Проект особого значения. Версия 20.24

– Будешь мне должен за химчистку, – сухо отрезала Марина.

Молодые люди свернули в пустынный переулок. Там, в зарослях черемухи, благополучно переждали, пока мимо пролетит полицейский дрон. Стараясь не попадаться на глаза редким прохожим, пересекли пару улиц, остановившись у одинокого светофора. Дорога была пуста. Но беглецы ждали, когда загорится зеленый, словно боялись нарушить крохотное равновесие Вселенной.

– Слышишь? – спросила Марина.

– Что? – Николай напрягся, прислушиваясь. Вдалеке по магистрали проносились машины, пиликая, отсчитывал время светофор.

– Соловей поет! Неужели не слышишь?

Николай закрыл глаза и действительно услышал редкую в городе трель.

– И вправду! Чудеса.

– Мама говорит, это к удаче.

– Удача бы нам сейчас очень не помешала!

В следующий миг из-за поворота бесшумно вылетел давешний фургон. Водитель заметил беглецов и, не снижая скорости, бросил машину в разворот. Фургон выскочил на тротуар. Но то ли соловей напел, то ли Юпитер был в Стрельце, однако беглецам снова повезло. На пути машины оказался открытый технический колодец, стыдливо прикрытый куском жести. Под тяжестью фургона лист смялся, и машина на полном ходу ухнула колесом в ловушку. Глухой удар сменился скрежетом отрываемой подвески. Машина накренилась, упала набок и, высекая тучу искр, с грохотом врезалась в велопарковку. Десятки разлетевшихся велосипедов заорали сигнализацией на все голоса.

– Ну ни фига себе… – Петровский ошарашенно уставился на перевернутый фургон.

Должно быть, удар был силен, потому что из машины никто так и не вышел. Но нужно было спешить.

Николай вытер пот со лба и осмотрелся.

– Видит небо, я этого не хотел, – он шагнул к трехколесному прогулочному веломобилю на две персоны и, перевернув, поставил на колеса. Тот оказался единственным без сигналки.

Николай махнул девушке рукой:

– Ударим по педалям?

* * *

Ярко-желтый веломобиль с поднятым тентом бодро катил по улицам. Дождь то стихал, то начинал лить с новой силой.

– А если твой Бекетов куда-нибудь уехал и его тупо нет в городе? – спросила Марина.

– Отступать уже поздно. Поэтому лучше об этом не думать.

– Хорошо. Тогда поделись, о чем сейчас твои мысли.

– О том, что отец сгорит со стыда, узнав, что я ворую велики.

– Серьезно? Вообще-то тебя ищут за попытку убийства, Петровский, – заметила девушка. – Или ты полагаешь, что твой отец еще не в курсе?

– Ты про покушение на Алексея Витальевича? Но мы с тобой знаем, что я этого не делал.

– А если бы даже сделал, папа бы решил вопрос, да?

– Ты все еще злишься на него? Что ж, имеешь право.

– Нет, это я так, по старой памяти. Хотя, когда он подключил свои связи, чтобы из всех студентов лучшее распределение досталось именно тебе, было неприятно. Но когда твой отец повлиял на то, чтобы и меня законопатили как можно дальше, это уже было чересчур. В конце концов, у вас с ним дела семейные. Но я тут при чем?

– Он думал, что наши с тобой отношения плохо повлияют на мое будущее. Он не имел права так поступать. Я отказался от его протекции, выбрал другой профиль работы. Переехал в общагу для молодых специалистов. Теперь мы видимся лишь раз в год, на мамином дне рождения. И с тех пор почти не разговариваем.

– Серьезно? Из-за меня?

– Из-за того, что он никогда не умел принимать мой выбор. Будь то прическа, девушка или профессия. Ну а с тобой вышло особенно подло.

– Знаешь, на самом деле я давно не держу на него зла, – сказала Марина. – Я ему даже благодарна. Иначе бы никогда не оказалась на нынешней работе. Без которой теперь не представляю свою жизнь. Получить диплом и работать инженером – это две большие разницы. И, к сожалению, не всем дано счастье это совмещать.

– Но если так, почему же ты после всего случившегося не отвечала на мои звонки? – удивился Коля. – Я же долгое время ничего не знал. Ты просто пропала, без всяких объяснений.

– Удивительные вы, мужчины! Все у вас прямо и в лоб. Коля, если бы ты проявил чуть больше упорства в поисках, то обязательно бы меня отыскал. Но, видимо, не очень-то и пытался, а?

– Мне сказали, что ты вышла замуж за какого-то командированного и уехала в Москву… – хмуро сказал Петровский.

– Кто сказал? Знакомые отца? Эх, Коля…

– Я потом во всем разобрался. Но прошло уже много времени. Соцсети подсказали, что ты встречаешься с каким-то парнем.

– Встречалась. Но это неважно.

– А что тогда важно?

– Что ты меня отыскал, только когда тебя по-настоящему припекло. Не раньше.

– Да ты не представляешь, как я был рад, когда ты мне наконец ответила! Жаль, что это случилось, лишь когда на меня навалились неприятности.

– «Неприятности», Коля, это когда у домашнего питомца блохи. А то, во что ты вляпался, называется…

– Чайка! – вдруг вспомнил Николай. – Все началось с того, что мне на плечо нагадила чайка. Моряк сказал, это к счастью или деньгам. Я, конечно, не поверил. Удивительно, как люди склонны видеть в дурном надежду на хорошее.

– А может, это птица стала «точкой перелома»?

– Чем? – удивился Николай.

– Так называется момент в череде событий, после которого ситуация начинает меняться, – сказал девушка. – И далеко не всегда это становится ясно сразу. Возможно, твоя чайка начала отсчет для чего-то нового?

– Плохого или хорошего?

– Кто знает, Коля. Кто знает?

Улица перешла в бульвар, потянулись стройные ряды каштанов. В раскидистых ветвях дремали мокрые, взъерошенные птицы.

– А хорошо вот так сидеть и крутить педали, да? – девушка сменила тему. – Ночь, ветер, дождь да тишина. И почему я раньше так не делала?

– Наверное, потому что привыкла проводить ночь как-то иначе?