Миллиард секунд

– Ты идешь со мной, – тяну парня за руку и иду в сторону входа в парк. Как хорошо, что разница в росте небольшая, всего пара сантиметров. Иногда удобно быть высокой. Ключевое слово – иногда.

– Эм… Я вообще-то собирался…

– Этот ублюдок пристал ко мне на улице, избил Мишку и обвинил во всем меня. А потом…

– Ясно, пошли.

Теперь уже Санек тянет меня за руку в нужную сторону. Идем. Быстро идем. На бег переходим, когда видим одну из нянечек интерната. Та немедленно все директрисе доложит, да еще и премию получит, и Санек знает об этом, как никто другой.

Сердце стучит как бешеное. Задыхаюсь. Быстро устаю. Давно не бегала. Но лучше так, чем спалиться перед очередной грымзой.

– Ты как? Можешь дальше? – спрашивает парень, когда мы проходим за ворота и останавливаемся посреди аллеи. Темно так. Одна лампочка перегорела. Опасно тут находиться простым смертным. Но не нам. У нас иммунитет.

– Да, только передохну.

Вот что значит физическая подготовка на нуле. Это чаще всего меня подводит, когда хочу свалить на улицу. Сейчас почти не подвело. Надо лекарство принять. Как только разберусь с этим придурком, приму. Главное, без палева вернуться в интернат.

Людишки снуют туда-сюда, смотрят на нас, как на последнее говно. Что, ни разу детей не видели? Наверняка свои дома ждут. Но вы все равно начинаете смотреть на нас, как на дерьмо, недостойное шагать по тем же улицам, что и вы. Чем мы отличаемся? Одеждой? Взглядом? Походкой? Да ничем! Просто вы видите то, что хотите видеть.

– Смотри! Вот он! – Санек указывает на сгорбившегося мальчишку. Один. Без свиты. Ну, все, придурок, я тебя нашла!

– Слышь, сюда иди! – кричу на весь парк.

О, голову поднял, увидел, кто на него смотрит, а главное – кто зовет. Поздно бежать, урод сраный, сейчас ты за все ответишь!

Санек быстро догоняет Ваню и скручивает его.

– Думаешь, я совсем дура, и не догадаюсь, что ты напиздел жабе? – нажимаю предплечьем на горло. Краснеет. Санек сзади держит, я спереди. Не вырвешься, крысятина.

– Так тебе и надо, дура тупая! Твой дружок заслужил самой гадкой смерти.

Сука! Он не смеет говорить так о Мише! Не смеет! Ему тут же прилетает от меня между ног. Не по правилам, по-бабски, но так ему и надо. Заслужил. За все свои проступки, за ту подставу, что обрушил на нас. На Мишу, на меня. Даже Наде досталось. Морально.

Ах, ты еще и плюешься, чмо на ножках? Сейчас ты у меня получишь!

– Стойте! Вы что творите?

Как же, мать его, вовремя! Вот я не пойму, какого хрена эти обожравшиеся мажоры крутятся в парке отбросов?

Глава 5. День рождения

Снова утро, снова завтрак, и снова я в мастерской. Берусь все за ту же картину. За «Хлою». И снова вижу перед собой Яну. Ее взгляд, ее губы, ее улыбку. Блеск русых волос, мелкие морщинки в уголках глаз. И тело ее. Идеальное. Передо мной была именно она, только без цвета и конкретной прорисовки.

Не хочу больше ее рисовать. Не хотел тогда, не хочу и сейчас. Даже натурщицу новенькую позвал, чтобы запечатлеть хоть что-то иное, кроме своей бывшей. Она уже с другим. А мне нужно идти дальше.

– Все в порядке? – спрашивает девушка, выгибая бровь. Она обнажена, как я и просил. Рядом на стуле лежит шелковый халатик. Миниатюрный, как и сама натурщица. Ничего так фигурка. Стандартно красивая, внимание привлекает. И смотрит на меня, как на кусок свежего мяса в гриль-баре.

– Да.

Понимаю, что неосознанно сам заглядываюсь на нее. Уже не как художник, а как мужчина, у которого давно не было секса. Привык, что Яна всегда рядом, всегда под рукой. Брезгливо, что ли, прикоснуться к другой женщине, когда своя есть. А сейчас получается какой-то звездец. Требуется выплеск энергии. Всего лишь физика. И поверьте, мастурбация тут не особо спасает.

Она понимает все без слов. Видит, как я зависаю с поднятой кистью и смотрю только на нее. Не в глаза. На грудь. И между ног. Туда, где влажно. Когда она успела так возбудиться? Подходит ко мне, опускается на колени, спускает штаны вместе с трусами и принимается за дело. Без лишних слов. Гладит одной ладошкой мой обнаженный пресс, а другой – себя. Вбирает губами все глубже и глубже, будто получает удовольствие от этого больше, чем я.

Не все натурщицы откровенные давалки. Они очень милые, такие же творческие личности, как и сами художники. Но сегодня мне везет, и я позволяю себе поддаться эмоциям и этим томным взглядам блондинки. Позволяю доставить мне удовольствие. Вижу, что и ей нравится.

Вообще, немного странно чувствовать на себе губы другой. Давно этого не было. Я словно вернулся в студенческие времена, когда мы после пьянки запирались с первой встречной красоткой с длинными ногами и трахались так долго, пока мой член не начинал болеть.

И сейчас те же ощущения, только времени это много не занимает. Пять минут минета, и можно работать дальше.

– Люблю мужчин с татуировками, – говорит она с придыханием, поглаживая мою ладонь, где на тыльной стороне изображены иероглифы.

О, да. От них все тащились. Правую руку набил, когда еще в универе учился. В последующие годы после восстановления. Потом срыв головы, авария. Пропало желание. Зато татуировки напоминали мне о бурной юности и молодости.

И шрам на животе об этом тоже напоминал. Тот самый, вдоль пресса, который сейчас гладит девушка.

– Спасибо, Анжела, – выдыхаю после разрядки. Наконец-то. Даже дышать легче стало. Она в это время поднимается с колен, проглатывает все, что я так щедро отдал, и смотрит на меня взглядом верной собачки.

– Не за что, – и возвращается на свое место. Я бы ее трахнул, но не сейчас. Позже. Мне работать надо. Наверное, я единственный человек, который работает в день рождения.

Вот теперь мыслить стало легче. Проще, что ли. Сразу появилась ясность. Перед глазами уже не стоит образ бывшей. Избавился, пусть и на время. Продолжаю наносить нужные цвета. Смешиваю в палитре, переношу на холст, краем глаза наблюдая за девушкой. От нее нужна только хрупкая фигурка, остальное дофантазирую сам.

– Можешь быть свободна, – отставляю холст к стене и закрываю краски. Девушка послушно надевает халат и выходит из студии. Молча. Не оборачивается. Хорошая девочка, сразу все поняла.

Надо ужин заказать, что ли. Давно не ел. Позавтракал – и тут же к работе приступил. Правда, встал сегодня поздно, да и лег не рано. Злился весь вечер, когда курьеры затаскивали ко мне кровать, цепляя ножками все возможные углы. Да еще и эта поездка к черту на кулички с той сумасшедшей девчонкой.

Ладно, жизнь продолжается. Я возвращаюсь в свою среду, не думаю о диагнозе, о запрете на курение, о правильном питании, о Яне с ее хахалем. И о той девчонке. Как ее звали? Даже не спросил! Кстати, машину я тут же на чистку сдал, сегодня бы забрать. Главное, чтобы потом мои сиденья оставались такими же чистыми, без следов уличной слякоти.

Мелодия входящего звонка возвращает меня на землю.

– С днем рождения, брат! – звучит бодрый голос Эдгара.

– Не напоминай. Уже тридцать два.

– Да ладно, после тридцати жизнь только начинается! – кричит он весело и как-то развязно. Пил, что ли? – Найдешь красивую женщину, поженитесь, заделаете дет…

– Спасибо за поздравление, друг.

Не скажу, что эта тема была болезненной, но горечи в душу добавляла знатно. Раньше почему-то не задумывался о продолжении рода, а теперь периодически стоял около окна, глядя на детвору. Они казались маленькими точками, бегающими на улице. Сейчас маленькие. Потом вырастут. И всегда будут нуждаться в поддержке старших.

Это могли бы быть мои дети. Родился бы мальчик, уверен на сто процентов. Я бы советы ему давал, воспитывал, научил бы защищать себя и своих близких. И у него могли бы быть глаза Яны. Такие же ярко-зеленые, когда она радовалась, или болотные – когда злилась.

Или девочка, которая цеплялась бы за мои брюки в поисках защиты…

Но все разрушилось еще тогда, во время ужина. В тот момент, когда я хотел связать нас узами брака. А она? Хотела ли этого сама Яна? Уже неважно.

– Ты тут? – Эдгар покашлял пару раз в трубку. – Пошли в клубе посидим.

– Ты серьезно? Я только-только закончил работу.