Дочь аспида

– Кстати, – неожиданно сказал Клий. – Теперь ты сможешь пить кофе, сколько сможешь.

Я рассмеялась и потрепала его по плечу. Тут к нам подошёл строгий парень нашего возраста со шрамом на брови. У него были выпуклые надбровные валики и квадратное лицо. Волосы короткие, а глаза карие. Он молча смотрел на нас.

«Я Полиглот, – послышалось в моей голове. – Я лишён связок, но могу общаться с помощью передачи мыслей».

– Ого, – восторженно приподнялся Клий. – Немой со сверхспособностями. А я могу управлять водой в луже.

Старший брат схватился за руку нового знакомого и затряс её, будто должен был выдернуть с корнем. Полиглот изрядно удивился, даже оторопел.

– Клий, – схватила я того за руку и потянула в свою сторону. – Клий, успокойся.

«Да ничего, это волнение, – улыбнулся Полиглот, оголяя белоснежные зубы. – Я, кстати, прекрасно слышу, хотя многие считают, что я ещё и глухой. Эм-м-м… А также могу читать по губам».

– О-о-о, – протянул Клий и повернулся ко мне. – Представляешь.

Я нагнулась к нему и ущипнула за бок.

– Держи себя в руках, ты уже взрослый мужчина.

«Ещё увидимся», – послышался голос Полиглота в голове, после чего он смущённо ушёл.

Я выдохнула с облегчением, однако не собиралась спускать с рук поведение старшего брата.

– Ты что творишь? – рыкнула я.

– А что? – почесал тот затылок. – Пытаюсь быть дружелюбным.

– Похоже на то, что ты впервые…

– …общаешься с другими людьми, – снова переклинило Клия, как обычно бывало, когда происходило что-то новое или было необходимо замещение воспоминаний.

Я сдвинула брови и сжала губы. Его адаптация в обществе пока не закончилась. Придётся ещё последить за ним, чтобы дров не наломал.

Остаток пути Клий проспал без задних ног, сопя и иногда хрюкая. Я в это время продумывала своё поведение в комплексе, размышляла о способах связи с Тарохо, которой не наблюдалось все эти четыре месяца. И даже в подполье на свалке Хай-Сити мне не удалось напрямую доложить ему о прибытии на место исполнения миссии. Все отчёты, отправленные по секретным каналам, будто улетали в пустоту. Наблюдает ли он за мной или слишком занят? Нужна ли ему всё ещё моя помощь? Мне остаётся только одно – ждать и выполнять свой долг.

Сёрфалёт приземлился на посадочную площадку и стал погружаться под землю. Внизу нас встретил седовласый коренастый мужчина в очках. На нём был белый халат с чёрным маслом на рукаве. Он был очень похож на профессора.

Рядом с ним стоял высокий со смоляными волосами мужчина. Он носил такие же очки, а также шерстяную жилетку и брюки старого покроя. Этот был похож скорее на школьного учителя, чем на научного работника. Он нагнулся к профессору и показал на нас с Клием пальцем. А затем выделил ещё нескольких и кивнул.

– Вы, – подозвал нас профессор. – На дополнительный осмотр в ту комнату вместе с учителем Туру.

Несколько военных отвели нас в тусклое помещение и усадили на стулья в ряд. Зашёл учитель и стал осматривать каждого из нас пронзительным чёрным взглядом.

– Рия Калькурти, – обратился он ко мне. – Где и когда поставлена печать на мысли?

Он проверял нас с помощью сканирования разума. Нужно срочно заставить субличность Рии думать.

«Какую печать?» – пропустила я мысленно пару слов, но сразу же захлопнула дверь в подсознание.

– Мне не ставили печать на мысли, – уверенно отозвалась я, а сама тем временем специально устроила в голове медитативный сеанс.

«Вдох, выдох. Загляни вглубь себя и успокой мысли, идущие вечным потоком. Они стали незаметны и неразличимы. Лишь важное мне интересно, остальное рассеивается в тишине», – подумала я, используя свободный разум.

– Техника йогов, – кивнул тот. – Похвально. Однако придётся проверить всё досконально.

Меня провели в небольшую комнату и положили на холодный стол. Потом ввели какую-то жидкость в шею. Я отключилась. А когда пришла в сознание, встретилась взглядом с тем въедливым Туру со смоляными нитями вместо волос.

– Необычная девушка вступает в ряды берсерков, – сказал он. – А теперь расскажи-ка мне, кто ты на самом деле.

Стол, на котором я лежала, превратился в стул. Руки были привязаны кожаными ремнями к подлокотникам, а ноги зафиксированы в мягкой обуви.

– Ступни потеют больше ладоней, когда человек нервничает. Они способны выдать любую эмоцию, если знать, на какие линии смотреть, – сказал Туру, поднимая перед собой длинный лист с кардиограммой. – Итак, кто же ты?

– Я Рия Калькурти, – уверенно сказала я, будто и не я вовсе. – Обучалась в университете Южного Шоита, однако посещала занятия нерегулярно, за что однажды чуть не была отчислена. Вместо университета я часто оставалась неделями в горах, где молилась в храме. Родители, которые были сектантами, бросили нас в раннем детстве, после чего меня и брата отправили в детский дом, который находился при храме йогов, учивших детей своей мудрости. Мы не общались со сверстниками, потому что имели множество предубеждений об окружающих из-за трудного детства, поэтому проводили много времени за молитвами и духовными практиками. Здоровье моё было слабым, как и у моего старшего брата Клия. Наша разница в возрасте три года, он взял опеку надо мной после исполнения восемнадцати лет, поэтому я следовала его предпочтениям и наравне с ним посещала занятия в борцовских клубах. Он отправился служить в военную академию, а я в университет.

Я сделала перерыв и поняла, что говорила под действием какого-то препарата. Это дурман правды, который ослабляет контроль над сознанием. Все воспоминания брались у созданной Тарохо субличности Рии Калькурти, которая несла откровенный бред про йогов, молитвы. Этого не было в досье, которое я прочла в коллекторах Хай-Сити. И если бы мне удалось сейчас придумывать истории, то никаких сект и трудных детских времён не было бы! Хотя какая мне разница, что обо мне говорится, главное, чтобы оно работало на меня.

Туру неустанно кивал, рассматривая листы с кардиограммой и позволяя продолжать.

– Мой брат склонен к импульсивным поступкам положительного характера. Я же являюсь резкой и грубой личностью, которая не всегда способна контролировать эмоциональные всплески должным образом, – снова заговорила субличность.

Туру остановил меня, подняв руку перед собой.

– Тебе когда-нибудь ставили печать на мысли или подсознание?

– Мне ни разу не ставили печати. Но Клию вполне могли поставить её во время службы в академии…

– Ты так много говоришь о брате, он же о тебе и слова не сказал. В чём причина такой привязанности?

Я даже не задумалась, перед тем как ответить:

– Он объект моей эмоциональной стабильности. Когда я нахожусь в дисбалансе с чувствами, думаю о том, как бы поступил он. Подобный способ помогает отвлечься от собственных глупых решений. Это такой психологический трюк, которому меня обучили в храме…

– Я понял, – снова остановил меня Туру. – Ну и история у вас с Клием. Он тоже поведал о сектах, храме. Интересные ребята попались. Такие чистые листы, готовые испачкаться чернилами и не страшащиеся быть в кляксах чужих поступков. Пара сумасшедших. Очаровательно.

Он сказал последнее с пренебрежением, но потом нажал кнопку на приборной панели устройства сканирования и сообщил, что я прошла опрос и готова приступить к службе.

– Ваши фотографии из детского дома и университета отличаются от вашей нынешней внешности, но не критично. Тем не менее тест ДНК, сохранённый в базе, подтвердил ваше происхождение, – сказал Туру, подчёркивая нашу подозрительность. – Скитальцы с трудным прошлым неожиданно идут покорять мир. Одна поступает в хороший университет без школьного образования. Другой два года назад – в военную академию при «Уровне Зироу». Как, говоришь, называется тот храм?

– «Плач ивы», – ровно сказала я.

– Мы проверим его деятельность, – грубо буркнул тот и махнул помощникам.

Меня освободили, вкололи в вену антидот и отправили к лифту, где ждали охранники. Кабинка подняла нас вверх и остановилась на третьем этаже комплекса.

– Нужно пройти регистрацию в лаборатории, – сказал один из них и провёл меня к массивной двери, которая вела в небольшую комнату, подвешенную над огромным ангаром с техническими разработками.

Там уже собрались остальные новобранцы, в числе которых был Клий, восторженно болтавший с Полиглотом. Я подошла к ним и вторглась в беседу: