Град темных вод

Еще через два дня реального времени Хэйт получила три оповещения – за зал молний, об устойчивости и игнорировании магии воздуха. И – первом достижении, под занятным, но не особенно логичным названием Громоотвод. Вдобавок шла невосприимчивость к природным дебаффам (Хэйт в очередной раз пожалела, что это свойство не переносилось на заклинания): Наэлектризованность, Перенапряжение, Электрический Шок. Предлагались и заклинания: Встречный ветер, Туман, Воздушный барьер.

Сам зал молний был, по мнению адептки, невыносимо скучным: все, что от нее требовалось, это стоять и терпеть разряды, которыми «щекотали» ее летающие по помещению шаровые молнии. Да еще следить, чтобы молнии не влетели в нее – тогда бы шар взорвался, мигом отправив ее на перерождение и сделав заход бесполезным. На расход бодрости негативные стихийные эффекты этого зала не влияли, так что с третьего «визита» Хэйт начала там делать гимнастику.

С залом яда же она решила немного обождать. В том мире, который девушка привыкла считать настоящим, было обещанное – и отложенное – дело.

А обещания она привыкла выполнять.

Стасу Вероника позвонила поздно вечером. Хотела было извиниться за задержку, но куратор как мысли ее прочел.

– Не извиняйся, так даже лучше. У тебя все нормально?

– Ага. Тогда до завтра?

Они договорились, что Стас приедет в десять утра, подхватит ее у парадной и отвезет в студию. Модель же доберется своим ходом. Вероника не стала гадать, почему так. Может, натурщица живет рядом со студией, ей-то какая разница?

…Студия Стаса, занимающая мансардное помещение, с большими окнами «под углом» и скошенной крышей, заставила Веронику потерять дар речи. Она прикинула возможную стоимость аренды или выкупа в собственность (центр города, площадь метров сто квадратных, если не больше!) и пораженно захлопала ресницами. Куратор тем временем провел «ознакомление» с пространством, показывая, где стоят станки, где раковина для промывки кистей, где можно взять чистые холсты в подрамниках, где «уголок задумчивости»…

– Располагайся, – развел руками Стас, когда тренькнул звонок. – Наша натура, пойду впущу.

Вероника покивала, соглашаясь. Как-то… скромнее она себе представляла студию живописца.

– Я же просил убрать лишний свет, – злобно прошипели за ее спиной отнюдь не девчачьим (почему-то Вероника вбила себе в голову, что моделью будет девушка) голосом.

Она обернулась: на пороге студии стоял тип в черном, в солнцезащитных очках и с черным же футляром для гитары. Гримаса на его лице отражала крайнюю степень омерзения.

– А я просил надеть что-то кроме черного, – безмятежно откликнулся Стас. – Раз ты хочешь портрет во весь рост.

«Что это за хрен с горы?» – так и рвалось с губ Вероники, но она стойко удерживала себя в «рамках». Позорить Стаса не хотелось.

– Я и надел, – не прекращая гадливо морщиться, тип потянул вниз молнию на ветровке.

«Куртка! Летом! С капюшоном! В Кащенко день открытых дверей?» – все больше диву давалась девушка.

Под ветровкой обнаружилось что-то оранжевое.

– О, цвет солнца, которое ты так… – художник не закончил фразу, оставив Веронике еще один повод для удивления.

– Дым и пламя – биколор Георгиевской ленты, – гневно, с напором высказал тип. – Цвета пороха и огня. Мы тут о колористике дискутировать будем, или ты уберешь уже чертов свет?

Стас, не прекращая ухмыляться, развел руками.

– Заказчик всегда прав, особенно если он знает такие умные слова. Поставим ширмы, так ты не будешь видеть окна, а нам хватит освещения. Добро?

– Поторопись, – поджал губы «клиент».

И все это с таким видом, будто Вероники не то, что в помещении – в природе не существовало. Хотя расстояние метров в пять исключало возможность для девушки быть незамеченной.

– Так, – художник оглянулся. – Для начала: Ник, это – Валентин, охотней откликается на «Вал»; Вал, это Вероника, для знакомых – Ник.

Девушка кашлянула. «Ник» – так звала ее Аня. Та, которую недавно пришлось навещать в больнице. Вообще, положила начало «традиции» Галка, в ее устах имя звучало с намеком на то, что носительница его та еще пацанка, и отчего-то именно это сокращение ушло «в люди».

Но Вероника не могла припомнить ни единой ситуации, где бы преподаватель назвал ее не по фамилии. «Стасу виднее», – решила она и молча кивнула. «Право, не руку же для поцелуя подавать?» – взгляд ее автоматически метнулся в сторону угла с раковиной, чтобы, если этого типа потянет на странности, руки после этого дела помыть…

– Здрась-те, – сквозь зубы процедил «клиент».

– Итак, раз вы сказочно рады знакомству, – потирая ладони, сказал Стас, – Займемся подготовкой. Ник, на тебе фон, мы пока подтащим ширмы.

Минут десять спустя начальные приготовления были окончены. Ширмы загораживали неприятственное для «клиента» солнце, сам он снял, наконец, ветровку и очки, оставшись в широких черных штанах с кучей карманов и оранжевой футболке. Фон, подобранный Вероникой, Стас по раздумью забраковал, заменив на нейтральный серо-зеленый.

– Потрет не парадный, так что обойдемся без «ступеньки», – на ходу комментировал художник, ставя перед ширмой с фоном круглый табурет. – Усаживайся. Ага, нормально. Прими удобную позу, тебе так долго сидеть.

Парень, без «защитных» атрибутов выглядевший вполне нормальным, если не считать гримасы на физиономии, спокойно отнесся к тому, что его двигают, меняют положение рук, ног, плеч… Он морщился, но терпел.

«Слепив» из заказчика нужную форму, Стас приставил сбоку электрогитару, извлеченную из чехла.

– Изгиб есть. Нам бы чем-нибудь занять твои руки, – художник потер подбородок. – Гитару не предлагай, заслонять туловище не хочу.

Парень молча достал из кармана губную гармонику, вопросительно поднял бровь.

– Достойно, – хмыкнул Стас, снова поправил положение рук и пальцев модели. – Ник, раскладываемся.

Вероника, пыхтя, подтащила станок. Походила, примериваясь, чтобы выбрать ракурс.

– Знаете, – определившись с рабочим местом, выпалила она. – Меня не покидает ощущение, что мы в дешевом фильме о вампирах и оборотнях. Один боится света, второй с вдохновенно-хищным взглядом… А я тут в качестве выпивки для первого и закуски для второго.

Мужчины на пару загоготали, затем Вал широко открыл рот, показывая зубы – белехонькие, с клыками нормальной длины, а Стас, подойдя, приложил тыльную сторону ладони ко лбу студентки.

– Я не больная, – по-доброму огрызнулась девушка. – Просто фантазия разыгралась.

– Фантазия для художника – качество полезное, – проговорил Стас. – Работаем.

– На будущее: Ник, никогда не соглашайся писать портрет по фотографии, – куратор, мягкими касаниями наносящий на холст эскиз углем, решил, судя по всему, не давать заскучать и модели, и студентке. – Потому как фото – это статика. Оно ничего не дает, кроме плоской картинки. Оно – всегда в настоящем, ты не прочтешь по нему прошлого или будущего, не увидишь личность.

«Остапа понесло», – украдкой вздыхала Вероника; порою и в училище Стас начинал выдавать сходные по стилю «наставления», особенно на волне творческого подъема.

– Так что, сколько бы тебе не предлагали, – продолжал художник. – Не берись. Портрет по фото, как по-моему, сродни шарлатанству. Вал, а ты не хочешь сделать лицо попроще? Подумай о музыке, что ли. Нам тебя увековечивать, а ты кривляешься.

Парень зыркнул, но постарался расслабить лицо. Вышло не ахти, но все лучше, чем было.

– Возьмем Вала – он музыкант, гитарист, ненавидит прямой солнечный свет и открытые пространства, – Стас отодвинулся от своего станка, сощурился. – Еще он играет в составе группы.

«В каморке, что за актовым залом[3 - Здесь и далее в отрывке: слова из песни «Вечная молодость», написанной С. Чиграковым, вошедшей в альбом «Чиж» – первый альбом Сергея Чигракова, вокалиста рок-группы «Чиж &Co».]», – зазвучала в голове Вероники старая-старая песенка. «Репетировал школьный ансамбль»…

– Не надо брать Вала, – пробурчал «солнцененавистник», возвращая на лицо мину «я встретил скунса». – Эти ваши богемные извращения без меня.

Стас хохотнул.

– Группа начинающая, но за ее раскрутку взялись знающие свое дело люди, так что успех Валу почти гарантирован.