Наставник

Нет.

Хреновый из него реформатор.

Или… законы вот придумать? Мудрые. Правильные. Вот тогда-то все и заживут.

Рабство отменить опять же.

Рабы, наверное, обрадуются. Хозяева вряд ли.

Думая, он заснул.

А проснулся от того, что раб, дремавший на циновке у двери, встрепенулся. И малого движения этого хватило, чтобы Дикарь дернул самого Миху.

Темно.

Ставни вновь задвинуты плотно, отчего в комнате душно и пахнет кислым потом. Нос щекочет пушинка, выбившаяся из подушки. Дыхание ровное.

Михино.

А раб крутит головой, пытаясь то ли разглядеть что-то, то ли расслышать. За дверью человек. Дикарь услышал его задолго до того, как человек подошел к этой вот двери. Он ступал тихо, почти крадучись. Но дыхание его было громким, да и сердце стучало.

Поскрипывала кожа необмятых сапог.

Мягко звякнуло железо о железо.

– Иди под кровать, – шепотом велел Миха, потому как больше спрятаться в комнате было негде. И раб не заставил себя уговаривать. Ловко нырнул под кровать, там и замер, застыл. Только теперь стук его сердца перекрывал иные звуки.

Дикарь дернул ухом в раздражении.

Страх мешает.

Сам Миха не боялся, хотя нож нащупал, мысленно пообещав сказать спасибо магичке. Пусть она та еще змея подколодная, но предусмотрительная. А это многого стоит.

Дверь протяжно заскрипела. И Миха поспешно вскинул руку, заслоняясь от света. Всего-то свеча на железной подставке, а кажется яркою, будто солнце.

– Не спишь? – осведомился хрипловатый голос.

Человек был незнаком.

Высок.

Очень высок. Пожалуй, почти так же огромен, как тот ублюдочный негр, который раз за разом гонял Миху по кругу. Наверное, теперь Миха, случись ему встретиться, и его поблагодарил бы.

Надо же, каким он вежливым становится.

Благодарным.

– Нет, – сухо ответил Миха.

Его тоже разглядывали.

Кого видели?

– Чужак. Откуда ты такой взялся? – Хальгрим, а почему-то не осталось сомнений, что в гости пожаловал именно он и лично, поставил свечу на стол.

– Издалека.

– По-нашему говоришь. Мне доложили. Всякого доложили. Вот и интересненько стало. Захотелось глянуть.

Хальгрим огляделся. Поморщился.

– Сестрица моя не слишком щедра. Чего еще ждать от женщины? Могла бы выделить покои и поприличнее.

– Меня устраивает, – отозвался Миха.

И сел.

Мысль разыграть умирающего он отбросил. Слишком многие Миху видели. И слуги, и треклятые рабы, которые точно не знали о его грандиозных планах по улучшению условий их бытия. И молчать они не станут. Особенно если спрашивать с умом.

Глупым Хальгрим не выглядел.

Опасным – да.

Убивать пришел? Нет. Вряд ли. Слишком уж нагло, да и зачем самому? Он ведь со свитой прибыл. И нашел бы кому поручить. Скорее уж знакомиться.

– Говорят, ты убил драгра.

– Повезло.

– Не слышал, чтобы кому-то еще так везло, – барон поднял кувшин и понюхал. Разочарование на лице его было вполне искренним. – Вода?

– Вина, говорят, пока нельзя.

– Бабы, – бросил он в сторону. – Что они понимают. Моя сестрица думает, что я пришел забрать этот замок.

– А ты?

– У меня свой имеется, – кувшин вернулся на стол. А внимательный взгляд вперился в Миху.

– Замков мало не бывает.

– Твоя правда. Но… хоть дура, но родная кровь все-таки. Да и мальчишка бойкий. Знает, что слабее, но скалится. Это хорошо. Из волчонка рано или поздно волк вырастет.

– Если дадут.

– И это верно, – Хальгрим склонил голову. А потом снял с пояса серебряную флягу и наполнил кубки. Поднял свой. – Садись. Выпей, пока эти дуры не видят. И вообще много воли им дал.

Миха добрался до стола, отметив, что силенок хватит, чтобы не рухнуть мордой в пол. Это уже много.