Труп на сцене

– Вот, все это вам. Желаю удачи, она вам точно нужна. Даже примерному полицейскому она иногда необходима.

Я повернулся к выходу.

– Мне все это не представляется таким уж запутанным, Уиллер, – буркнул Хэммонд из-за стола. – На сколько я понимаю, эта певичка все и провернула.

– Полуночная? Это мысль. Может, она засунула пистолет за пазуху своего почти абсолютно прозрачного платья после того, как пристрелила этого типа. Если тебе нужна помощь, то я готов остаться и вместе с тобой посмотреть, что там у нее под платьем.

– Убирайся вон! – рявкнул Хэммонд.

– Уже иду, – я укоризненно покачал головой. – У тебя тонкая натура, Хэммонд. Я просто сразу не вру бился в твою фразу “Давай выкладывай!”.

Я покинул офис и пошел к Аннабел Джексон, занимающейся подбором актеров на постановку пьесы о временах Гражданской войны, в которой я выкупал в роли Линкольна, только без бороды, конечно.

– Со мной все кончено.

– Истинная правда.

– Только по долгу службы. Почему бы нам…

– Ой, ой, сейчас разрыдаюсь!

– Короче, давайте сматываться отсюда, пока Хэммонд не совершил еще одно убийство, пытаясь расследовать первое.

Мы поймали такси, и Аннабел не умолкала ни на секунду всю дорогу до ее дома.

– ..оставил меня сидеть здесь одну, когда сам торчал в офисе вместе с этой.., этой женщиной! – выкрикнула Аннабел, с треском захлопывая дверцу такси.

– Конечно, она женщина, – произнес я с любовью. – Полуночная в полночь – такое свидание я бы никогда не пропустил, а ее пение не имеет ровным счетом никакого значения.

– Да вы! – она поперхнулась. – Да вы волк в собачьей шкуре!

– Не понимаю, что вас так сводит с ума. Полуночная заводит меня, вас заводит джаз, так что разница совсем небольшая.

Тут я сообразил, что разговариваю сам с собой. Я возвратился к себе домой, воображая, как бы могли события развиваться по-другому. Потом позвонил в гараж, где мне сообщили, что к утру “хейли” будет на ходу. Я уютненько устроился в мягком кресле со стаканом виски в одной руке и сигаретой в другой, наслаждаясь звуками голоса Пегти Ли, исполняющей “Черный кофе”.

Музыка нежно лилась из динамиков, стратегически выверенно расположенных на стене, когда зазвонил телефон.

Я снял трубку.

– Все нормально, дорогая. Я вовсе на тебя не обижаюсь.

– Уиллер! – прорычал мужской голос. Этот голос я сразу узнал. Такой рык я выделю на любой собачьей выставке.

– Он вышел, – теряя всякую надежду, брякнул я в трубку.

– Говорит шериф Лаверс! – взревел голос.

– Приветик, – быстро среагировал я.

На другом конце провода послышалось нечленораздельное мычание.

– Прекрати свои глупые шуточки! – В голосе шерифа появились угрожающие нотки. – Немедленно приезжай в отдел прямо ко мне.

– Это будет первым, что я сделаю утром, – честно пообещал я.

– Я сказал – немедленно, а это означает – сейчас! И для информации, Уиллер: уже утро!

Мои барабанные перепонки чуть не лопнули, когда шериф с грохотом бросил трубку.

Глава 4

Когда я прибыл, в конторе шерифа полыхала парочка вещей. Во-первых, ярко горел свет, во-вторых, все внутри меня горело ясным пламенем. Я чувствовал себя маньяком, страдающим от бессонницы, который не может уснуть, так как его одолевают мысли о прекрасных блондинках.

Я зашел в приемную и уже собрался было открыть дверь, когда услышал голос. Плюхнувшись в ближайшее кресло, я закурил сигарету и погрузился в непечатные мысли об окружном шерифе.

Через пять минут дверь открылась, и появился высокий стройный тип. У него были аккуратно подстриженные седые волосы, крючковатый шнобель и очень тонкие губы.

На лице застыло выражение презрительного высокомерия преуспевающего бизнесмена. Франт шел легко – в безукоризненно сшитом костюме, рубашке, изготовленной на заказ, и шелковом итальянском галстуке. Прошел мимо, не взглянув на меня.

Лаверс подождал, пока тот выйдет из конторы, и только потом кивнул мне.

– Похоже, ты не слишком торопился, Уиллер! – проворчал шериф.

Я опустился в кресло для посетителей, но не то, в котором была незакрепленная пружина. В прошлый раз она чуть было не нанесла непоправимый урон моему мужскому достоинству.

– Ах, этот труп, что ты нашел вчера вечером, – пробурчал Ливере. – Лучше б его совсем не было.

– Согласен. Если именно из-за этого я сейчас здесь.

– Имя Ландис тебе что-нибудь говорит?

– Конечно. Этот тип – хозяин “Трибуны”.

– И это как раз он только что вышел из моего кабинета. А твой труп – это Джонни Ландис, его сын!

– Этот курильщик травки…

– Бродяга, хотел ты сказать, и ты прав. Но тем не менее он сын Ландиса, и старикан мечет громы и молнии, жаждет отмщения, желает, чтобы убийца понес заслуженное наказание. Остальные заголовки сегодняшних газет можешь придумать сам.

– Мистер Ландис – большая шишка, – согласился я.

– Мистер Ландис – один из отцов города, крупная величина в политической жизни всего штата. Мистер Ландис управляет крупнейшей городской газетой. Мистер Ландис способен создать вакантные места и в нашем отделе! – Шериф яростно ткнул большим пальцем в свое кресле. – Надеюсь, я ясно излагаю, Уиллер?

– Абсолютно, шериф. У меня даже есть нехорошее предчувствие, почему именно я нахожусь сейчас здесь.

– Лейтенант Хэммонд официально занимается расследованием этого дела. Но у меня в этом деле есть и личный интерес – моя шея. Кто бы ни убил Джонни Ландиса, но если он не окажется за решеткой в течение недели, я стану безработным, понятно?

– Ну а что я могу сделать? – невинно спросил я, будто сам не знал.