Роковой котенок

– Рик Холман.

Я подождал, пока бармен не пододвинет мне по стойке новую порцию. Перед девушкой он поставил мартини с нарочитой небрежностью – спиртное даже выплеснулось из стакана.

– Не извиняйся, Барни, – сказала она бармену елейным голоском. – Я понимаю, ты не можешь унять дрожь в руках. Такой жирдяй, как ты, имеет право быть законченным алкоголиком! – Фрида понаблюдала, как лицо бармена стало темно-бордовым, когда он двинулся к другому концу стойки. Тогда она повернулась ко мне снова:

– А что вам нужно от Клайва Джордана, Рик?

– Поболтать по-дружески, больше ничего.

– И о чем?

– Дело конфиденциальное.

– Поговорить с Клайвом по-мужски вам вряд ли удастся. – Она подозрительно оглядела меня. – Или вы притворяетесь?

Изучив меня с головы до ног, она отрицательно замотала головой.

– И мысли не было, – сказал я. – Вы знаете, где его можно найти?

– Естественно. Я провожу вас туда, когда мы пропустим по второй. Вы ведь заплатите за мою выпивку?

– Я не против, – сказал я.

– Замечательно! – Фрида одобрительно кивнула. – Я всегда могу уговорить Барни налить мне в долг, но он от этого начинает воображать бог весть что. А вы тоже в киношном рэкете? О, пардон! – Ее голос зазвучал еще более гортанно. – То есть я хотела спросить, не связаны ли вы с киноиндустрией?

– В некотором роде связан, – кивнул я. – А как насчет вас?

– Я тоже, но мне надоело ложиться под парней, которые обещают мне роли, а потом кидают. – Фрида залпом ополовинила свою порцию мартини. Чувствовался стаж. – Если девушка отдается за здорово живешь, я считаю, можно и подождать, когда это доставит ей удовольствие, верно, Рик?

– Ну… – Я почувствовал, что у меня закололо в затылке. – Честно говоря, никогда об этом не задумывался.

– А следовало бы. – Фрида осуждающе посмотрела на меня. – Я хочу сказать, вот вы укладываете девушек направо и налево, могу поспорить. А что вы даете им взамен? Вы когда-нибудь спрашивали себя: а нравится ли им с вами? – Она решительно замотала головой, и прядь ее черных волос закрыла, словно занавеской, правый глаз. – Чего это Барни подмешал в пойло? Я ослепла на один глаз! – Фрида снова отчаянно принялась мотать головой, пока непослушная прядь волос не оказалась на прежнем месте. – Так-то лучше! Я ему не доверяю. – Она опустошила свой стакан вторым глотком и толкнула пустой стакан по стойке. – Эй, Барни! Кончай свои порнографические мечтания и подай нам пару свежих порций!

– Вы всегда не даете ему спуску? – поинтересовался я.

– Ему это нравится, – сказала она самодовольно. – Он мазохист.

Нервное покалывание распространилось с затылка на всю мою голову, и я почувствовал, что у меня горят уши. Я проглотил то, что осталось в моем стакане, как раз вовремя – бармен поставил перед нами новую порцию.

– Я ничего не имею против шлюх, – грубо сказал он, – но если у шлюхи ни на минуту не закрывается рот – это уже что-то!

– Прекрати пороть чушь! Особенно когда говоришь со мной, – резко сказала Фрида. – Вытри слюну с подбородка, подбери пузо и катись на дальний конец стойки! Когда мы захотим увидеть чудовище Франкенштейна, то пойдем в кино!

– Меня бы это вполне устроило, – прорычал бармен. – Убирайтесь!

– Держи карман шире! – бросила она.

– Поверь мне, – ухмыльнулся он, обнажив пару выбитых зубов, – мне доставит неописуемое удовольствие выбросить тебя из бара, Фрида.

– Рик! – приказала она самоуверенно. – Дайте ему как следует!

– Бить барменов – плохая примета, – сказал я. – Никогда не знаешь, что у них спрятано под стойкой.

Что, если обрез?

– Трусливый заяц! – Фрида схватила полный стакан и выплеснула содержимое прямо в лицо бармену. – Может, это слегка охладит твой пыл, Барни!

Тот отшатнулся, схватился руками за глаза и выплюнул поток непечатных ругательств, закончив на самой высокой ноте. Я бросил пятидолларовую бумажку на стойку бара, и не успели мои ноги коснуться пола, как я схватил девушку за запястье и стащил ее с табурета. Всю дорогу к двери она вырывалась, и прекратила только тогда, когда мы оказались на тротуаре.

– Барни не посмел бы ничего сделать, – сказала она, едва переводя дыхание. – В глубине души он понимает, что все, что я о нем говорю, правда.

– Что еще раз свидетельствует в пользу того, что у него есть хороший мотив размозжить вам голову из того самого обреза под стойкой, – рявкнул я. – Так где мы можем найти Клайва Джордана?

– У черта на рогах, трус несчастный! – сказала Фрида с издевкой. – Ищите своего гомика сами! А я занята!

Я снова схватил ее за запястье и потащил к машине, затем втолкнул на переднее сиденье. Когда мы отъехали на десять ярдов, Фрида вдруг вытянула ногу и нажала на педаль тормоза. Край рулевого колеса вонзился мне в желудок, и я резко и болезненно ударился лбом в ветровое стекло. Позади нас послышался душераздирающий скрип тормозов, сопровождаемый еще более душераздирающим гудком.

– Вы едете не туда, – невозмутимо сказала она. – Разворачивайтесь!

Загоняя машину в ряд стоящих вдоль обочины авто, я начинал чувствовать симпатию к бармену Барни, Поэтому, прежде чем посмотреть на Фриду, я осторожно прикурил сигарету. Она сидела сложив руки на груди и смотрела прямо перед собой в ветровое стекло, тихонько насвистывая что-то себе под нос.

– А не соизволите ли вы назвать мне адрес, чтобы я смог отыскать его сам? – рассудительно попросил я. – Тогда вы могли бы спокойно вернуться в бар и продолжить издеваться над стариной Барни.

– Я уже решила: останусь с вами, – заявила она, не поворачивая головы. – Я сегодня еще даже не начала пить, а у вас денежки шуршат. Я видела, как вы ими бросались, когда мы уходили из бара! Один из приятелей Клайва должен был отвалить на месяц на Восток, поэтому он разрешил ему пожить в своих апартаментах. Это в районе новостроек в Уилшире. Я скажу, когда мы окажемся там.

– Уж пожалуйста, – прочувствованно попросил я. – То есть я хотел сказать, лучше уж скажите, чем снова давить на тормоза, ладно?

– Бедненький Рики-Тики! Сильно ударился головкой? – Фрида медленно повернула голову, посмотрела на меня и громко зевнула. – В следующий раз я сорву с себя юбку, выскочу из машины и заору, что меня насилуют!

– Да кто тебе поверит! Ты на себя-то посмотри! – хрипло рассмеялся я.

Серо-зеленые глаза ярко сверкнули.

– А что вас заставляет думать, что у меня под юбкой что-то надето?

Мы с ревом рванули с обочины, словно космический корабль со стартовой площадки, и, когда на всей скорости влились в поток машин, где-то позади снова раздался надрывный скрип тормозов. Оставалось только надеяться, что это не был тот же самый парень, что в первый раз. Через пятнадцать минут я припарковался перед новым многоэтажным зданием с приятным чувством выполненного долга. Всю дорогу Фрида вела себя мирно: тихонько мурлыкала что-то себе под нос и указывала направление. Нам пришлось очень долго простоять перед светофором, но Фрида даже не сделала попытки расстегнуть “молнию” на юбке.

Она провела меня через вестибюль к лифту. Через несколько секунд дверцы лифта раздвинулись, и оттуда вышла толстая, вульгарно разодетая женщина. Бросив взгляд на Фриду, она недоуменно пожала плечами. Я заметил, что серо-зеленые глаза неожиданно сверкнули в ответ, и преисполнился сочувствия к ничего не подозревающей толстухе, но было слишком поздно.

– Пардон, – обратилась к ней Фрида с видом примерной ученицы, – Барни Глутинос на десятом или на одиннадцатом этаже?

– Прошу прощения? – Выщипанные брови толстухи приподнялись чуть ли не на четверть дюйма. – Кто, я не расслышала?

– Глутинос. – Фрида заговорщически подмигнула ей. – Вы же его наверняка знаете, милочка. Он специалист по абортам.

Лицо женщины застыло, и по четырем слоям густо наложенной косметики пошли трещины.

– Боюсь, я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала она ледяным тоном.