Ведьмы.Ру
Лицей.
И университет.
– Почему ты раньше не сказал? – задал вопрос Данила. – Про… помолвку. Мама…
– У мамы на тебя свои планы. А не сказал. Знаешь… чем дальше, тем большим бредом оно казалось-то… вот… и никто не беспокоил. Я и подумал, что, может, как-нибудь оно само… ну… решится.
Это было настолько не похоже на отца, что Данила даже растерялся.
– Само?
– Так… любую помолвку расторгнуть можно. Есть там один прелюбопытный пункт… – отец снова обернулся. И вправду думает, что кто-то их подслушивает? Данила тоже на дверь поглядел. Обычная. А что за нею – не понятно. То есть скорее всего пара охранников, но всё равно… – Что если до твоего двадцати пятилетия та сторона не обратиться за исполнением сделки или же сама прямо и однозначно откажется поддерживать договор, он будет расторгнут.
– И?
– Я обязан буду вернуть взятую в долг сумму.
– И?
– Деньги давно лежат на отдельном счету.
– То есть, ты не собирался…
– Женить тебя? Вообще-то собирался. У моего партнера дочь имеется, правда, ей пока шестнадцать только…
– Папа!
– Должен же от тебя хоть какой-то толк быть. Раз к работе нормальной ты не годен, так хоть послужишь укреплению связей.
Этак служить Данила готов не был.
– Честно говоря, я думал просто дождаться. Тут уже недолго осталось.
Ну да. Месяц тому Даниле двадцать четыре исполнилось. И значит, меньше года подождать, но… как-то оно не радует.
Да и смысл? Не на одной, так на другой женят.
Тараканова хотя бы своя… в смысле, привычная. И задница у неё красивая. И… и выходит, она не знала? Если так-то… или знала и притворялась?
Нет, женщины – существа коварные, но не до такой же степени.
Или… до такой?
– То есть, ты знал… что Тараканова… ну, что она моя невеста?
– Знал, конечно. Не был уверен, что именно та, но потом пробил. Данные совпадают.
– И не сказал?
– Зачем?
– Ну… так.
Причины действительно не нашлось.
– Девица к тебе не лезла. Наоборот, твоя активность её отпугивала, что было очень неплохо. А вот что ты отпугивал других потенциальных ухажёров, это уже хуже. Нашла бы кого, вышла б замуж и тогда ты был бы свободен.
– Я?
– Николай Петухов…
– Он скотина просто! – возмутился Данила. – Ему от неё только одно нужно было…
– Цуканкин. Стравинский…
– Ты за мной следил!
– Не я. Служба безопасности.
– Ещё лучше. Два десятка человек в курсе… и это не честно!
Отец пожал плечами. У него о честности были свои представления. А Даниле теперь гадай, насколько он в курсе… ладно, Тараканову он так… просто доставал. Смешная она. Вечно злилась и огрызалась. Тоже смешно. И посмеяться бы вдвоём, но она всегда была сама по себе.
А Данила…
Ну… точно также у него всегда была компания. Особенно к старшим курсам, когда и нагрузку подняли, и в целом жизнь усложнилась… там ещё Элечка, желавшая всенепременно замуж за него выйти. И Стас… короче, стало не до Таракановой.
Нет, она не знала.
Иначе бы не стала терпеть ни Элечку, ни других девиц, а их в универе хватало. Ну не по вине Данилы, а просто хватало вот. А она только плечиком дёргала и отворачивалась.
– Ты её не интересовал, – припечатал отец, окончательно растаптывая остатки самолюбия. – Девочка, конечно, неплохая. Серьёзная весьма… в отличие от тебя, идиота.
Всегда он умел похвалить.
– Но на одной хорошести далеко не уедешь.
– Ты ж сам говорил, род древний.
– Древний. Но не настолько, чтоб в бояре пробиваться. А в остальном… скажем так, в нынешних реалиях древность рода особого значения не имеет. Так же… когда-то имели во владении и земли, и недвижимость, но после смерти Константина Тараканова всё почти отошло его супруге. А у той, как понимаю, с дочерью сложные отношения.
Данила не знал.
Хотя… с чего ему знать? Ну да, Тараканова… и что? Он в душу не лез. И вообще…
– Сейчас твоя Ульяна по сути владеет старым домом. Хотя, конечно… – отец замолчал.
– Что?
– Думаю, ей недолго осталось владеть. Под залог этого дома был взят кредит, но он давно просрочен…
Вот… дерьмо.
– И если до недавнего времени эта развалина мало кому была интересна, то сейчас планы изменились. Там вот-вот стройка развернётся. Новый коттеджный посёлок. А стало быть, и земля в цене подскочит. Пока новости так, в верхах плавают, но, думаю, пару-тройку дней и дойдут, куда надо.
– И что делать будем?
– Ничего.
– Но… это не честно!
– Надо же, о честности вспомнил? – отец нехорошо сощурился. – Как взятки давать, чтоб тебе хоть чего-то в зачётке нарисовали, так оно ничего… как договариваться…
Слово он выделил тоном.
– Чтоб тебя прав не лишили, тоже ничего. Подружек и дружков твоих вытаскивать – можно. А тут вдруг совесть проснулась?
– Надо же ей хоть когда-нибудь проснуться, – буркнул Данила.
– Ну да, конечно…
– Тебе же помогли. И выходит, всё это… ну потому что тебе помогли тогда! И дар мой…
– Не ори.
– Я не ору. Оно само… мы просто обязаны помочь!
– Жениться?
– Не, – Данила подумал и понял, что это уже всё-таки чересчур. – Просто помочь вот… ну… с домом… и так в целом. Как нам… и тогда поговорить с ней. Она меня на дух не переносит. И сама контракт разорвёт… если она вообще о нём знает.
– Скорее всего не знает, – согласился отец. – А про помочь – это да, это приятно, что ты хоть кому-то кроме себя помочь хочешь. Против ничего не имею. Вот завтра выпишешься и вперёд, помогать.
– Да? – почему-то в таком живом согласии отца чудился подвох.
– А то… вещи твои сюда привезут, я распоряжусь. Документы тоже. И диплом, конечно… без диплома работу сложно найти.
– К-какую?
– Какую-нибудь. Уж не знаю, кто и куда тебя рискнёт взять… но ты уж постарайся, сынок.
И по плечу похлопал.
– В смысле?
– Жопа в коромысле, – отец сказал это сухо. – Хватит. Пора взрослеть, Данила. И шанс я тебе дам. Вот как раз до двадцати пяти лет… иди к своей невесте. Решай её проблемы. Расторгай этот грёбаный договор. Нам он точно не в тему. Возвращайся. И тогда поговорим о твоём будущем.
– А если нет?
– Если нет… на нет, как говорится, и суда нет… ты совершеннолетний. И не мне тебя жизни учить. Благо, есть ещё желающие.
Чтоб их…
И эти шанса не упустят. Никогда не упускали.
Вот… гадство.
– И да… для чистоты эксперимента. Когда-то я приехал в этот город с пятью тысячами рублей в кармане. Тебе дам десять.
Да он издевается!
Глава 8. О проклятьях, сложностях родственных отношений и женихах с демонами
Петр Первый в детстве жил в Петербурге.
Из школьного сочинения о тяжелом детстве юного царя– Привороты разными бывают. Не одобряю, конечно, – сказала бабушка, когда поняла, что Ульяна не сильно впечатлилась. – И отговариваю, потому как нет в приворотах правды, а значит, и счастья не будет. Настоящего.
Ульяна кивнула.
Она вот привороты тоже не одобряла категорически, но больше от того, что занимались ими, как и отворотами, снятиями венца безбрачия и прочими донельзя странными вещами, люди сомнительного свойства.
А выходит, что и бабушка…
– Есть простые. Скажем, по следу. Или на воде. Их-то и проворотами назвать сложно, если так-то. Не то, чтобы вовсе баловство, скорее уж нужны, чтобы человек внимание обратил. Увидел. А то бывает, что ходит, ходит, а очевидного не замечает. Держатся такие от пары часов до пары дней. Там уж слетают и или сложится оно, сживётся, или нет.
Или встретится динозавр, или нет.
Понятно.
– Есть те, которые долгие, на месяц-два и до года. А если продлить, то и дольше. Нехорошая вещь. Такой приворот обоих мучает. Две нити силком сплетаются в одну, и добре, если и вправду что-то из того получается. Но чаще нет. Примученный любить-то любит, но любовь его тяжёлая. Он мнителен становится, ревнив и слезлив. То кричит, то плачется, то болеть начинает. Иные и вовсе руки на себя наложить пробуют… или даже накладывают. Душа в том видит свободу, к ней и стремится. Случается, что не только на себя. А другая сторона, которая затеяла всё, тоже платит. Здоровьем. Удачей. Душою даже… но такие привороты вспять обернуть можно. Нелегко, но вот при желании – вполне. А вот когда на крови сделан…
Страшная сказка у старого пруда.
Под пирожки с мухомором.
Почему бы и нет.
Только ночь уже, вон, небо потемнело, звёздочки выкатываются одна за другою. И луна прорезалась, почти полная, чутка только с одной стороны скособоченная.
– У… – выдал Никитка нерешительно. – Извините. Прям… душу тянет повыть! Чую, просыпаются во мне тёмные инстинкты диких предков…
– Это просто ты пирожков пережрал, – Ляля вынырнула из пруда. – Вот и пучить начинает. А воет он, чтоб бурчание в животе не было слышно!
– Ябеда!
– Сейчас вовсе в кусты попрётся…
– Кровь – это основа основ. Чай, в университете рассказывали про запретные разделы?
– Д-да… а вы откуда… ну да, извините… не подумала.
– Не такие мы и дикие, – усмехнулась бабушка. – Те, кто ставил запреты, прав был. С кровью ни одна ведьма без веской причины не свяжется, ибо такая волшба, она не только по ведьме ударит, но и со всего рода плату возьмёт. А не каждый род такую плату выдюжит. И ведь знала же, глупая, да решила, будто умнее всех.
– Как…
– А вот так. Она в последние-то приезды всё больше не с подружками гуляла, но в библиотеке посиживала. Я ещё порадовалась, что повзрослела-таки, за ум взялась. Она же, небось, заклятье искала подходящее. И нашла на нашу голову. Я как увидела над твоим отцом кровавое марево, так и поняла, что она учинила.
– А я вот так и не поняла, – честно сказала Ульяна.
– Судьбу она перекроила. Кровь… это ж нить, что тянется из прошлого в будущее, и на нити этой многие судьбы нанизаны. Она её вытянула, вывернула в другую сторону и со своею связала крепким таким узлом, который уже не распутать, ни разрубить.
Сказано это было тихо, но Ульяна ощутила, как по спине мурашки побежали.
– Отец ведь твой не просто любил её, верно? Боготворил. Любой каприз исполнял, да ладно бы это… не было для него во всём мире ничего-то и никого-то, кроме неё одной. Разве вот когда ты народилась, тогда чуть заклятье не то, чтобы ослабло… скажем так, растянулось. Вы ж с матушкой одной крови.
Ульяна задумалась.
Любил ли отец мать?
Бесспорно. И сильно любил. Так, что слов не найти. И ей, маленькой, эта любовь казалась чудом. А ещё было немного обидно, потому что Ульяну отец тоже любил, но стоило рядом маме появиться, как он тотчас словно забывал, что Ульяна существует.
Это из-за приворота?
Но Ульяна не верит в привороты. А в любовь, которая до гроба, выходит, что верит?
– Беда в том, что те, кого на крови привязали, не живут долго. Твой отец ещё изрядно протянул, полагаю, потому как она держала. Понимала, что как его не станет, то и нить разорвётся, и по ней ударит… должна была.
А ещё отец оставил маме всё имущество. При жизни. Правда, раньше Ульяна об этом как-то и не задумывалась. Ей вон квартира отошла, но тоже дарственной, и ещё фонд, которым какие-то совсем уж незнакомые люди управляли.
Только теперь она понимала, что имущества у отца было куда как больше.
– Но… не ударила?
– И это плохо, – сказала бабушка очень серьёзно. – Такие запреты не для того создают, чтобы их легко было обойти. Да, видать, многое она узнала… погоди.
Бабушкина ладонь скользнула над головой. Волос не коснулась, но Ульяна ощутила движение, а потом холод, что от руки пошёл и внутрь будто бы.
И потянуло так…
Так…
– Тише. Сиди. На вот, – в руки Ульяне вложили зеркало. Обыкновенное такое. Овальное, в розовой пластиковой рамке. – Смотри внимательно.
На что?
Собственная физия показалась ещё более нелепой, чем обычно. Особенно выражение лица. Растерянное-растерянное. И удивлённое. И ещё испуганное, хотя чего бояться? А оно вот.
Волосы дыбом.
Глаза посветлели…
– Чуть дальше отодвинь.
Ага, это чтоб было видно лучше… хотя… темно, почему оно вообще видно? И зеркало обычное, без встроенной подсветки. А бабушка за спиной стоит. Возвышается даже. И руки держит. И от рук этих к Ульяне точно ниточки протянулись. Беленькие.
Это она марионетка?
Или… стоило ниточкам коснуться макушки, и они потемнели. А потом волосы шевельнулись и приподнялись. Нет, разве такое… а из них навстречу ниточкам тоже потянулось что-то чёрное, то ли дым, то ли туман.
Пар?
Главное оно выползало из волос, чтобы повиснуть над макушкой Ульяны этаким облаком.
– Что… это?
– Проклятье родовое, – бабуля подхватила черноту ладонями да и смяла её.
– Ай!
Голову болью прострелило, будто иглу в ухо всунули.
– Терпи. Сейчас чуть полегчает.
Ага.
Конечно.
А Ульяна взяла и поверила. И… и понаехали тут. Она не звала! Припёрлись. Как же, помогать… столько лет она им нужна не была, тут же вдруг понадобилась.
Уроды.
Права маменька, хотя сама и вправду ведьма, если не по силе, то по характеру…
– Дыши глубоко, – рядом плюхнулась Ляля. – Ба, я её умою…
Не надо Ульяну мыть! Не водою из грязной этой лужины… русалка. Не бывает русалок! А что чешуя, так это болезнь кожная. Кератоз.
Точно!
Ульяна читала…
– Сиди, сиди, это в тебе проклятье говорит. Они все разум дурманят, – вода, коснувшаяся лица, была ледяною, и холод вдруг унял раздражение. Даже стыдно стало за мысли свои. Получается, что… что… не бывает проклятий.
То есть, бывают, конечно. Классические.
Тёмные.
И ещё некромантические. Это из запретных разделов магии. И надо тогда обращаться в полицию. С заявлением. Требовать досмотра… пусть проверяют, выявляют.
– Сиди, сиди, – Ляля черпала воду из воздуха и лила на лицо. – Сейчас пройдёт.
– Я… в полицию пойду.
– Сходи, – бабушка уже водила пальцами по спине, от шеи и ниже. И в позвоночнике эти её прикосновения отзывались лютым холодом. – Вреда не будет, но и пользы тоже. Проклятье ведьмовское, а стало быть, ничего-то они не найдут.
Но как же… Ульяна сама видела.
И ладно бы только видела. В конце концов, увиденное могло быть иллюзией, но она же чувствовала! Вот эти тонкие злые нити, которые уходили вглубь её тела. Они… они существовали!
И там, внутри, тоже чернота пряталась.
Под сердцем.
– Тише, детонька, разберемся… со всем… признаюсь, тогда я крепко оплошала. Всё, Ляля, отпускай. Теперь поутихнет. Я, как увидела эту вот хмарь… даже не такую. У тебя махонькая, а там прямо кипело всё, чернотой переливаясь, у меня сердце едва и не стало. А она подходит и говорит, мол, маменька, не лезь, куда не просят.
– А вы?
– А я полезла… такое… оно не бывает задарма. Да и не хватило бы у неё собственных сил. Крепко не хватило бы… она ж слабой всегда была. Значит, что?
– Что? – спросила за Ульяну Ляля, чья влажная, но тёплая ладонь крепко держала за руку.
– Значит, что где-то она их взяла. Но тех, что взяла, надолго не хватит. Их никогда не хватает, чтобы полностью…
Чернота внутри сворачивалась клубком. Она перекатывалась и… успокаивалась.
– Я и спросила, мол, чем платить будешь.
– А она?
– Она ответила, что не моего ума это дело… всегда была упрямой, своевольною. Но вот чтобы такое… – бабушка покачала головой. – И говорит, что дело сделано. Что одним любовь, другим – жизнь долгую и приятную. И выберет она второе. Что не позволит с собою, как с подружками, когда их в доме заперли и детишек рожать заставили… будто кто-то запирал и заставлял. Но нет… вбила себе в голову, что… ну не о том речь. Мне сказала, что клятва принесена, обряд завершён. И что если ей счастья желаю, то оставлю всё, как оно есть. А иначе – я ей не мать.
Страсти какие. Главное, воспринимается всё до крайности опосредованно. Как сказка. Такая вот, Ульяны напрямую не касающаяся.
– Мне бы сдержаться, поговорить, тихо, ласкою… глядишь, повернулось бы всё… но не смогла. Отвесила я ей оплеуху. Она в свою очередь меня проклясть попыталась… я её… в общем, закипело всё. Слава Богам, что Белянка сообразила, что неладное начинается и гостей вывела куда-то там. Мы ж от души развернулись.
– И…
– И выяснилось, что равны по силе стали. Я со своею тогдашнею. Она – с заёмною. Тут уж точно стало ясно, что брала… и у кого брала. И проклясть друг друга не можем, и отступить… она мне в лицо кинула, что я дурной матерью была. Что никогда-то не слушала её желаний, что душила её свободу… в общем, многое сказала. Да и я не смолчала. Прошлась и по характеру её, и по лени, и по иному… говорю ж, молодая была.
Странно такое слышать.
Но Ульяна слушает.
– Кинула в лицо, что она за свою жизнь красивую душой заплатит. А она мне ответила, что заплатит. Только не своею. Что в договоре всё продумано.
– А… чьею?
Ответ на вопрос Ульяна, кажется, знала.
Или…
– Верно, деточка. В своём она была праве. Отдать то, чего ещё нет.
Ту, которой ещё не было.
Ульяна родилась в первый год брака… зато теперь понятно, зачем она вообще нужна была. Иногда ведь возникали мысли. Отец любил маму. Мама – себя. А Ульяна… она как бы просто была.
– И… что… что теперь будет? Я умру, да?
Почему-то это нисколько не напугало.
Наверное…
Наверное, она всё-таки до конца не верит в сказки.
– Надеюсь, что нет… видишь ли… такие договора довольно сложны. И потому имеют некоторые… слабые места. Их немного, но они есть. Тогда я правом старшей в роду потребовала отдать мне этот договор. Взамен пообещала отпустить её. И не возвращаться, пока обратно не позовёт.
– Она же не позвала…
– Ты позвала.
В дом. Только в дом, а получается…
Донельзя странно всё получается.
– А если бы не позвала?
– Было бы сложнее…
– Вы мне даже не звонили никогда, – Ульяна подтянула ноги к себе и обняла. – Ладно, приезжать, но хотя бы написать. Позвонить…
Стало очень тихо.
И обидно.
Не от темноты, хотя та никуда не делась. Сидит вот внутри Ульяны, ворочается, готовая сожрать. Только Ульяна не поддастся. Не сейчас.
– Я… не самая старшая в роду, – тихо произнесла бабушка. – Есть и надо мною сила. Моя бабка…
– Моя прабабка?
– Наша, – Ляля опять нырнула в лужу, и серебристые волосы её расплылись по воде. И вода сама обрела серебряный оттенок. – Так-то она редко показывается… я её только раз и видела.
– Она крепко на меня осерчала. Когда… мы вернулись… я думала, что искать её придётся, а она уже ждала. Я ещё обрадовалась. Решила, что уж точно поможет. Что надо дождаться, пока ребенок родится, и просто забрать.
– А она…
– Не разрешила. Даже не так. Запретила. Не то, что забирать, близко подходить. И мне, и всем-то.
– Почему?
– Большая Ба, она… ну… – Ляля тряхнула гривой, и волосы легли на плечи светлым покрывалом. – Она как бы там видит… грядущее. Только оно разное.
– Вариативное, – поправил Игорёк. – Она видит возможные пути развития, которые, само собой, отличаются. Как правило, она не вмешивается. Она говорит, что любое вмешательство может привести к незапланированному результату, но как правило худшему, чем изначальный. Поэтому и использует свою способность крайне редко.
– Ведьмы, чем старше, тем сильнее, – поделилась Ляля, устраиваясь рядом. – А она очень старая… и сильная. Вот…
– И запретила?
– Вмешиваться. Сказала, что рано.
– А теперь, значит, не рано?
И все кивнули. Даже Никита, чуть отодвинувший капюшон на затылок.
– Она сама велела, – произнёс он хрипловатым баском. – Честно! Так и сказала, что одни завязали, а нам, стало быть, развязывать…
Дурдом.
С проклятьем.
– А, – Никитка встрепенулся. – Сказала ещё, что жениха твоего найти надо.
– К-какого?
Вот про жениха Ульяна говорила, но вот не всерьёз же.
– Она там договор какой-то подписала. Сказала, что ты разберёшься… и что это поможет, когда демон появится.
– Демон?
Вот только демонов не хватало.
– Зачем нам ещё демон?
– Нам – точно не за чем, но вот твоя душа ему ещё до твоего рождения была обещана, – произнесла бабушка очень тихо. – А они не склонны долги прощать.
Ещё и демон.
С женихом.
Чудесно.
Глава 9. В которой реальность и медицина вносят свои коррективы
Один из сыновей государя был пострижен в монахини.
Размышления школьника о тяжкой жизни главы государстваВ спортивной сумке, которую доставили в палату Данилы, нашёлся спортивный же костюм, пара маек, трусы, носки, майки и запасные штаны. Даже ветровка была. И бумажник с обещанными десятью тысячами и запиской. В записке отец желал удачи и напоминал, что рассчитывает на Данилово благорузумие.
Ага.
Три раза.
– Я… пойду? – спросил Данила у целителя, который стыдливо отводил глаза, будто это он во что-то такое вляпался.
– Да, конечно… не смею задерживать.
– А… – Данила сумку подхватил.
Вот могли бы и кроссовки прислать, для полноты образа, а то в спортивном костюме и туфлях он смотрится странновато.
– Скажите, а как Стас? Он… уже… уехал?
– Утром отбыл. Получил сильные ожоги, но в целом ничего необратимого. Кроме его увлечения… особыми веществами.
– И куда, не знаете?
– Знаю… – Савельев определённо колебался.
– Он мой друг. И я виноват, что вот так вышло, – сумка съезжала с плеча и в руках ощущалась некоторая слабость. Да и в теле тоже. – Я не собираюсь скандалить или что-то там ещё. Просто хочу навестить.
– Вряд ли у вас получится. В «Синей птице» запрещены посещения.
Значит, отец не соврал.
Проклятье.
Про «Синюю птицу» Данила слышал. Она ж для совсем конченных. А Стасик… он дурит, конечно, но это от безделья и излишка энергии. Да, чуть покуривал, но конфетки эти… раньше их не было. Данила заметил бы.
Надо будет спросить.
Кого-нибудь.
Хотя…
– Слушайте, – он спохватился. – А вам маги, случайно, не нужны? Огненные?
– Огненные – нет, – Савельев позволил себе улыбку. – Но могу выдать справку.
– Какую?
– Помимо диплома при трудоустройстве обычно спрашивают медицинскую справку о состоянии здоровья и текущем уровне дара. Сами понимаете, величина непостоянная…
Данила кивнул.
– Со здоровьем у вас всё более-менее неплохо, если не решите повторить приключение.
Данила затряс головой. Да чтоб он хоть раз в жизни.
Хватит.
Наприключался.
– Весьма надеюсь, поскольку в ином случае, попади вы не сюда, но в государственную лечебницу, штатный целитель совершенно точно доложил бы о происшествии. Сами понимаете, маги, которые балуются запрещёнными веществами…
Уши полыхнули краской.
Теперь что, Даниле до конца дней это вспоминать будут?
– … представляют опасность для общества. Ваш отец, конечно, предпринял определённые усилия…
Заплатил.
– … и официально причина вашего срыва – нервное напряжение.
Хорошо заплатил. Даже думать страшно, сколько.
– Вас не подвергали ни освидетельствованию, ни принудительной детоксикации, а это до крайности неприятный процесс. Ни штрафов. Ни отметки в личном деле. Ни постановки на учёт и, тем паче, иных последствий… а таковые могут простираться вплоть до временной блокировки дара.
Вот теперь Данилу передёрнуло.
– Насколько… временной? – уточнил он.
Не то, чтобы собирался, но вот просто. Для общего развития.
– От полугода и далее. В зависимости от вашего дальнейшего поведения. Кстати, в случае повторных инцидентов аналогичного свойства, возможна и полная блокировка. Конечно, это крайняя мера. Сначала объект отправляется в лечебницу, где работает с менталистами, от чьих рекомендаций и зависит судьба. Скажу честно, полная блокировка – это скорее исключение. Обычно дар ограничивают первым уровнем, это безопаснее с медицинской точки зрения.
Ограничить…
Первый уровень – это же… это уму не постижимо.
– Я вам это говорю, чтобы вы не жалели вашего друга. В вас, Данила Антонович, я более-менее уверен. Инцидент первый и, полагаю, последний.
Данила кивнул.
– А вот он, судя по ряду признаков, употребляет уже довольно давно. Несколько месяцев точно.
– Быть того не может!
– Не замечали?
– Н-нет…
В коридоре пусто.
И это тоже странно. Обычно водитель маячил где-то поблизости. И сумку бы перехватил. А теперь, значит, Даниле самому её тащить? Неудобная… здоровая какая-то и почти пустая. Но почему-то всё равно здоровая.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
