Клуб анонимных купидонов
Олеся засмеялась. В эту минуту им принесли заказ.
– Ну, за встречу! – произнес, улыбаясь, Игорь, и Олеся снова не могла не улыбнуться и не кивнуть ему. Он почему-то вызывал у нее какие-то радостные ассоциации, но какие – она пока не могла точно объяснить себе. Что-то связанное с солнцем, нагретыми лучами рельсами железной дороги, через которую идешь, направляясь к берегу реки, уже улавливая в теплом ветре ее запах. Или нет… Талый снег весной и чистое акварельное небо, в котором в вышине корабликом плывет небольшое белое облако. Или нет… Лето, детская площадка, качели и отражающийся из окон домов золотой солнечный свет.
У Олеси была такая странная черта – люди могли вызывать у нее самые разные ассоциации, иногда четкие, иногда размытые и неуловимые. Когда-то давно она пыталась выражать это словами, объясняя собеседнику свои ощущения, однако теперь она уже поумнела в этом отношении и старалась не выставлять свои странности перед другими. Хотя, если подумать, то весь сегодняшний день – уже странность, причем коллективная.
Спустя минуту заговорила Людмила. Голос у нее был приятный и нежный, когда она произносила слова, то казалось, что слушаешь совсем юную девушку. И вообще, она была какая-то уютная – весь ее облик навевал мысли о чашке горячего шоколада, запахе корицы и теплом клетчатом пледе. А вот Светлана, наоборот, почему-то вызывала образы заснеженных деревьев, птичьих стай и гроздьев красной рябины, хотя ее волосы были лишь рыжеватыми, далекими от красного цвета.
– Ну, давай, Олеся. Мы слушаем тебя. Как видишь, мы не психологи, а такие же, не побоюсь этого слова, неудачники, – Людмила смягчила эти слова ласковой, практически материнской улыбкой, так что у Олеси и в мыслях не появилось обидеться. – Расскажи нам про свой опыт бытия «купидоном».
– Можешь даже начать так… – снова перехватил инициативу Игорь. – Здравствуйте, меня зовут Олеся, и я «купидон».
Все засмеялись, и Олеся вдруг решилась.
– Хорошо, – она положила локти на стол, совместила ладони и сплела пальцы: этот маневр ее обычно успокаивал. Она заметила, что Игорь проследил за ее руками и порадовалась, что все-таки заставила себя позаботиться перед встречей о маникюре.
– Здравствуйте, меня зовут Олеся, и я «купидон»…
Прежде чем продолжить, она сделала вдох и обвела взглядом лица сидящих рядом людей. Никто не посмеивался, ничей взгляд не выражал презрения или недоумения, наоборот, все смотрели на нее по-доброму и выжидательно. И она вдруг спокойно начала им все рассказывать.
Встреча продлилась до самого вечера, Олеся много говорила сама и слушала других, удивляясь общим совпадениям и тому, как эти люди смогли справиться со своими проблемами, и при этом еще старались помочь другим. Признаться, внимательнее всего она все же слушала Игоря, хотя, возможно, это оттого, что ей нравился его голос. И мимика. И глаза. И (если уж быть честной) то, что он был младше Олеси менее чем на год, а не на четыре года, как она подумала в начале встречи.
Со стороны могло показаться, что и он уделяет ей особое внимание, но это было неудивительно, ведь она сегодня «новенькая» среди них. Олеся старалась меньше размышлять на эту тему и просто любовалась им, удивляясь разливающемуся внутри чувству радости.
Перед тем как разойтись, Игорь предложил ее проводить, что-то пошутив про то, что новеньким «купидонам» нужно больше поддержки и внимания со стороны соратников. Олесе это было необыкновенно приятно, хотя она боялась, что чья-нибудь шутка на этот счет испортит атмосферу и вызовет неловкость. Но никто ничего не сказал об этом, все просто тепло попрощались.
«Ну так мы же купидоны – мы обладаем особенной тактичностью в таких вопросах» – мысленно пошутила Олеся.
– У тебя очень приятная улыбка, – произнес вдруг Игорь и тут же, как бы между делом, продолжил: – А чему улыбаешься, если не секрет?
– У тебя тоже, – ответила она только на первую часть его фразы и автоматически снова улыбнулась. Это было похоже на какой-то гипноз или фокус: глядя на него, весь день хотелось улыбаться. Не смеяться над ним, не усмехаться, даже не веселиться, а именно искренне и радостно улыбаться, как бывает, когда подставляешь лицо легкому весеннему ветру или теплым солнечным лучам.
Они немного помолчали, шагая рядом по тротуару.
– Знаешь, – первым нарушил молчание Игорь, – это трудно объяснить… но иногда проще охарактеризовать человека не обычными определениями, а сравнениями или даже ассоциациями. Так вот…
Он вдруг резко остановился, и Олеся, которая все это время шла, разглядывая его лицо, мимику и автоматически подлаживала свою походку синхронно с его шагами, споткнулась. Игорь удержал ее за плечи, помогая сохранить равновесие, и при этом повернул к себе, так что получилось, будто бы он ее обнимал. Хотя почему будто бы? Ведь руки он убирать не спешил.
– Так вот… – повторил Игорь, вглядываясь в свою очередь в ее лицо, – Ты ассоциируешься с первыми легкими нотками осени в воздухе, запахом воды у речного берега, а еще… еще с льющимся из окон домов светом теплым вечером, когда над их крышами висит луна, а вокруг стрекочут сверчки…
Олеся машинально потянулась к нему и через мгновение почувствовала прикосновение его теплых губ. Ощущения от поцелуя были настолько правильными и естественными, как будто иначе и не могло быть. Словно она целовала кого-то такого же родного, как и она сама.
«Почему бы и нет?» – успела подумать она перед тем, как раствориться в неожиданно заполнившей ее эйфории, – «Купидон с купидоном… Ведь минус на минус дает плюс, не так ли?»
Что, если бы…
(немного фантазии для любителей сюжетов о попаданцах)
Допустим… Вот живёшь… Тюха тюхой. Из всех великих достижений – чрезвычайно хорошо развитая лень. Гипертрофированная такая ленюшка с исполинского тюленя размером. И вот настолько она здоровая, что живет уже самостоятельной жизнью (почему-то при этом не отрываясь от тебя, любимого), и на корню давит своими огромными ластами все твои попытки что-либо против нее предпринять. Не хочет разлучаться с тобой, и всё тут.
И ты вроде бы уже смирился. Ну что ты, такой маленький, можешь противопоставить чему-то такому огромному? Ну что поделать… У кого-то может быть огромная радость, раздутое самомнение, тяжелое чувство вины, большие уши наконец… А у тебя – лень.
И вот ты однажды идешь, лениво так передвигая ноги, и видишь перед собой ледяной участок, который обойти стороной тебе, конечно же, лень. Разумеется, ты поскальзываешься, в результате чего сильно ударяешься головой о лед…
А потом бац – и приходишь в сознание уже совсем в другом мире. Параллельном или перпендикулярном – не важно. Важно, что там все поголовно – трудоголики. ВСЕ… Причем ситуация трудоголизма достигла уже таких масштабов, что люди просто не умеют расслабляться. Даже передохнУть себя заставить не могут. Только передОхнуть если.
И вот они такие бедные-несчастные гоняются туда-сюда. У кого-то уже сердечко зашкаливает, у кого-то истощение, у кого сыпь на нервной почве… Детей, соответственно, тоже никто не заводит, ибо некогда. Как следствие – резкий упадок демографии плюс серьезное снижение средней продолжительности жизни. Короче, беда.
И как раз в это тяжелое время там появляешься ты. С непомерной огромной ленью, которой хватит практически на всех (а если расходовать экономно, тогда точно на всех, да ещё и с избытком). И все рады так, счастливы! Трудяги ученые исследуют тебя с лихорадочным азартным блеском в глазах, не зная ни сна ни отдыха. Но, конечно, обходятся с тобой при этом в высшей степени бережно и заботливо – ты же невероятно ценный экземпляр, единственный и уникальный. Берут пробы крови, пытаются извлечь из них сыворотку лени, которая должна, согласно плану, спасти их всех…
А потом, по правилам жанра, добавляется эпик… От бесконечной беготни по земному шару в этом мире происходит нечто, грозящее катастрофой апокалиптического масштаба. Земная ось, не выдерживая этой постоянной суеты и тряски, собирается перевернуться, со всеми вытекающими последствиями: таянием ледников, затоплением всего вокруг, предстоящей борьбой за выживание и т. д.
И только ты можешь их всех спасти. Твоя лень к тому времени доросла уже до таких размеров, что ты вместе с ней располагаешься в какой-то конкретной точке земного шара как противовес. И всё… Катастрофа отодвигается, все счастливы, все получили еще время на исправление мировой ситуации. А тебе вообще красота – даже не надо практически двигаться. Твоя работа – сидеть, есть печеньки и спасать таким образом мир!
