Теория Любви

И у врат золотых в океане глубоком

Перед Богом ответь, кем являемся мы.

Яркий оранжевый свет озарил непроглядную тьму этой ночи. Ты скажешь романтично, я отвечу не очень. Свет красив – ситуация страшная. Что будешь делать ты, если услышишь, что жить осталось на этой планете не долго? Впадешь ли в отчаяние или решишь прожить эти остатки так, чтобы в любом другом случае запомнили надолго?

Они были далеко от дома, когда узнали об этом. Та новость разнеслась по всему миру за считанные минуты и заставила замереть сердце каждого. Каково это – узнать, что к нашей планете движется огромная комета, способная почти полностью уничтожить человечество? Вот и мир не представлял до этого самого момента. Новость звучала отовсюду. Все каналы, радио, экраны на улицах вещали об ужасном известии.

Энтони завороженно отвел взгляд от экрана небольшого телевизора, висящего в маленькой кофейне на одной из улочек Рима. Осознание происходящего наступало медленно, в то время как в помещении начался самый настоящий маленький хаос, один из миллионов, который сейчас вспыхивал по всему миру. Люди вскакивали со своих мест, опрокидывая посуду и мебель. Кто-то кричал от безысходности, кто-то плакал, сжимая кулаки до побелевших костяшек или обнимая родных и любимых.

«Два дня до конца всего» – фраза прозвучала самым страшным приговором, который мог вынести людской род.

– Тони, – мягкий, до боли родной голос звучит словно из-под толщи воды, и парень понимает, что его зовут, только когда его плеча касается теплая ладонь. – Тони.

Прежде чем он поднимает голову, его взгляд зацепляется за изящную ладонь девушки с аккуратным золотым кольцом на тонком пальчике.

Он ведь только неделю назад сделал ей предложение, на которое она ответила заветное «да». Мог бы кто-нибудь представить, что только начавшееся счастье так быстро закончится, так же как и оборвутся несколько миллиардов жизней совсем молодых и не очень?

Он, наконец, поднимает взгляд растерянных шоколадных глаз и сразу же встречается с большими мягкими серыми, смотрящими с болезненным пониманием. Елена тепло улыбается, ласково проводя по темным волосам кончиками пальцев и заключая лицо любимого в ладони. Энтони возвращает ей несмелую улыбку, млея от теплых прикосновений и прикрывая глаза.

– Хей, – тихо зовет Лена, ловя его взгляд из-под опущенных ресниц. – Все хорошо. Главное, мы вместе.

Тони улыбается шире, чувствуя, как что-то теплое и светлое трепещет внутри от сказанных слов, чуть кивает и придвигается ближе, соприкасаясь со лбом девушки своим.

– Да, главное, что мы вместе, – мягко откликается он, закрывая глаза и приобнимая любимую за талию.

Люди продолжают шуметь, опрокидывать мебель и куда-то бежать, хватаясь за голову в понимании, как же много они не успели. Но Энтони и Елене все равно. Они словно в своем маленьком мире, в который никто не может проникнуть. Они полностью утопают друг в друге, и звуки, кроме тихого шепота, не доносятся до их ушей.

Крики, плач, шум автомобилей заполоняют этот город, так же как и весь мир. Безумцы громят витрины магазинов, киосков, экраны рекламных баннеров, звон стекла звучит словно в самом сердце, ведь оно разбивается точно так же от осознания того, скольким мечтам не суждено будет сбыться. Кто-то обнимает еще ничего не понявших детей крепче, кто-то свою жену или невесту, а кто-то просто пересекается взглядом с рядом стоящим, видит ту же боль, потерянность, страх и уже не может сдержать эмоций, заключая в плен дрожащих рук просто незнакомца.

Они выбегают на улицу, крепко взявшись за руки, и оглядываются по сторонам.

– Туда, – Тони мягко тянет девушку в сторону неприметного входа в метро.

Огромным потоком люди выбегают на улицу, игнорируя эскалаторы и турникеты. Толкаются, брыкаются, что-то злобно кричат. Парень коротко улыбается, облокачиваясь о перила, и наблюдает, как ступеньки медленно везут их вниз. Лена артистически закатывает глаза, кивая в сторону ошалевшей толпы, и торопит парня к закрывающимся дверям электрички. Вагон почти пуст, и пара пользуется этим, чтобы включить музыку как можно громче, и кружится в неторопливых танцах, взявшись за руки и иногда натыкаясь на сиденья и поручни с веселым смехом. В какой-то момент Лена тянет их к дверям и мягко касается теплых родных губ своими.

Механический голос на английском сообщает о том, что двери открываются, и, заговорщически улыбнувшись, парень хватает девушку за руку, выпадая из вагона и увлекая ее за собой к очередному эскалатору.

– Куда мы идем?! – между смехом воскликнула Лена, оглядываясь по сторонам.

– В место, где азарт смешивался со смертью, где кровь мешалась с потом, а крики и овации с воем и лязгом металла, – Тони тряхнул головой, со смешком оглянувшись на девушку. – Вашему вниманию я представляю Колизей!

В тот момент они вышли из-за угла, и Лена действительно увидела одно из самых знаменитых и величественных творений человеческой архитектуры. Наконец воочию. Ее трепет перед этим местом сложно описать какими-либо словами, поэтому она просто сжала ладонь любимого чуть крепче и повела их ко входу.

Они бродили по каменным ложам, ощущали тяжелую мрачную атмосферу, которую стены сохранили сквозь века, временами вздрагивали от внезапного эха и тихо общались, рассказывая друг другу все, что знают об этом месте. Говорить громко им не давали странные чувства внутри. Опаска, настороженность. Лену одновременно влекла и отталкивала тишина великого амфитеатра.

– Как много историй можно было бы написать об этом месте, – шепнула девушка, присаживаясь около парня и облокачиваясь на холодный камень.

Тони протянул ей один из сэндвичей и не нашел что ответить. Несколько недель назад они отметили теперь одно из самых значимых в их жизни событий – Лена издала первую часть своего романа, над которым работала со школьных лет. Последние месяцы Тони тратил почти все свое свободное время на его редактирование, хотя он соврал бы, если сказал, что ему это не нравилось. Девушка создала целый мир со своей вековой историей, которая, как влитая, могла бы стать частью истории их мира. А теперь они оба понимали, что та книга не будет иметь финала в отличие от них самих. Ненароком он вспомнил строчки из собственного сборника стихотворений, который он хотел издать по приезду из Италии. Еще одна несбывшаяся мечта… О скольких он еще вспомнит за эти часы? Четверостишие почти сорвалось с его уст, но свет солнца, тишина и теплая ладонь любимой в своей остановили мрачный ход мыслей.

– Ты тоже вспоминаешь те строчки? – спросила Лена вдруг с задумчивой полуулыбкой. – Я же говорила, что твое творчество нечто большее. Оно пророчество людских дел.

– Теперь они не дадут мне покоя. Быть может, даже там, – недолгое молчание. – Когда с тихим треском обратится мир в пепел, осыплются прахом и мысли твои…

Девушка заглянула в потемневшие глаза и ласково взъерошила волосы, прежде чем продолжить едва слышно:

– Но у врат золотых в океане глубоком перед Богом ответь, кем являемся мы…

– Так кем же? – через недолгую паузу.

– Мечтателями. Милыми, временами наивными, но верными своим мыслям. Хотя теперь уже не важно. Важно только одно – у тех врат мы будем вместе. И так же вместе найдем за ними все то, что так искали здесь.

Сердце пропускает удар, и Тони тянет девушку ближе к себе, соприкасаясь лбами, целует так обжигающе правильно и отчаянно, что та теряется на долгие томные мгновения. Все сомнения отходят далеко на задворки сознания, и остается только ощущение теплых прикосновений родных рук, которые говорят обо всем вместо бессмысленных слов.

– С тобой мне ничего не страшно, – шепчет девушка спустя некоторое время, полулежа в крепких объятиях, на что шатен лишь зарывается в мягкие волосы и прикрывает глаза. – Ни золотые врата, ни черная бездна.

«Мне тоже», – мелькает трепетная мысль в голове, а прохладный ветерок гонит мурашки по коже.

– Я знаю, где мы встретим последнюю ночь, только сначала нужно добраться еще до одного места, – вдруг говорит он, мгновенно загораясь новой идеей, и девушка заранее согласно что-то бормочет и прижимается к нему сильнее. Тони смиренно соглашается с мыслью остаться в Колизее подольше.

Чуть позже они бегут по одной из крытых стоянок, выискивая машину, на которой хотелось бы прокатиться в последний день этой жизни. В какой-то момент Лена останавливается и указывает на красивый белый внедорожник, оставленный кем-то за ненадобностью. Тони оглядывается по сторонам в поисках шкафчика с инструментами на случай пожара и вскоре показывает девушке, как лучше ударить тыльной стороной топора по стеклу. Бить стекла машин оказывается будоражащим нервы занятием, и Лена отскакивает в сторону с полувскриком, когда осколки со звоном сыплются на асфальт. К ее же удивлению, она не хочет интересоваться, откуда Тони умеет так ловко заводить машины без ключа зажигания, ведь это так неважно. Они могут поехать на побережье недалеко от самого города. Музыка звучит на полную громкость, впитываясь кожей, так как свои любимые песни они слушают в последний раз. Давно знакомые строчки тревожат душу вновь так необычайно, вызывая просто огромный спектр эмоций и желания танцевать под любой ритм и бит, громко подпевая и смеясь от того, как забавно временами они ошибаются в словах или темпе исполнения.

Тирренское море встречает их легким бризом и лениво разливающимися волнами на песчаном пляже. Парень и девушка садятся прямо на песок, закутываясь в удачно забытый хозяевами плед и слушая шум волн. Соприкоснувшись лбами, они закрывают глаза и позволяют себе не думать ни о чем, дыша полной грудью прохладным морским воздухом и уже ставшим родным ароматом корицы, который теперь они делили на двоих, покупая одинаковый парфюм и шампуни. Ее горчинка как никогда описывала их чувства, воспроизводя в себе суть происходящих вещей. Они проводят на побережье несколько часов, не в силах пошевелиться от нахлынувших на них воспоминаний и мечтаний, с которыми они приехали попрощаться, стерев из памяти так же, как тихие волны стирают следы на песке.

Поздним вечером возвратившись в город, они залезают в первый попавшийся брошенный магазин, чтобы пополнить запасы еды и найти некоторые вещи.

Неутихающий хаос становится неважным, ненужным. Тони ловко ведет их сквозь сумасшедшие толпы протестующих против самой Судьбы людей, думая о том, что эти несчастные не понимают, что теряют свое последнее драгоценное время впустую. Мир окончательно и уже бесповоротно сходит с ума. Почти бегом они поднимаются на самый верх одного из самых высоких зданий в городе и выходят на крышу.

– Красиво, – завороженно выдыхает девушка, скользя взглядом по открывшемуся виду на город, который сверкает сотнями огоньков фонарей и различных мигающих вывесок. Страшно больше не было. Тревожно, да, но, стоя сейчас на огромной высоте и смотря на как никогда близкие звезды, она понимала, что готова ко всему, что случится на рассвете.

Они больше никогда не увидят звезд. Эта мысль вспыхнула горьким пламенем неожиданно, и Лена осознала всю безграничность своей любви к Тони. Ведь он намеренно привел их сюда. Здесь и сейчас. Есть только здесь и сейчас. Всего этого больше никогда не будет, ничего не повторится. Всю свою небольшую жизнь они не могли представить, как это: жить здесь и сейчас, не строя планы на завтра, а теперь они, так же как и многие другие, стоят, взявшись за руки, и дышат этими странными, невероятно противоречивыми ощущениями. Здесь и сейчас. Ноги подкашивались только от одной этой мысли, и парень, заметив потерянность любимой, сжал ее руку чуть крепче в безмолвной поддержке. И она улыбнулась ему. Искренне и благодарно.

Они лежали на расстеленных одеялах, смотря на звезды. Точнее, Тони лежал, положив голову девушке на колени, а Лена сидела, облокотившись на одну из труб и подложив под спину подушку. Их разговор сошел на нет уже долгое время назад, но было хорошо просто чувствовать присутствие около и касания родных рук, мягко перебирающих короткие прядки волос.

– Кем бы еще ты хотел стать, если бы все сложилось иначе? – едва слышно спросила девушка, встречаясь с удивленным вопросом взглядом.

Парень поджал губы и глубоко задумался. Было видно, что вопрос застал его врасплох.

– Если бы мы пережили эту ночь, я бы хотел стать певцом и превратить свои стихи в музыкальную лирику души, – тон в тон ответил он через долгие минуты и мягко улыбнулся. – В школьные годы мне говорили, что у меня хороший голос.

Лена вернула улыбку и склонилась над ним, невесомо касаясь губами лба.

– Есть что-то такое в том, чтобы попробовать себя во всех гранях творчества, – заметила она, с нежностью очерчивая костяшками пальцев линию скул и повторяя этот путь губами, уже успев лечь рядом.

Тони умиротворенно прикрыл глаза, подставляясь под прикосновения и согласно что-то бормоча.

– А ты? – спросил он через некоторое время.

– Я? Даже не знаю… В детстве я хотела спасать жизни. Быть может, где-то там, в другой реальности, я могла бы быть хорошим хирургом, – с некой иронией откликнулась Лена и провела по густым выразительным бровям кончиками пальцев. Парень смешливо фыркнул и пододвинулся поближе так, чтобы девушка смогла нависнуть над ним и в любимом занятии рисовать невидимые узоры на его коже.