешеходную часть, в городе хватало. Тем временем фургон развернулся задом, и его дверцы распахнулись ещё до полного торможения.

На аллею выпрыгнули трое странных ребят в чёрных безрукавках и с разрисованными чёрной краской лицами. Они спешно начали вытаскивать на свет высокие колонки и барабаны: вот теперь на них начали оглядываться. Быстро смылись мамашки с колясками, хотя бы на всякий случай утаскивая детей. Никак грабители? Или террористы? Спрашивать никто не решался, а сами парни молчали, технично и быстро подключая провода к генератору в фургоне. Но если старушек и мамашек вид незнакомцев напугал и заставил свалить подальше, студенты, напротив, заглядывались с возрастающим интересом, как ловко на асфальте были установлены барабаны и усилители.

– А что за акция, вы за левых или правых? – выкрикнул особо дерзкий парнишка из собравшейся на лавке группки школьников.

– Против всех, – громко ответил хрипловатый бас в радиомикрофон, заодно проверяя звук.

Встал к единственной стойке высокий мужчина в ковбойской шляпе и с кривой усмешкой накинул на плечо ремень синей гитары:

– Беременные, инвалиды и фиалки могут уйти, пока есть шанс, – он провёл по струнам, эхом разливая по парку первые мощные аккорды.

Вот теперь интерес был уже осязаем. Привлечённые звуком, горожане начали стекаться на аллейку. Видимо, наличие инструментов слегка расслабило: террористы с такими не ходят. Мало кто заметил мигающую красной лампочкой камеру, снимающую происходящее рядом с ближайшими кустами. И уж точно не обращали внимания на черноволосую девушку, крутившуюся возле штатива, а затем скользнувшую в сгущающуюся толпу с деревянной коробочкой.

Удар по барабану – пробный, гулом ушедший в землю. Кейд на миг прикрыл глаза и выдохнул. Публика. Это не страшно. Он помнит, как заводить народ. И даже хорошо, что сегодня так пасмурно, солнце не слепит. Уверенно вскинув руку с микрофоном вверх, он подал сигнал парням: начинаем. Данди грохнул по басам, сразу и без предупреждения, отчего люди вздрогнули и зашептались. Нет, слушать должны только их.

– Хард. Рок. Алилуйя! Хард. Рок. Алилуйя! Хард. Рок. Алилуйяяяя![9 - Lordi – «Hard Rock Hallelujah» (художественный перевод Олега Абрамова)] – хрипло и на надрыве, до предела напрягая связки на последней длинной ноте. Он не вступал, а врывался, ногой в тяжёлом ботинке находя и отбивая этот ритм. Без гитары и с радиомикрофоном, полностью полагаясь на команду. Будь, что будет.

Эпичный проигрыш, добротное гитарное соло от Джейка: один бог знает, сколько труда стоило его научить играть так. Но эта песня – рай барабанщика и басиста. Когда надо ебашить без оглядки. Кейд даже не смотрел на реакцию публики – всё-таки боялся, внутри пульсировало забытым волнением, а микрофон грозил выпасть из влажной руки. Но не уловить этот драйв невозможно, он в воздухе, в качающейся голове Нила и тянущем кривую лыбу от кайфа Данди.

– Знай, этой ночью святые согрешат. Сбившись с пути, они отправятся в ад. На землю рухнут стены, внушая людям страх – грядёт рок-апокалипсис, покайтесь во грехах! – его низкий голос подходил идеально, сотрясая хрипотцой кроны деревьев в парке. Кейда нереально качало, потому что петь именно так низко – его стихия. И пусть краска неприятно стягивает кожу, пусть половина слушателей застыли в шоке, зато в толпе уже можно заметить, как кто-то начинает притопывать и кивать ему в ответ.

Он их растормошит.