Так гармонично

По четвергам на работе было решительно нечем заняться. Читательницы, конечно, легко могут представить такой распорядок в офисе:

_ пятница была днем совещаний и встреч,

_ с понедельника по среду нужно было усердно заниматься делами,

_ в среду же они и кончались,

_ четверг выдавался бессмысленным, скучным днем.

Одна наша героиня, А., – вечно с чуть высокомерным, холодным видом, которому способствовали и очки со стрижкой, и ее желание казаться отстраненной, – А. приносила какое-нибудь из своих текущих хобби на работу и увлеченно то рисовала, то конструировала микросхемы, то вышивала, то кодила.

Вторая и главная наша героиня, П. – с видом не менее отстраненным, но не из-за высокомерия, а из-за общего равнодушия ко всему, кроме себя и интересующих ее людей, которых было не особенно много, – П. подошла к вопросу иначе. Если по четвергам не нужно было быть на пике продуктивности, да и строго говоря, не нужно было быть, то вечер среды можно было выделить, чтобы шататься по снова открывшимся барам и наслаждения разнообразными коктейлями по приятным, счастливо-часовым ценам.

Этим, читательницы, она и занималась сейчас. Стояла осень, на улице было темно и гадко, и заведения особенно радовали громкой музыкой, вспышками света, духом веселья. Бар был где-то между четвертым и восьмым, настроение было великолепным, особенно потому, что никто не беспокоил: ни желающие поболтать, ни навязчивые мысли. П. хотела молчать этим вечером, поэтому была счастливее обычного, выпила больше обычного – но, пусть алкоголя и было предостаточно, его винить она не стала бы.

Дело было в другом.

Мужчина был энергичный, обаятельный. Беседа, кажется, тоже была занимательной (в этом П. не была уверена, алкоголя все-таки было очень много), и влечение, искра, что там еще нужно – все было, но важнейшим фактором стало то, что:

_ он был разрыв башки красивый!, и:

_ ей ужасно льстило его внимание.

Она и поехать к нему согласилась не потому, что очень уж хотела секса, а из-за приятности ситуации. Разве не замечательно, когда самая красивая персона смотрит только на тебя, говорит только с тобой, вся сосредоточена на тебе – разве это не привлекает? Было здесь нечто школьно-дискотечное, с той, конечно, разницей, что сейчас П. могла поехать к нему, а не торопиться домой и попутно сокрушаться, что опоздала, и беспокоиться о том, что волосы, и одежда, и вся она пропахла дымом.

Секс был хороший, потом они недолго поболтали, а дальше она резко проснулась в пять с чем-то утра. Ох уж эти просыпания, они, верно, и вам знакомы? Голова раскалывалась, незнакомец лежал слишком близко, недомогание боролось со смутными сожалениями о своих решениях. П. отодвинулась, посмотрела на него – и засмотрелась! Даже в это мутное, тошнотворное утро он был хорош собой, очень. Она снова почувствовала приязнь и самодовольство, что он заинтересовался ей.

Она выбралась из постели. Тихонько, впрочем, оглушительно громко собралась. Она старалась, правда, но все в его квартире решительно отказывалось содействовать: норовило быть задетым, загреметь, зазвенеть, запищать. Как-любопытно-его-звали красавец делал вид, что спит, и П. обрадовалась этому. Хорошо, что они были на одной волне. Он притворялся, что не слышал, как она врезалась в стены, стеллажи, двери, а она пыталась сделать это побыстрее, чтобы можно было уже выскользнуть (с грохотом вывалиться) и больше никогда не встречаться.

Снаружи она по очереди разобралась с дверями квартиры, подъезда, двора… Что не так было с создательницами и создателями этих едва понятных, практически неоткрываемых замков? Возможно, читательницы знают или создают их сами? Почему бы не делать замки, которые можно открыть без посторонней помощи? Которые выглядят как замки, у которых понятные механизмы?! Которые… мои извинения, накипело. Вернемся к П.: она с наслаждением вдохнула сырой и промозглый утренний туман, подумала было прогуляться, но не успела отменить такси.

Спустя поездку, душ, завтрак, который сразу же отправился в унитаз, пару безуспешных попыток из состояния я-все-еще-пьяна перейти в похмельное, через несколько раз возникшее желание написать на работу и соврать про простуду, она заставила себя собраться и отправиться – уже помчаться – в офис.

Как мы все понимаем, день прошел медленно и мучительно. А. осуждала, но хотя бы делала это молча, П. – в моменты некоторой чистоты сознания писала в дневнике, что больше так не надо. Можно было бы попытаться понять, что стало причиной, но на это у нее не было сил. Можно было бы порассуждать о том, насколько это феминистично: чувствовать самодовольство от внимания красивого мужчины – но на это сил не было тем более.

В следующую среду П. объявила себе, что будет вести себя разумнее, поэтому алкоголя в ее крови было достаточно, чтобы быть счастливой и общительной, но не более того. В баре недалеко от дома, куда она заскочила за последним шотом, ей встретился тот красавец. П. была рада его видеть, у П. было прекрасное настроение, поэтому на фразу о том, что он пытался позвонить, но что-то было с номером, она искренне ответила, что никогда не дает правильный. Он опешил, и это понравилось П. – ошарашить такого красавца. Чувство было славное, настроение тоже, поэтому, должно быть, когда он попросил номер, она неожиданно дала его. Немедленно пожалела, но тут подоспели шоты, и это вылетело из головы.

В этот четверг у нее не было похмелья, зато было полно энергии, поэтому она донимала А. расспросами про ее новое хобби. На этой неделе это было рисование, и П. глаз не могла оторвать от жутковато-красивых девушек, которых одна за другой набрасывала А. На щеках у них был лихорадочный румянец, на головах – то ли рога, то ли короны. Между ног у каждой было кровавое пятно. П. было интересно, где А. научилась так здорово рисовать, с такой легкостью, и почему все ее жуткие девушки чем-то похожи на нее, П., и отчего у всех у них месячные, зачем, откуда, а как?

Несколько раз звонил телефон. Незнакомый номер. П., конечно же, не брала.

– А что, если это по работе? – интересовалась А.

– По работе звонят на рабочий.

– А что, если это по работе от кого-то, кто не знает рабочий?

За время их пребывания в одном кабинете П. научилась распознавать любопытство А. и рассказала о том, как вчера случайно дала номер незнакомцу в баре.

А. покачала головой:

– Ну так возьми трубку и скажи, что не хочешь продолжать знакомство.

Они были ровесницами, и было даже странно, что они настолько отличались в некоторых вещах. П. это интриговало. А. сердило, обеих – привлекало одна к другой.

– Я не просто не хочу что-то продолжать, я не хочу даже говорить об этом.

А. явно недоумевала. П. недоумевала по этому поводу. Они немного поспорили, как обычно: А. будто бы через силу, П. с большим удовольствием. Вот каких отношений ей бы хотелось, если уж чего-то хотеть. Дружеских, неконвенциональных, со спорами и стычками, но и с большой симпатией. В чувствах А. она была уверена, пусть та и не всегда демонстрировала их. И читательницы могут быть в уверены, симпатия существовала, П. была права.

В четверг пропущенных вызовов было семь, в пятницу – три, в субботу он больше не звонил. Замечательно. Впрочем, мог бы и раньше догадаться.

Вообразите, читательницы, они снова столкнулись в среду! Как настойчиво сводила их судьба (или я, или мы вместе). Опять в другом баре, и у П. на секунду появилась паранойя, но все было так задорно и легко, что разговор привел к неожиданно восхитительному сексу в туалете. Она была не настолько пьяна, чтобы считать это хорошей идеей, но ей ужасно не хотелось ни ехать к нему, ни приглашать его к себе, и она снова была решительно очарована его вниманием…

– Я позвоню? – спросил он, когда они вывалились на улицу.

У него было удивительное свойство: вызывать честность в социально неловких ситуациях. То ли из-за его шикарности, то ли из-за необыкновенно ярких оргазмов, которые у нее только что случились.

– Не стоит, – ответила П. Она очень гордилась собой после.

– Я не понимаю! – отчаянно воскликнула А. на рассказ П. – Шикарный, отличный любовник и собеседник, весь заинтересован, что тебе еще надо?

– Ничего, – ответила П. – Мне ничего не надо, ни идеального, ни неидеального, я не хочу никаких отношений.

– Ага. А тебе в голову не приходило, что вот как ты не хочешь идеальных романтических отношений, так другие могут не хотеть идеальной дружбы?

О_о!

П. приняла это на свой счет и ужасно огорчилась. А., конечно, тоже ужасно огорчилась и принялась уверять П., что имела в виду что-то другое. П. не верила.

Остаток дня и всю пятницу А. угощала ее то кофе с шоколадкой, то печеньем и чаем, и П. все порывалась сказать, что еда от грусти – это шаг в сторону нездоровых пищевых привычек, эмоционального переедания, etc., читательницы сами знают, но все время иметь напитки и угощение под рукой было классно, и П. молчала.

В выходные они несколько часов проговорили по телефону обо всем на свете, и к понедельнику статус-кво восстановился. П продолжила расспрашивать А. о всяком, та продолжила будто бы неохотно отвечать.

– Не боишься снова с ним встретиться? – спросила А. в среду, когда П. прихорашивалась: собирала волосы в гладкий хвост, красила глаза, пудрилась.

– Нет, – соврала П., – мы же с ним прекрасно все решили. Как взрослые люди, все как ты любишь.

Непонятно было, поверила ли А., но П. было не до того, она была слишком занята сочинением ироничных подписей к селфи и самоубеждением, что нет, ничего и никого она не боится.

В третьем баре она уверилась, что они не столкнутся, и даже несколько расстроилась. Ей ничего не хотелось от него, но все же, как приятно это было, когда и он смотрел только на нее, и все вокруг явно завидовали, мечтали оказаться на ее месте… Она едва не пропустила его из-за фантазий. Он приветливо кивнул, она улыбнулась в ответ. Пару минут побеспокоилась, но он не подходил, и вечер прошел отлично, пусть П. периодически и чувствовала некоторое раздражение. Не настолько сильное, к счастью, чтобы оглядываться и смотреть, чем он там занимался, с кем говорил, танцевал, хохотал. Шоты сменились виски, еще одним, следующим, и она вышла из бара чуть позже, чем планировала, чуть менее в форме, чем намеревалась. А. наверняка найдет, что сказать по этому поводу.

– Убегаешь в полночь?

Он стоял у входа, не курил, дышал темнотой и снежной прохладой. Отчего-то ей показалось хорошей идеей постоять с ним, полюбоваться начинающейся метелью и нагуглить мем с Золушкой, которая отчитывала принца за фразу “ты не можешь уйти так рано!”

“я могу делать все, что мне вздумается!” – говорила сердитая Золушка на картинке.

Они поболтали о том, что в мультфильме Золушка вовсе не была сердитая, вот ведь как занятно контекст влиял на восприятие. Поболтали про феминизм. Про работу. Про жизнь.

Они продолжили говорить в такси, и у него дома, и утром – тоже.

– Мне не нужны отношения, – проговорила она, когда он готовил завтрак и был чудо каким приятным: тихим и неназойливым.

– Я заметил, – ответил он и протянул ей чашку с кофе. Кофе был отменным.

***

Читательницы, все шло отлично. У П. и С. появилась договоренность, и она работала. Они встречались раз в фортнайт, по средам, шли по барам, ехали к нему. Иногда она уезжала сразу, иногда оставалась до утра, и они расставались до следующей встречи. Удобно, приятно, и что бы там ни бурчала А., все было прекрасно.

Ну, то есть, так считала П.

– Нормальные люди говорят раз в две недели, а не фортнайт, – разбубнелась однажды А. Ее справедливо сердило, что П. живет в счастливом неведении и игнорирует очевидную влюбленность С. и все возможные знаки.

– Фортнайт и значит две недели! Я экономлю языковые средства.

– Ты бесишь меня жутко, а не средства экономишь.

Иногда на А. набегало дурное настроение, и П. уже знала, что можно и не пытаться. Нужно было просто переждать, пока само не пройдет. Не беда, но день А. выбрала неудачный: в обед они собирались на выставку каких-то скелетов и мрачных фигур из папье-маше. П. видела фотографии, и они впечатляли. Ближе к обеду ей написал С.: извинился, что на этой неделе придется отменить их фортнайтовую (читательницы, поддержите меня, отличное ведь слово, чтобы там ни думала А.!) встречу, и П. спросила не занят ли он сегодня, не хочет ли сходить с ней на выставку. Он долго не отвечал, она успела забыть, что предложила, и решить, что сходит одна, но в половину пятого он позвонил и непривычно взволнованно, едва ли не запинаясь, сказал, что с удовольствием.

А. пораженно спросила, собиралась ли П. проигнорировать и это? П. проигнорировала ее. Это не было свидание, или что там воображала А., П. была уверена, что С. это прекрасно понимал.

За выставкой последовала поездка в Икею, потому что у нее слетело и отказывалось ставиться заново приложение каршеринга. Поход в кино, потому что диванчик на двоих парадоксально стоил дешевле, чем обычное место. Они пару раз ходили вместе за покупками, потому что внешность и обаяние С. чудесно помогали получать разнообразные скидки и уникальные предложения.

– Ты его используешь, – обвинила ее А. через несколько месяцев их с С. удобнейших не-отношений.

– Ничего подобного!

А. прошла курс по генетике для начинающих, поувлекалась макро-фотографией, кулинарией и коллекционированием настольных календарей. Теперь она вернулась к рисованию. Везде валялись ее девушки с лихорадочным румянцем и припухшими губами, венками из гниющих цветов и багровыми пятнами между ног.

– У них месячные?

– У них выкидыш, – А. приподняла голову от рисования и заметила сочувственное лицо П. – У них, не у меня.

– Все равно грустно.

– Верно.

И все-таки П. не использовала С. Это была взаимовыручка. Как он помогал ей, так и она помогала ему. Смогла найти репетиторшу для его племянницы. Познакомила с мамой и ее коллегами, когда он никак не мог разобраться с чем-то на новой должности. Пару раз составила компанию на занудных семейных ужинах. Любезно делала всякие вещи, с которыми незатруднительно помочь приятелю.

Читательницы, уверена, догадываются о развязке. П. искренне ни о чем не подозревала.

***

Все было славно, все было приятно, до одной субботы в середине июля, когда П. обнаружила себя во дворе дома родителей С. на грандиозном семейном пикнике.

Она обсуждала с сестрой С., как классно помогла ее дочери поступить на желанную специальность, и вдруг ее будто молнией ударило, и она все заметила.

Она извинилась, отошла, огляделась:

_ ее отец дружелюбно придирался к рецептам маринада от матери С.,

_ мама болтала о чем-то со второй сестрой С.,

_ мачеха таинственно, но громко шепталась с отцом С. о каких-то великолепных местах для отдыха для нашей прелестной пары (вот именно так, курсивом!),

_ вокруг смеялись, бегали, дурачились,

_ вокруг были платья и шорты, бокалы и шляпки, веселье и радость.

Это одновременно втекло и ворвалось в ее голову, и П. поняла – и ужаснулась – что они с С. не просто встречались все это время, но окружающее еще и подозрительно сильно напоминало слащавую мизансцену для публичного предложения руки и сердца.

Первая идея была в том, чтобы сбежать из этого немедленно, заблокировать С., и пускай они там разбираются сами. Ей остро захотелось сделать именно это, но – НО – собственных родителей ведь не заблокируешь.

Жуть! П. паниковала, не могла вспомнить ни одного способа справляться с всплесками эмоций, хотела очутиться – и немедленно – где угодно, но не в этом кошмаре. Ее сил хватило, чтобы убрести в дом, где она рухнула на диван, обхватила колени руками и прикрыла глаза. Дышать. Надо было дышать, верно.

Дыхание помогло немного.

Сильно помог С. Он подошел, сел рядом, не касаясь ее, и обеспокоенно спросил, что случилось. Панику сменила ярость. П. подняла голову и обиженно рявкнула, что это ужас же что такое! кошмар и ужас! все вокруг выглядит как декорации сцены из какого-то ромкома.

Он так же оскорбленно, пусть и поспокойнее, сообщил, что он ее прекрасно знает, и за кого она вообще его держит, конечно, он не стал бы делать предложение при толпе, даже близких.

П. не выдохнула с облегчением. Наоборот, расстроилась сильнее. Спросила, не стал бы при толпе, но как-то иначе? стал бы? С. помялся и признал, что да, стал бы, и да, планировал это сделать. П. раздраженно воскликнула:

– Ну раз ты меня прекрасно знаешь, объясни, почему это вообще происходит? Я же сказала в начале – четко и ясно – я не хочу отношений.

С. огорчился, страшно. Ей было жаль, но П. отказывалась брать это на себя. И вообще, первая идея как обычно была лучшей: она нашла сумку, попрощалась со всеми, соврала что-то неубедительное про срочные дела – и ушла.

Солнце пекло голову, внутри у П. кипели всяческие эмоции, разбираться в которых совершенно не хотелось, и она набрала А.

– Он сделал предложение? – вместо приветствия спросила та. Она-то, как и читательницы, понимала все намного лучше П. и совершенно не верила в эту чушь с “договоренностью”.

– Не успел!

– Занятно, да, когда все складывается так гармонично, а вторая участница все равно не хочет отношений?

У П. под ногами плавился асфальт, была душевная травма и санскрин с опасной скоростью испарялся с кожи. Она не хотела никаких намеков и сложностей и сказала об этом А.:

– Мне отстать? Ты не хочешь дружить, пусть мы и идеально подходим одна другой?

А. ответила в ту же секунду:

– Я же взяла трубку в выходной. И всегда ее беру. Это же о чем-то говорит?

А. была космическая. П. сказала ей об этом. Добавила, что ей требуются клубничное мороженое, шоколадное суфле и роллы. Со смехом рассказала, что за моральный ущерб стащила две бутылки неплохого виски из дома родителей своего – вот ведь нелепость! – бывшего. А потом положила трубку, заказала такси и поехала в гости к своей замечательной подруге.

Надеюсь, и у читательниц такие есть!

Конец