Орудия Смерти. Город небесного огня

Ощущение страшной беды ужалило Клэри в самое сердце. На ум пришла мысль, что с ее знанием рун она, пожалуй, взялась бы создать нечто, что смягчило бы боль этих детей. Руны траура и скорби действительно существовали, но лишь в качестве дани уважения мертвым, подобно тому, как имелись руны любви, прославляющие это чувство. Своего рода обручальные кольца, если угодно, те самые, что символизируют сердечные узы. Но… Заставить влюбиться с помощью рун невозможно, так что вряд ли получится придумать руну против скорбной утраты. «Это же надо, – мрачно подумала девушка, – такая пропасть волшебства, и хоть бы крошечку магии для врачевания разбитых сердец».

– Джулиан Блэкторн, – сказала Джия Пенхоллоу, и ее голос был мягок. – Подойди сюда, пожалуйста.

У мальчика дернулся кадык. Он кивнул, передал кроху старшей сестре и сделал шаг вперед, простреливая взглядом зал. Он явно кого-то выискивал в толпе. Его плечи уже поникли, когда на подиум выскочила какая-то фигурка. Девочка, тоже лет двенадцати, со спутанными светлыми локонами, струившимися по спине. Она была в джинсах и мешковатой футболке, глаза опущены, будто не в силах вынести взглядов собравшихся. Было ясно, что девочке не нравится здесь быть – в зале, а может, и вообще в Идрисе, – но зато Джулиан тут же успокоился, когда увидел ее. В его лице уже не было испуга, когда она встала возле Хелен, повернувшись к залу вполоборота, чтобы ни на кого не смотреть.

– Джулиан, – повторила Джия все тем же медоточивым голосом, – ты не мог бы для нас кое-что сделать? Скажем, взять Меч смерти в руки?

Клэри дернулась в кресле. Ей самой доводилось касаться меча, ощущать его тяжесть. Его ледяной холод, крючьями впивавшийся в кожу, вытягивал из тебя правду, как на дыбе. Никто не может лгать, держа в руках Меч смерти, но даже если всей душой стремишься рассказать правду, она все равно выходит мучительно, словно раздирает тебя изнутри.

– Так нельзя… – не веря своим ушам, прошептала она. – Это же ребенок…

– Самый старший из всех, кто выбрался, – хмуро пробурчал в ответ Джейс. – У них нет выбора.

Джулиан тем временем решительно кивнул; он уже стоял, расправив плечи:

– Да, я готов взять в руки этот меч.

Роберт Лайтвуд покинул свое место и приблизился к столу. Подняв меч, он встал напротив мальчика. Контраст между ними был до того разительным, что при иных обстоятельствах вызвал бы смешки: мощный воин в расцвете сил и неуклюжий подросток с веником вместо прически.

Джулиан простер руку и принял оружие. Едва его пальцы сомкнулись на рукояти, как он вздрогнул, сражаясь с болезненным ознобом. Девочка-блондинка дернулась было вперед – Клэри заметила на ее лице выражение полнейшего бешенства, – но Хелен не дала ступить ей ни шагу.

Джия тем временем также прошла вперед и опустилась на одно колено. Странная это была картина: мальчик с мечом, а сбоку от него Консул, чья тога, подолом устлавшая подиум, напоминала лужу разлитого молока, а у противоположного плеча – Инквизитор.

– Джулиан, – сказала Джия, и, хотя голос ее был негромким, по залу пронеслось эхо. – Перечисли тех, кто сейчас находится возле тебя.

Звонким мальчишеским голосом Джулиан произнес:

– Вы. Инквизитор. Моя семья… сестра Хелен, Тиберий и Ливия, Друзилла и Тавви. То есть Октавий. А еще моя лучшая подруга Эмма Карстэйрс.

– Вы все находились вместе во время нападения на Институт?

Джулиан отрицательно помотал головой:

– Кроме Хелен. Она была тут.

– А теперь расскажи нам, что видел. Сможешь? Ничего не пропустив?

Джулиан сглотнул. Мальчик был бледен. Клэри с легкостью представляла ту боль, что он сейчас испытывал, боль и тяжесть меча.

– Это случилось днем, – сказал он. – Мы как раз упражнялись в тренировочном зале. Нам преподавала Кейт. Марк присматривал за порядком. Родители Эммы совершали обычное патрулирование в районе пляжа. И вдруг что-то сильно вспыхнуло.

Я еще подумал, что похоже на молнию или салют. Только… я ошибся. Кейт с Марком сказали, чтобы мы их ждали в тренировочном зале, а сами пошли вниз.

– Но вы ждать не стали? – уточнила Джия.

– Потому что услыхали шум битвы. И тогда мы разделились… Эмма побежала за Друзиллой и Октавием, ну а я на Командный пункт… в смысле, в директорский кабинет… чтобы оттуда сообщить обо всем Конклаву. Со мной были Ливия и Тиберий. По дороге пришлось миновать фойе. Там-то мы его и увидели.

– Его?

– Поначалу я решил было, что это тоже Сумеречный охотник. Только он совсем другой. На нем был красный плащ, весь расписанный рунами.

– А поточнее? Какие это были руны?

– Я такие еще не разучивал, но все равно они были… как сказать… неправильные, что ли. То есть не как в «Серой книге». Когда на них смотришь, то начинает подташнивать. И он еще сбросил капюшон. Волосы светлые-светлые, я даже решил поначалу, что он седой и совсем старый. И только потом понял, что на самом деле это Себастьян Моргенштерн. А еще у него был меч.

– Ты смог бы его описать?

– Ярко-серебристый. По клинку и рукояти узор из черных звезд. Он вынул его из ножен и…

Джулиан поперхнулся, и Клэри чуть ли не кожей ощутила его борьбу с самим собой, когда ужас воспоминаний сражается с необходимостью все пересказать другим, а значит, заново в деталях пережить кошмар. Стиснув кулаки, девушка подалась вперед, не замечая, что ногти чуть ли не до крови впились в ладони.

– Он приставил его к горлу моего отца, – продолжил мальчик. – Кроме Себастьяна там были еще и другие. Тоже в красном…

– И тоже Охотники? – спросила Джия.

– Я не знаю… – Джулиан стал задыхаться. – Кое-кто был в черных накидках. Другие – в обычной униформе, только алого цвета. Я такого никогда не видел. А еще там была женщина с каштановыми волосами, и она держала кубок, очень похожий на Чашу смерти. Она заставила моего отца из него выпить. Он закричал, упал на пол. Брат тоже потом кричал.

– Брат? – встрепенулся Роберт Лайтвуд. – Какой именно?

– Марк, – ответил мальчик. – Они его куда-то вели, а он обернулся и крикнул, чтобы мы бежали наверх и там открыли Портал. Я побежал, только споткнулся на верхней ступеньке, и, когда посмотрел вниз, они все на него накинулись, прямо как… как… – Джулиан всхлипнул. – А отец уже поднимался, и глаза у него стали уже черные, он тоже бросился на Марка, будто не сын он ему…

Голос у него треснул, и в эту секунду светловолосая девочка, вырвавшись наконец из рук Хелен, бросилась вперед и встала между своим другом и Консулом.

– Эмма! – воскликнула Хелен, делая шаг в их сторону, однако Джия вскинула ладонь, прося остановиться.

Эмма задыхалась и была белее полотна. У Клэри мелькнула мысль, что ей еще не доводилось видеть столь сильного гнева в ребенке.

– Оставьте его в покое! – крикнула девочка, раскидывая руки крестом, как если бы хотела защитить Джулиана, хотя и была на целую голову ниже. – Вы же мучаете его!

– Эмма, все в порядке, – сказал Джулиан, чье лицо начинало розоветь, коль скоро допрос на время прекратился. – Так надо.

Она развернулась к другу:

– А вот и нет! Я тоже там была! И тоже все видела. Пусть и меня допросят! – Эмма вытянула обе руки, словно требовала, чтобы ей дали меч. – И между прочим, именно я попала ножом Себастьяну в сердце! Именно я увидела, что он остался при этом жив. Вот меня и спрашивайте!

– Нет-нет-нет… – начал было мальчик, но Джия уже подала голос, все такой же сладкий:

– Ну, конечно, Эмма, мы и с тобой поговорим. Только попозже. Держать Меч смерти немножко больно, но это не страшно, тут главное…

– Знаете что? – сказала Эмма. – Надоели вы мне, сил нет. – И с этими словами она шагнула к Джулиану, который вовсю прижимал меч к груди.

Было ясно, что расставаться с ним он не намерен. Когда девочка ладонями накрыла его кулаки на рукояти, Джулиан замотал головой – и в результате теперь они оба держали оружие.

– Я метнула нож в Себастьяна, – произнесла девочка звенящим голосом. – А он вынул его из груди и рассмеялся. И сказал: «Жаль, что ты не переживешь этот день. А то смогла бы уведомить Конклав, что Лилит даровала мне необоримую силу. Мою жизнь оборвет разве что меч, подобный Блистательному. Что ж, тем хуже для нефилимов, что они больше не могут взывать к заступничеству Небес, и те жалкие зубочистки, что они пытаются выковать в своей Адамантовой цитадели, уже не в состоянии мне навредить».

Клэри передернула плечами. В словах, что передала Эмма, был весь Себастьян; он словно встал перед глазами девушки. Аудитория гудела растревоженным ульем, утопив шепот Джейса; Клэри увидела только, как шевелятся его губы.

– Но почему ты так уверена, что попала ему в сердце? Ошиблась, поди? – насупившись, спросил Роберт.