Лунный камень

Ну что ж, зато на занятия ко мне она уже наверняка ходить не будет.

– Я думаю, мы друг друга поняли, – сверля Василия испытывающим взглядом, холодно подытоживаю.

Хотя, похоже, мне лишь показалось, что он вроде бы внял. Видимо, нет. И что тогда? Реально реализовать всё это? Вроде как не планировал.

Хотя просто забрать девчонку можно. Тогда, вспомнив и другие мои слова, Василий испугается за неё и может стать более сговорчивым.

– Приблизишься – сдохнешь, – в противовес моим мыслям цедит он.

Аж на «ты» перешёл. Хотя до этого всегда «вы»кал, как бы подчёркивая дистанцию.

– Пап… – Света успокаивающе касается его руки, а сама всё ещё в моей куртке, на что он явно обращает внимание. – Всё в порядке, я сама постою за себя.

Аж не по себе от того, каким яростным взглядом Василий смеряет её. Хотя, наверное, это моей куртке на девчонке посвящается.

Пока молчу. Не хочу отвечать так, как он напрашивается, при Свете. Не похоже, что девчонка что-то знает. Напуганная, растерянная, хотя упорно делает вид, что это не так.

– Иди в дом, потом поговорим, – резко бросает он ей.

Света с опаской и неуверенно делает движение в сторону двери. Как будто на самом деле не хочет сейчас вот так уходить, но и ослушаться отца не решается. Не привыкла?

– Куртку мне сначала верни, – с усмешкой обращаюсь к ней.

И сам не ожидал, что скажу это. Не то чтобы эта куртка мне больно нужна вообще… Скорее взгляд Светы на меня хочу. И чтобы подошла.

А то до сих пор внутри стрёмно ковыряет от того, что девчонка лишнее услышала.

Взгляд я всё-таки получаю. Причём уже ни разу не робкий, а возмущённый, пылающий негодованием и даже презрением. Глаза Светы аж чуть ли не фиолетовыми становятся в гневе, щёки слегка краснеют, и в целом её вид завораживает. Такая всё-таки красивая… Даже сжатые сурово губы и то не портят общую картину.

Хотя свербит где-то в груди от того, что девчонка смотрит на меня именно так. Волк во мне так вообще рычит, будто зол. Причём из нас двоих не на неё. Такими темпами и свихнуться можно. Мне, конечно, неловко перед Светой, но не настолько.

Но факт остаётся фактом: внутри всё бурлит, аж чуть ли не разрывает. При этом сохраняю спокойствие, принимая её жёсткий взгляд. И даже не вздрагиваю, когда в лицо мне летит моя же куртка. Так резко, кстати, летит, что не поймай я её, могло быть неприятно. Девчонке на моём месте – так вообще больно.

Но, к счастью, я не девчонка. И с реакцией всё в порядке: вовремя ловлю. Сначала куртку, а потом и взгляд Светы своим снова. Она всё ещё смотрит с негодованием и злостью, но те слегка притупляются удивлением. Не ждала, что сориентируюсь?

Снова неприятно колет в груди. Девчонка ведь такая непосредственность, живая, искренняя – все эмоции как на ладони. А я ей, видимо, враг теперь.

– Спасибо, – усмехаюсь мягко, давая понять, что её бунт не задевает.

И сам не знаю, зачем – не то чтобы тянет и дальше испытывать её терпение. Или её папаши уж тем более – его буравящий то её, то меня взгляд вообще игнорирую. Будто и о присутствии забываю, лишь в подсознании где-то держу.

В общем, непонятно, чего я добиваюсь – но ничего и не получается. Света не удостаивает меня больше ни взглядом, ни действиями, ни, уж тем более ответом – просто уходит. Почти даже не резко, если не считать довольно громко закрывшуюся дверь.

Ну что ж… Придётся вернуться к куда менее приятному: разговору с её папашей. Вот как такой мерзкий человек мог поучаствовать в воспроизведении на свет такой горячей и интересной девчонки?

– Ты не трогаешь стаю, я не трогаю Свету. Нормальный ведь договор, – чеканю Василию, хотя скорее устало, чем жёстко. – Или твои охотничьи амбиции важнее любви к дочери?

У него аж ноздри дёргаются. Смотрит на меня так, будто едва выносит моё присутствие, не то что разговор со мной. Хотя вообще-то не припомню, чтобы моя стая кому-то жить мешала. Откуда такая ненависть?

– Мы уедем, – ну и упорство. Я ведь как бы благополучием его дочери тут открыто угрожаю. И со всей серьёзностью причём.

Или Василий привык, что я не играю грязно? Ну так пусть обломается, не отступлю. Видел его страх – а это основа.

– Я вас найду.

Он сжимает челюсть. Кажется, не так уж сомневается, что я могу исполнить угрозу. И Света уже бросилась мне в глаза – нет смысла её прятать. Что хочу, я получаю.

И кого тоже…

– Чтобы я договорился о чём-то с тебе подобными… – выдавливает он с отвращением.

Задолбал уже брезгливого из себя строить. Знал бы, сколько возможностей прикончить его я сознательно упускал. И сколько раз в прямом смысле спасал ему жизнь, удерживая от такого шага и других.

Может, пора его просветить?

– Ты жив лишь потому, что не хочу марать об тебя руки, – как можно более доходчиво обозначаю. И зачем-то добавляю: – А теперь ещё из-за дочери. Неохота лишать такую милаху отца.

Не то чтобы я лишний раз издеваюсь над ним упоминанием интереса к Свете – и сам не знаю зачем про милаху сказал, просто на языке вертелось. Но, кажется, в тему. Василий разве что не зеленеет от злости, причём бессильной.

– Но не советую нарываться, – давлю тяжёлым взглядом. – Интересы стаи для меня превыше всего.

Василий неожиданно разворачивается и следует примеру дочери: просто идёт к двери, ни слова не сказав. Но как бы от него это вообще лишнее. Мне нужен результат. Иначе нахрена я всё это начал и девчонку напугал?

– Ты меня услышал? – сурово интересуюсь ему вслед.

– Катись ко всем чертям, псина, – неожиданно огрызается Василий, который до этого, видимо, демонстрировал чудеса терпения.

Да что с ним не так? Откуда столько упорства?

– Ты хочешь лишиться дочери?

– Я и так уже её лишился, – выдавливает он себе под нос и всё-таки берётся за дверь, пока я осмысливаю это внезапное уверенное заявление. Почти обречённое причём.

И вот как это понять? Типа с момента, как я её увидел? Или речь о чём-то другом?..

Глава 5. Света

Никак не могу переварить сегодняшний день. И открытия его невероятные, и знакомства выбивающие. Вернее, оно одно было, но настолько яркое, что в себя прийти не могу.

В голове всё ещё вертятся слова тренера о том, как он намерен со мной поступить. И ведь заявил всё это отцу! Что это вообще было? Они знакомы, или как?

Едва не задыхаюсь от горечи и чуть ли не обиды. Я ведь действительно надеялась на эти тренировки. Хотела перестать уже наконец бояться: и папу, и себя, собственную сущность. Думала, если освою какой-то боевой спорт, стану увереннее. Драться с родителем, конечно, не собиралась, но и ходить на цыпочках перед ним утомило. Унизительно это и выматывает.

Но что делать дальше? Не тренироваться же у озабоченного женоненавистника! А иначе назвать его сложно после того, что я услышала – он ведь обо мне как о вещи говорил, не имеющей собственных чувств и желаний.

– Как это понять? – заходя ко мне в комнату, сразу жёстко допытывается папа. – Почему тебя подвозит хрен пойми кто, да ещё так поздно?

– Поздно… – автоматически повторяю, пока мысленно ищу ответ под его требовательным взглядом. Прямо как в детстве. – Я задержалась в универе, а он вроде как тренер по боям без правил.