Академия Сумеречных охотников. Хроники

– Хорош с легкотней маяться. – Джон, проходя мимо, помог Саймону встать. – Отстой не учится, если только его не учат, ты же знаешь.

Голос Картрайта звучал мягко, но взгляд, который он бросил на Марисоль, ничего хорошего девочке не сулил.

– Оставь ее в покое, – пробормотал Саймон. Но сказать, что Марисоль побила его совершенно справедливо, он уже не смог – духу не хватило. Все ведь думают, что он герой.

Джон ухмыльнулся и отошел.

Девочка уставилась на свои ботинки.

Саймон разглядывал ноющую рану на ноге.

Нет, далеко не все так уж ужасно. Многое из того, чем они занимались каждый день, не требовало каких-то особых навыков. Например, бег. Но поскольку соревноваться ему приходилось с людьми, гораздо лучше физически подготовленными, чем он сам, в голове все время всплывали воспоминания о тех временах, когда легкие не разрывались от недостатка воздуха, а сердце не колотилось как сумасшедшее от любого перенапряжения. Тогда он порвал бы тут любого одним пальцем. Тогда он был быстрым – быстрее любого из учеников Академии, – холодным, сильным хищником.

И мертвым, напомнил Саймон сам себе, в очередной раз плетясь позади всех. Нет, мертвым ему быть точно не хотелось.

Бегать лучше, чем ездить верхом. Он понял это в пятницу, когда всех отправили на верховую прогулку. Причем поначалу Саймон искренне считал, что это должно быть здорово.

Во всяком случае, остальные определенно получали удовольствие. Верховой ездой занимались только на элитном потоке, и в перерыве, поглощая все тот же ужасный суп, они вовсю подшучивали над отстоем. Казалось, это даже примирило Жюли и Джона с недостатком разнообразия на столе.

С трудом удерживаясь на спине огромного животного, которое косило глаза и то и дело пыталось изобразить ногами чечетку, Саймон все больше убеждался, что езда верхом – это удовольствие на любителя. Простецы между тем изучали историю Сумеречных охотников, и Джон заверил Саймона, что урок этот – скучнее не придумаешь. Но сейчас Саймон охотно согласился бы немного поскучать.

– Сай, – позвал Джордж. – Маленькая подсказка. Если не хочешь врезаться в дерево, лучше держать глаза открытыми.

– Мой последний урок верховой езды проходил на карусели в Центральном парке, – выдохнул Саймон.

Сам-то Джордж прекрасно держался в седле, что уже успели заметить девчонки. Казалось, конь и всадник движутся как единое целое. Животное легко и изящно отвечало на малейшее движение Лавлейса, и солнечный свет играл в гриве одного и в непокорных вихрах другого. Джордж словно сошел с экрана какого-нибудь фильма о средневековых рыцарях.

Саймон еще помнил книги о волшебных лошадях, которые читают все мысли своих всадников, – о конях, рожденных Северным ветром. Если ты волшебный воин, тебе просто необходим благородный скакун. Так вот у Джорджа с этим явно нет никаких проблем.

А Саймону, похоже, достался конь-садист. Иначе, если он читает все мысли всадника, зачем поперся куда-то в самую чащу, не обращая внимания на мольбы, угрозы и уговоры? Руки бы оторвать тому, кто решил, что он справится с этой зверюгой.

Только когда под вечер стало холодать, конь решил, что пора ему возвращаться в теплую конюшню. На подходе к Академии Саймон скатился с лошади и побрел в вестибюль, не чувствуя от холода ни ног, ни рук.

– Ага, вернулся все-таки, – прогудел Скарсбери. – А то Лавлейс уже хотел собрать для тебя поисковую группу.

– Ага, – криво ухмыльнулся Саймон. – Но тут кто-то сказал, типа: «Да не, оставим его там одного, пускай характер закаляет». Угадал?

– Честно говоря, меня не особо волновало, удастся ли медведям сожрать тебя на ужин. – Скарсбери вообще, казалось, ничего никогда не волнует.

– Ну еще бы вас это волновало. Вы же…

– У тебя был кинжал, – походя добавил инструктор и пошел прочь, не обращая внимания на вопли Саймона.

– Кинжал? Вы что, шутите? Предлагаете мне завалить медведя одним кинжалом? Как в каком-нибудь дешевом фильме? В этом лесу действительно водятся медведи? Эй, вы! Вы же учитель! Это же ваша ответственность! Это вы должны предупредить меня, что в здешних лесах есть медведи!

– Увидимся завтра на метании, Льюис. – Скарсбери исчез наверху лестницы, даже не оглянувшись.

– В лесу водятся медведи? – сам себя спросил Саймон. – Ну простой же вопрос. Почему Сумеречные охотники не умеют отвечать на самые простые вопросы?

Дни слились в одно бесконечное пятно. Саймон все время был чем-то занят. Если не метал в цель ножи и копья, то собирал тумаки на тренировках по боксу (Джордж потом извинялся, но что толку). Если не отрабатывал технику владения кинжалом, то фехтовал до посинения, неизменно сдаваясь на милость куда более искусным, чем он, Сумеречным охотникам. Если не бегал с мечом, то носился по полосе препятствий – в конце концов эта полоса надоела ему до зубовного скрежета, и он даже с Джорджем отказался ее обсуждать. Хорошо хоть, Джон с Жюли все меньше позволяли себе шутить за обедом по поводу простецов.

На очередном занятии по метанию, когда Саймон уже ошалел от количества острых предметов, посланных им в цель, но так в нее и не попавших, Скарсбери раздал им луки.

– Я хочу, чтобы каждый из вас по очереди попробовал выбить мишень, – сказал он. – И надеюсь, что Льюис не застрелит ненароком кого-нибудь из своих коллег.

Саймон взвесил лук в руке. Отлично сбалансирован, в меру тяжелый, но управляться с ним должно быть легко. Он наложил стрелу и почувствовал упругое напряжение тетивы, готовой вот-вот освободиться и устремиться к цели.

Он отвел локоть, сильнее натягивая тетиву. Вот оно, «яблочко». Есть! Он выстрелил еще и еще раз; стрелы неизменно ложились именно туда, куда и планировалось. Руки горели, сердце от счастья колотилось, словно у бегуна на стометровке. Саймон радовался как ребенок, ощущая, что мышцы вновь ему подчиняются. Он снова чувствовал себя живым!

Саймон опустил лук. Остальные не сводили с него глаз.

– А повторить сможешь? – то ли спросил, то ли скомандовал Скарсбери.

Он учился стрелять в летнем лагере, но стоя здесь, с луком в руках, словно бы вспомнил что-то еще, давно забытое. Дыхание участилось, сердце колотилось уже где-то в ушах; нефилимы не сводили с него глаз. Он все еще обычный человек, простец, представитель расы, которую все они презирают. Но он здесь, среди них, потому что убил демона. Саймон вспомнил: тогда он просто сделал то, что должен был сделать. Как и сейчас.

Тот Саймон и этот Саймон – не такие уж они на самом деле и разные.

Улыбка сама собой растянула губы чуть ли не от уха до уха.

– Ага. Думаю, что смогу.

За обедом Джон с Жюли внезапно стали куда общительнее, чем в последние несколько дней. Саймон рассказал им, как убивал демона, – все, что вспомнил. Картрайт великодушно предложил научить его парочке фехтовальных приемов.

– А я бы с радостью послушала еще что-нибудь о ваших приключениях, – размечталась Жюли. – Все, что вспомнишь. Особенно если это касается Джейса Эрондейла. Ты, случайно, не знаешь, откуда у него этот сексуальный шрам на шее?

– Э-э… Вообще-то… Вообще-то знаю. Это всё… это всё я.

Сумеречные охотники перестали жевать.

– Пришлось его укусить. Так, чуть-чуть. Я и распробовать-то толком не успел.

Повисла задумчивая пауза. Наконец Жюли опомнилась:

– Ну и как он, вкусный? Потому что выглядит Джейс вполне… м-м… аппетитно.

– Ну… Он же не пакет с соком.

Беатрис утвердительно кивнула. Кажется, девушек эта тема не на шутку заинтересовала. Как-то даже слишком. Вон, даже глаза разгорелись.

– Слушай, а как ты это сделал? Сначала вот так вот медленно добрался до шеи, а потом опустил голову и вонзился прямо в нежную, пульсирующую кожу?

– А ты лизал его горло или сразу укусил? А бицепсы его почувствовал? – Жюли смущенно пожала плечами. – Нет, ну а что такого? Мне просто любопытны все эти… вампирские штучки.

– Я прямо представляю себе такого мягкого и одновременно властного Саймона в этот волнительный момент, – мечтательно протянула Беатрис. – Ну… то есть он же был волнительным, правда?

– Нет! – рявкнул Саймон. – И хватит об этом. Я кусал нескольких Сумеречных охотников. Изабель Лайтвуд. Алека Лайтвуда. Так что ничего волнительного с Джейсом тогда не произошло, уж поверьте!

– Ты кусал Изабель и Алека Лайтвудов? – Жюли, похоже, была совершенно ошарашена. – А Лайтвуды-то тебе что сделали?