В твоих объятиях

– Сонечка, если ты на меня так дальше будешь смотреть, то я не смогу сдержаться и утащу тебя куда-нибудь для разврата, – прошептал мне на ушко Костя, отчего у меня по телу пробежала куча мурашек, и низ живота стал ныть в предвкушении удовольствия.

– Не понимаю, о чем ты, развратник, – так же интимно ответила ему. – Но твоя идея мне, в целом, очень нравится.

– Все будет вечером, девочка моя. Буду тебя очень сильно убеждать завязывать с командировками.

– Правда? Я уже предвкушаю, – он взял мою руку и переплел наши пальцы в крепкие объятия. Я улыбнулась ему.

Уже поздно вечером, когда мы приехали домой после Барсовецких и разошлись по комнатам спать, пожелав Верочке приятных снов, я под струями воды в душе думала о том, что эта будет самая последняя моя командировка, и как бы меня сейчас Костя ни убеждал, я уже для себя все решила. Надоело ездить так далеко, скучать без них, довольствоваться только телефонными разговорами. Все, хватит. Я достаточно получаю, работая у Кирилла, мне необязательно брать дополнительную работу. Не теперь, когда у меня появились Медведевы.

Выключила воду, вышла из душа и плавными движениями начала наносить лосьон для тела, с легким ароматом меда. Накинула атласную сорочку и пошла в кровать. Костя, пока я была в душе, немного посидел у Веры и почитал ей книгу на ночь. Был у них такой ритуал. Меня это умиляло. И только я вышла из ванной комнаты, он зашел в нашу спальню. Оба замерли на месте. А через секунду я услышала звук закрывающего замка на двери нашей спальни. Улыбнулась. О, я предвкушаю сладкую и долгую ночь.

Недолго думая, подошла к своему мужчине и запрыгнула на него, обхватив ногами его за талию. Костя крепко прижал меня к своему телу. Он впился в мои губы в неистовом поцелуе – властном, жестком. Не хватало воздуха, периодически останавливались, тяжело дыша, но не забывали раздеваться. Моя сорочка полетела первая, под ней я была голая. А вот с одеждой Кости мне пришлось сложнее. Стонала, извивалась под его умелыми руками, ласкающими мое тело, просила помочь мне раздеть его, потому что руки не слушались, а тело хотело прикоснуться к нему.

Как оказались на кровати, не помню, я тяжело дышала и смотрела на своего любимого, который очень быстро скинул футболку и стянул джинсы. Боксеры я стащила с него сама, заранее представляя, как возьму в руки его большой твердый член. Капелька, выступившая на головке члена, была мною слизана. Костя зарычал.

– Малышка, не сейчас, – он резко меня перевернул на живот, одной рукой ласкал мою возбужденную грудь, а другую руку направил мне между ног. Застонала, прикрыв глаза.

– Уже мокрая. Сейчас, Соня.

И одним резким движением вошел в меня. Двигался быстро, сквозь мои тихие стоны слышались его тихие слова мне на ухо:

– Господи, как же хорошо. Моя, только моя.

Я млела от таких слов.

– Костя…, – только думала, что сейчас кончу, как Костя резко остановился, вышел из меня и, перевернув меня на спину, раздвинул мои ноги и снова вошел в меня на всю длину.

– Ах…, – стон снова сорвался с моих губ, но Костя быстро его поймал поцелуем, двигался быстро и между поцелуями ласково смотрел на меня.

– Хочу видеть твои глаза, когда ты кончишь, – я потянулась его целовать. Нуждалась в нем. Мои руки блуждали по его спине, крепче прижимая его к себе:

– Соня, это последняя твоя командировка, обещай мне! Не пущу больше. Не хочу жить даже неделю вдали от тебя, зная, что ты далеко. Обещай.

Его темп стал еще быстрее. Я чувствовала развязку, готовая кончить, он резко остановился. Тяжело дышал, и внимательно смотрел на меня.

– Костя! – прорычала я в его губы.

– Обещай, что это последняя командировка, иначе и в эту не пущу.

Он коснулся моих губ и медленно вышел, и также медленно вошел в меня. Сладкая пытка.

– Обещаю-обещаю, – простонала в его губы.

– Вот и хорошо.

И мы снова понеслись в яростном ритме к вершине удовольствия.

А потом лежали уставшие, тяжело дышавшие, но такие удовлетворенные и расслабленные в объятиях друг друга.

– Соня, я хочу ребенка…, – он водил по поему животику пальчиком, немного щекоча. От этих прикосновений мышцы подрагивали. Мне кажется, что я перестала дышать в этот момент, когда он это произнес.

– Что? – ну, а что, вдруг мне послышалось? Лучше быть на сто процентов уверенной, что он это сказал, чем потом думать и накручивать себя.

– Хочу ребеночка от тебя, – он навис надо мной, положив руки по обе стороны от моей головы, и внимательно на меня смотрел. – Подаришь мне его?

– Ты сейчас серьезно это говоришь? – тихо спросила его.

– Более чем. У меня день рождения через три месяца, думаю, нам хватит этого времени, чтобы на день рождения ты мне подарила хорошую новость…

– Я даже не знаю, что сказать…, – я просто в это не верила: самый любимый, желанный и дорогой для меня человек рядом со мной и просит то, что я с радостью готова ему дать, подарить, да как хотите, называйте это.

– Просто согласись, Соня.

Я не стала ему ничего отвечать, думаю, он и сам все понял, когда я потянулась к нему за поцелуем и, оседлав его, уже возбужденного и готового, стала медленно двигаться на нем. Его руки крепко держали меня за талию, помогали и направляли. Оба тяжело дышали от такой томительной пытки, но темп так и не увеличивали. Оба хотели медленно. Нежно целовала его, проводила руками по его груди, рукам, ложилась на него, прикасаясь возбужденными сосками к его широкой и мощной груди и, заглушая стоны поцелуем, двигалась на нем.

Мы любили друг друга долго, уснули только в три часа ночи, больше ни о чем не говорили, показывая все любовью.

Утром, счастливая, я пила кофе и думала, как хорошо, что на этот месяц противозачаточные я не успела купить. Я очень хочу ребенка, думаю, у нас получился бы замечательный малыш.

Вера сидела рядом со мной и уплетала свои любимые вафли.

– Соня, привезешь мне что-нибудь в подарок из Испании?

Мы сидели и завтракали, пока Костя был в душе.

– Конечно, это же традиция, я всегда привожу всем что-нибудь из той страны, где бываю.

– Да, я видела у Ксюши много магнитиков от тебя, я бы тоже хотела что-нибудь начать собирать, как она. Поможешь мне?

– С удовольствием, но, может, мы придумаем что-то, что ты будешь собирать не из моих командировок? Просто это моя последняя командировка, я не хочу тебя обидеть.

– Последняя? – она удивилась.

– Да, я обещала и себе, и твоему папе.

– Почему? Из-за нас?

– Ты расстроилась, что я не буду ездить в командировки? – осторожно спросила ее. Она пересела ко мне на колени и обняла.

– Нет, просто вдруг мы тебя заставляем не ездить, а ты хочешь, и мы тебе этим надоедим… Просто мы с папой вчера пока книгу читали, решили, что нам очень скучно, когда тебя нет, и мы решили, что можно попробовать тебя попросить не ездить больше…Ты только папу не ругай, мы с ним оба так решили.

– Я не собиралась никого ругать, медвежонок, – улыбнулась я ей и легонько щелкнула ее по носу. – Я уже давно решила, что больше не хочу ездить никуда по работе. Я посчитала свои финансы, мне вполне хватает зарплаты для житья, которую я зарабатываю у Кирилла. Мне очень тяжело стали даваться такие долгие поездки, зная, что вы есть у меня. Когда я далеко от вас, мне грустно, и я думаю, чем интересно занимается моя Вера? Все ли у нее хорошо? Какой фильм вы смотрите с папой в обнимку на диване вечером? И как мне бы хотелось быть рядом с вами… Не могу уснуть, когда нет рядом твоего папы… Так что это мое решение, но я рада, что вы тоже со мной согласны и озвучили это.

– Круто, Соня! – Вера ручками обхватила меня за шею и крепко обняла. – Мы что-нибудь придумаем с коллекцией, может, и вовсе я передумаю что-либо собирать и коллекционировать.

– Мы что-нибудь придумаем, медвежонок, – поцеловала ее в носик.

– Что делают мои девочки? Секретничают? – вошел в кухню довольный Костя. На нем были только спортивные штаны, волосы еще были влажные после душа и, когда он прошёл мимо нас, я почувствовала приятный аромат геля. Костя наливал себе кофе, который я недавно сварила, а я не могла оторвать от него глаз. Высокий, мощный, сильный мужчина и только мой. Я вспомнила, чем мы занимались ночью, и как это горячо любимое мною тело моего мужчины прижимало меня к кровати.