Пари на сводную

Как у неё ещё руки не устали усиленно отпихивать меня без единого шанса хотя бы сдвинуть при этом?..

Чем больше Ксюша сопротивляется, тем больше мне хочется взаимности. Окутал бы себя её теплом, которое улавливал, когда раны обрабатывала мне. Охренеть, я мгновенно завожусь от одного только воспоминания об этом. И хочется сразу больше, ближе. Изучить каждый миллиметр её тела, уловить всю дрожь, дышать этим мягким почти ванильным запахом. Насыщаться девчонкой до бесконечности. Во мне просыпается просто неконтролируемая жадность, которой и при гораздо более интимных моментах с другими не было. Взял бы Ксюшу прямо тут, возле стены.

И даже подаюсь к ней довольно развратным движением, на что неожиданно получаю коленом между ног. Офигеть! Больно вообще-то.

От неожиданности отстраняюсь от Ксюши, поморщившись от дискомфорта. Ещё недавно было горячо и кайфово, какого хрена вообще такие повороты?

Не успеваю возмутиться или сориентироваться – мне прилетает по лицу. Контрольной такой пощёчиной. Очевидно осуждающей, потому что теперь брыкаться ради освобождения у этой вредины нет причины. Это она мне так недовольство выражает.

Совсем обнаглела мелкая. Типа я должен поверить, что ей не понравилось? Зафига так упорно сопротивляться?

– Ты чего дерёшься? – предъявляю.

Но Ксюша не только не внемлет осуждению, а будто даже злее становится. Я, конечно, не то чтобы отчётливо вижу в этой темноте её лицо, но это тот случай, когда понятно и так. От девчонки прямо-таки исходят волны гнева, затапливают с головой. Просто шторм какой-то.

Уверен, её взглядом сейчас убивать можно. И спасает меня от этого только темнота.

– Ты ещё спрашиваешь? Тебе крупно повезло, что я не выставила тебя вон. Но, клянусь, ещё одна подобная выходка – и я сделаю это, – в каждом её слове ярость. Мягкая милаха чуть ли не рычит на меня сейчас.

Даже неожиданно. И доходчиво, что уж там. Она действительно не притворялась, отпихивая меня. Не ломалась так, а и вправду избавиться пыталась.

Это всё из-за её убеждения, что целоваться надо по любви?

– Ладно-ладно, не думал, что это настолько принципиальный вопрос, – примирительно поднимаю руки и даже отхожу слегка. – Думал, что будет круто обеспечить тебе первый поцелуй до твоих восемнадцати.

Так себе попытка разрядить обстановку. Она только напряжённей становится.

– Ты нарываешься. Ты уже чертовски близок к тому, чтобы свалить отсюда разбираться с родителями по поводу своих ран, – враждебно заключает Ксюша.

Но меня внезапно гораздо больше задевает не её откровенно злые выпады, а лёгкая дрожь в голосе. Будто от обиды. Девчонка, кажется, искренне переживает.

Это для меня поцелуй – фигня вопрос, а для неё, походу, чуть ли не драма. Сложно, конечно, примерить на себя её чувства и понять их, но всё равно меня они неожиданно парят.

Конечно, понятно, что в рамках пари я далеко не только целовать её буду, и Ксюшке в любом случае придётся пересмотреть свои наивные почти детские принципы. Но… Не надо было так резко действовать.

Зря я это всё, в общем. Теперь как-то не по себе.

Слегка мнусь, наблюдая, как Ксюша подбирает полотенце с пола и идёт к своей кровати. Кстати, нафига девчонка его вообще с собой тащила, а не оставила в ванной? Прикрывалась им на всякий случай, настолько некомфортно было в одной сорочке ко мне идти?

– Извини. Не подумал. Правда… – решаю заговорить и не узнаю себя. Осторожно подбираю слова, как школьник на первом экзамене. – Это круто, что у тебя такие принципы. Редкость для нашего времени.

Я вроде бы даже про «редкость» сказал без усмешки, а серьёзно так, уважительно. Но Ксюша всё ещё недовольна. Бросает на меня быстрый взгляд, ныряя под одеяло и только потом кладя полотенце куда-то на прикроватный столик.

Ну понятно. Значит, точно прикрываться взяла. Совсем стесняшка.

– Я собираюсь спать. Тебе лучше заткнуться, – рычит эта самая стесняшка, судя по всему, ещё готовая меня убить.

Зачем-то усмехаюсь и иду к своей импровизированной кровати. Джинсы снимаю не сразу, а лишь когда сажусь на неё. Как будто мне даже неловко.

Хотя ладно уж скрывать. Я перед собой всегда честен. Мне по факту неловко от того, как всё получилось.

– Только одно скажу. Теперь тебе придётся полюбить меня, чтобы твой первый поцелуй достался, кому надо, – вкрадчиво заявляю то ли в попытке разрядить обстановку, то ли просто нужные мысли девчонке в голову заложить. Ответа, конечно, нет, но особо и не ждал. – Сладких снов, Ксюш.

Она довольно резко поворачивается к стенке. Сладких снов в ответ, понятное дело, не желает. Скорее желает самых стрёмных – мысленно, конечно. А может, вообще уже обо мне не думает, пытается представить, что меня здесь нет.

Дурацкое ковыряющее чувство, что я серьёзно обидел девчонку, какого-то хрена никак не отпускает. Доходит до того, что я, как идиот, прислушиваюсь к тому, как она там. Надеюсь, не плачет в подушку? А то даже не удивлюсь. Ксюша ведь совсем из другого мира. Чистого слишком. И такое чувство, что я ей в душу плюнул.

Долбанная совесть, остановись. Ты не вовремя.

Ладно, я потом поищу, как сгладить ситуацию. Тем более у Ксюши днюха скоро.

С этой мыслью вдруг вспоминаю, что я со своим планом отдыха наших родителей, получается, лишил девчонку наверняка привычного ей праздника в семейном кругу. Причём и в голову не приходило ведь…Какие у неё здесь друзья, учитывая, что недавно переехали с мамой? Хмырь тот, который цветочки подарил, тем более обойдётся.

Так, ладно. Придумаю что-нибудь офигенно масштабное. Своё совершеннолетие Ксюша определённо должна запомнить с самой лучшей стороны.

Глава 7. Ксения

До сих пор не могу поверить. Смотрю на закрытую дверь и толком не осознаю, что это правда. Что я действительно остаюсь тут со Славой на неделю.

Как-то слишком спонтанно наши с ним родители собрались в романтичный отпуск. Сами по этому поводу переживали, конечно. Максиму Леонидовичу даже неловко было перед сыном – путёвка ведь в Дубай, достаточно дорогая, ещё и на двоих. Продать её – можно приблизить вопрос с квартирой.

Но Слава убедил, что нет смысла сейчас возиться с продажей, когда вылетать в тот же вечер. И вообще, экономить ради квартиры ни к чему, он уже не в обиде и ему будет даже не по себе, если мы будем себя ограничивать. Меня, конечно, немного удивили подобные заявления так называемого братца, но не больше, чем сам спонтанный отъезд наших родителей. Я ведь за ним не сразу даже осознала, что Максим Леонидович абсолютно нормально реагировал на всё ещё заметные раны на лице сына. Они успели это обсудить?..