Конгломерат

Ностальгический вздох, ударившийся о стены.

Если сейчас надумаю проделать трюк со слепотой – сдохну на первой четверти пути в слезах и блевотине. Не первый бокал виски давал знать о себе лёгким подташниванием, но констатировать превышение кондиции ещё рано. Мой обычный ритуал последние 8 месяцев. Именно столько минуло с момента развода.

В тот день я откупорила бутылку шампанского прямо напротив здания администрации. На автобусной остановке.

Глава 2

«Я думаю, что прожила достаточно бездарную жизнь. Как думаешь, как быстро подействуют 25 таблеток снотворного, если запить их виски!», сбиваясь, в десятый раз перечитываю я отправленное сообщение.

Массовая рассылка, почти как предновогодний спам, – отчаянная попытка привлечь внимание к давно залежавшемуся на полках товару. Примерно так себя чувствовала и я – покрывшейся пылью фоторамкой или, того хуже, потрескавшимся стеклянным шаром с водой и блестками. Никому не нужной красивой побрякушкой.

Зачем я сделала это?

Зачем разослала сообщения тем, кому этого не следовало делать? В моем-то семейном положении. Писать о попытке суицида своим бывшим возлюбленным в то время, как мой законный, пока еще, супруг где-то шатается.

Покрасневшие глаза чесались от сухости – больше плакать я не могла. Да и не хотела. Вместо этого, я поплотнее зарылась в простыни и обняла бутылку виски.

«Родная моя. Мы остались с тобой совсем одни. Как бы нам не свихнуться. Или не спиться»,

Не знаю, как долго я пролежала вот так – голая и пьяная, лелеющая утрату самой себя. Внезапно кто-то резко ударил по входной двери.

Потом еще раз. И еще.

Было одновременно страшно и интересно. И никакого чувства самосохранения.

С той стороны резко перестали ломиться, надавили на дверную ручку. А уже через пару мгновений в комнату влетел черный вихрь.

«Асмодей…», удивленно сиплю я, признав в стихийном бедствии своего старого друга.

Мужчина разворачивается лицом ко мне. Губы сжаты в плотную полосу, волосы всклокочены. Возможно, он примчался ко мне прямо из кровати....

«Лиля!», с облегчением выдыхает Асмодей, «Как хорошо, что ты не спишь…»

«А с чего бы мне спать? Я не хочу»

Мужчина пытается поднять меня с кровати.

«Что ты делаешь?», пытаюсь говорить максимально связано, «Положи меня на место»

Он на секунду отстраняется.

Я затравленно и неверяще пытаюсь понять, что имеет он имеет ввиду. Таблетки?

Ой… точно.

«Ты такооооой забоооотливый», тяну нараспев, пытаясь сфокусироваться на собеседнике.

«Где эти чертовы таблетки?», осторожно, но очень раздраженно произносит нежданный гость, осматриваясь вокруг. Он лихорадочно поднимает, читает названия и отбрасывает мелкие баночки, коробки…

Следующее его действие полностью повергает меня в шок. Асмодей садится на край кровати, снимает перчатку и аккуратно, едва касаясь пальцами, дотрагивается до щеки.

«Лиля, где таблетки?!», готова поклясться, он ходил на курсы гипнотизера. Иначе почему у меня внезапно качаться зрачки от такого вкрадчивого тона?

Я резко откатываюсь на другую сторону кровати, попутно заворачиваясь в одеяло, и сажусь. Вокруг – нелепое скопление ткани.

«Зачем ты приехал?»

Я снова пытаюсь синхронизировать собственное зрение. На этот раз более успешно.

На пол с гулким грохотом падает раскрытый пустой чемодан.

Я снова пытаюсь синхронизировать собственное зрение. На этот раз более успешно.

***

Наполнив стакан льдом и прихватив с кухни яблоко, я вернулась обратно в кресло.

В голове было подозрительно тихо. Пробежавшими пальцами по столу, я нащупала отпечатанные листы рукописи – первый авторский экземпляр «новаторского» романа о месте женщины в жизни личной и социальной.

«Брак не для тех, кто родился с гением в глазах»

И правда, оставлю сейчас на полу содержимое желудка. В груди что-то предательски съеживается. Пожалуй, откину мысли, пока они окончательно не доконали и без того расшатанную нервную систему.

Нельзя ни о чем жалеть. Сомневаться тоже противопоказано. Особенно, в том выборе, который я сама сделала. Безответность и тоска – всегда на руку писателю, нуждающемуся в эмоциональной подпитке.

Мы были молоды, словно кислые вина, и беспечны, предпочитали творить, нежели приземлённо заботиться о заработке. Он мечтал о безусловной славе, а я – стать настоящей писательницей. Что, впрочем, одно и то же (если не вдаваться в подробности). И пока оба стремительно двигались к «розовому горизонту», влюблённости ничто не мешало, так как делить было нечего.

Глава 3

«Однажды ты напишешь книгу, которая сделает тебя знаменитой», Гидеон чуть переплетает наши пальцы, поглаживая внутреннюю сторону моей ладони, отчего по телу прокатывается волна приятного тепла.

Это наше первое настоящее свидание. Первые настоящие прикосновения. Первые слова, сказанные не в спешке, без страха быть непонятными или бесчестными по отношению к другим своим вторым половинам.

Наша симпатия зародилась на плодородной почве, щедро сдобренной смесью из прогнивших обломков наших предыдущих браков.

«Да, однажды, так и будет. А как насчет тебя?», я с любопытством смотрела на него через пузырьки шампанского в пластиковых бокалах.

«А я поеду с тобой»

«Уверен?»

Гедеон забирает у меня бокал, делает из него глоток и, чуть прищуривает глаза. Из-за этого черты его лица заостряются еще сильнее.

«Когда я смотрю на тебя, то чувствую тепло, в котором готов раствориться… Как будто ты обволакиваешь меня. И я готов отправиться за этим теплом, куда угодно. С тобой я ясно вижу, чего хочу»,

Наш первый поцелуй был таким теплым в продуваемой всеми ветрами беседке в парке Горького.

***