Проклятие её моря
– Я не чувствую ничего опасного в этом мясе, мистер Винс. И считаю, что мистер Дэйвис может продолжать готовку.
Перешептывания вновь прокатились между нестройными рядами команды. Одни тут же безоговорочно поверили ей, радуясь скорой возможности поесть чего-то горячего и сытного. Иные же были возмущены тем, что все прошло так быстро. Разве за столь короткий срок можно понять реакцию организма на столь опасное мясо? Нужно подождать, понаблюдать за аристократкой и лишь тогда станет ясно наверняка, можно ли употреблять в пищу акулу или стоит проводить скромные похороны.
– Я согласна с мисс Бернадеттой. Стив, приступай к готовке, нужно накормить людей.
Все обернулись на голос Чайки. Та, хоть и стояла позади всех, сейчас выглядела уверенней. Руки были скрещены на груди, поза – наглая, а лицо само олицетворение спокойствия. Ни следа от потерянной и неуверенной девушки, что выходила на палубу пару часов назад. Теперь, вне всяких сомнений, на палубе стоял кровавый капитан, расценивающий неподчинение приказам как добровольное подписание смертного приговора.
Если Чайке и было некомфортно в ее-то незавидном положении от многочисленных осуждающих взглядов команды, то она умело скрывала это. А вот стоящая рядом Адель не могла сдержать своего самодовольства, скрестив руки на груди и совсем не обращая внимания на Мигеля, который, хватая лапками ее рыжие пряди, тихо шипел.
– Ваше слово, мисс Обри, сейчас не имеет под собой никакого веса, – лаконично ответил ей квартирмейстер, одарив ледяным взглядом.
Бернадетта видела, что капитанша немного стушевалась, а старпом уже почти открыла рот, готовая дать колкий ответ, как в эту маленькую перепалку вмешался еще один грубый голос:
– Слушаюсь, капитан.
Стив, открыто показав свое неповиновение, сурово уставился на Леона, ожидая, какие же действия сейчас он предпримет. И, судя по резко переменившемуся лицу главы корабля, он был готов прямо сейчас совершить ряд необдуманных и глупых поступков. Вроде убийства кока. Но спустя долгую минуту он наконец совладал с собой. Вероятно, понял, что убийством единственного человека, способного их всех накормить, он ничего не добьется, и нехотя выплюнул:
– Иди готовь, Дэйвис. Понадеемся, что бог избавит нас всех от преждевременной смерти, – и, перекрестившись, квартирмейстер быстро покинул палубу.
Пираты, поняв, что ловить здесь больше нечего, тоже стали медленно расходиться. Некоторые из них не преминули тем, чтобы намеренно задеть или толкнуть капитана и старпома, выражая таким образом свое отношение к ним и к ситуации в целом. Вот только Чайку, судя по ее насмешке в глазах, это забавляло. А Кидд, наоборот, осыпала крепким словом любого «широкоплечивого» придурка под грозный аккомпанемент Мигеля, состоящий из шипения и мало разборчивых звуков.
Бернадетта чуть склонила голову, встречаясь взглядами с Хортенсией, надеясь, что та увидит поддержку и гордость в этом незаметном жесте. Та лишь кивнула ей, одарив странным и долгим взглядом. Не став играть в гляделки, де Кьяри, заметив, что кок и пара помощников, схвативших ящик с мясом, направились на камбуз, поспешила следом.
Чашку с недоеденной едой она оставила на одном из столов на камбузе, бросив Стиву, что доест позже, ведь сейчас нужно было заняться готовкой. Команда ждет горячий и сытный обед. Кок ответил ей подозрительно-недовольным взглядом, поинтересовался самочувствием и, получив ответ о том, что все в полном порядке, успокоился и стал раздавать указания всем, кто был готов помочь с приготовлениями. Таких, к слову, оказалось не так много, ничего удивительного.
На камбузе, помимо кока и аристократки, также остались Йоланда с Орнеллой и мальчишка по имени Тейт (наверное, самый молодой член команды, ибо на вид ему было не больше шестнадцати лет). И вот, слушая указания ворчливого мужчины, они стали возиться с мясом, специями и рисом. Работа шла в молчании, не считая комментариев кока, но при том довольно слаженно. На удивление, мистер Дэйвис даже не повышал на них тона, лишь бросал странные взгляды на Бернадетту. Как думала она сама – он переживал за ее самочувствие и с минуты на минуту ждал чего-то плохого.
Де Кьяри прислушивалась к своему самочувствию, пытаясь уловить какие-нибудь сигналы, означавшие, что что-то пошло не так. Но все было хорошо. Ее не тошнило, голова не кружилась, и перед глазами ничего не плыло, а желудок не крутило. Это-то и настораживало. Но, прислушиваясь к доводам разума, она понимала, что это глупо. Она была в своем обличье уже долгое время и иные чувства успели немного притупиться за это время, а значит, ее человеческой оболочке ничего не угрожало. Как и людям, которым предстоит впервые нормально и сытно поесть за долгое время.
Видя воодушевление на лицах девушек и матроса, Бернадетта поймала себя на мысли, что все было сделано не зря. Что она не зря предложила эту рискованную и безумную идею, которая сплотила поссорившихся капитана и старпома, а также принесла успех и возможность помочь команде.
Спустя пару часов все было готово. При иных обстоятельствах команда, как обычно, разделилась бы на две части. Сперва есть пошли бы те, кто имеют старшие должности, вроде капитана, старпома, канонирки и прочих. А следом уже есть пошли бы младшие чины и обычные матросы с юнгами. Но в этот раз все было иначе. Сказав Тейту отнести на палубу всю посуду, которую можно использовать для обеда, она вместе с двумя пиратками и коком понесла два огромных чана туда, куда направился матрос.
Было проще всем расположиться в одном месте и вместе приступить к трапезе, чем тесниться на мидельдеке. К тому же, во-первых, там бы все вряд ли поместились, а во-вторых, Бернадетта и без того переживала, как бы всем хватило посуды, чтобы получить свою порцию. Исключать момент того, что из-за нехватки приборов могла начаться самая настоящая драка, не стоило.
Но, к счастью де Кьяри, всем хватило. И, более того, пираты, как дисциплинированные и воспитанные люди, встали в очередь, чтобы взять свою порцию, а, получив ее, устраивались на досках, ящиках или мотках каната, тут же приступая к еде.
Чайка и Адель одними из самых последних подошли за своей порцией, а получив ее, обе отошли на ступени юта, где и устроились подальше ото всех. Бернадетта же осталась рядом с коком, устроившись на небольшой принесенной табуретке и вернувшись к прерванной трапезе. Стив устроился рядом, тоже став есть.
Благородство
Хортенсия Обри
1693 год
Неизвестная точка
Атлантический океан
Поразительно. Просто, черт возьми, поразительно. Бредовая и суеверная затея, в которую не поверил ни один здравомыслящий человек на этой посудине, обернулась спасением. Весьма горячим и аппетитным.
Уминая за обе щеки склизкий и слипшийся рис вместе с чуть кислым из-за цитруса мясом акулы, Хор чувствовала, как спазмами сводит желудок. Она отвыкла от горячей и вкусной пищи. Тело отказывалось ее принимать, но она заставляла себя есть. Заставляла, понимая, что силы ей могут совсем скоро понадобиться. Неприятность, в которую она попала, еще не кончилась. Она еще не вернула свою заработанную кровью должность и краденый корабль. Война еще не окончилась.
Но как же все-таки это было удивительно и ́чудно. Надо же ей было тогда, только встав на свой кровавый путь, с дуру предложить Стиву стать их коком. Если бы не это предложение, то сейчас, без навыков и умений ворчливого мужчины, команда бы попросту погибла от голода. Вряд ли еще по этому миру ходили такие умельцы, как Дэйвис.
И надо же было ей тогда, в порту Магдалены, поддаться и взять на борт эту своевольную аристократку, посмевшую угрожать ей оружием. Если бы тем вечером Обри проявила большую жестокость и твердость, то сейчас (не будем брать факт того, что она осталась бы без переведенного маршрута) некому было бы заступиться за нее перед теми, кто наставил на нее клинки. И никто не смог бы позаботиться о команде, предложив безумную идею. В этой девушке всегда было слишком много сострадания, которого они – убийцы, мародеры и аморальные личности, вообще ни разу не заслуживали.
Но замыслы госпожи Судьбы всегда непостижимы. Она ловко переплетает чужие нити судьбы в свое замысловатое полотно, отчего ты, чуть позже, сидишь и думаешь, как же удачно все сложилось. А ведь, казалось бы, что в тот миг ты действовал наобум. Но нет. У госпожи Судьбы все всегда под контролем.
Прибежавший к Адель Мигель ловко взобрался на ее плечо, что-то защебетав и схватившись своими лапками за ее непослушные пряди. Старпом, будто бы и не обратив никакого внимания на выходку своего маленького друга, продолжала трапезу. И тогда обезьянка, выученным движением, залезла в нагрудный карман ее жилетки, вытащила пару орешков и стала их поглощать, не обращая ни на кого внимания.
– Нужно оставить немного еды для Николаса, – вдруг проговорила Чайка, взглянув на свою миску, в которой осталось чуть меньше половины от порции. Она не заметила, с какой быстротой и легкостью поглотила то, к чему в иной ситуации не рискнула бы и притронуться. Но ее голодному телу требовалась пища, к тому же, исключительно благодаря стараниям Стива и самоотверженности бойкой мисс, опасное мясо можно было без угрозы употреблять.
– Для кого? – вскинула бровь Кидд, бросив короткий взгляд на Обри. Ей этого было достаточно, чтобы понять – подруга прекрасно поняла, о ком идет речь. Но в силу своего несносного характера не могла не съязвить. Как обычно.
– Для того, кто стал моим соседом благодаря твоим стараниям. Его зовут Николас, – спокойно повторила капитанша, не сводя взгляда с Кидд. – И его тоже нужно покормить.
– Ты всех подонков на этом корабле решила накормить? Я считаю, что этот черт, тайком пробравшийся на борт и подъедавший наши запасы, не заслуживает еды, – сурово отозвалась Адель, но Чайка заметила, как шторм злости в ее глазах на миг сменился дождем сострадания. Она не могла быть жестокой в подобных ситуациях, как бы сильно ей этого ни хотелось. Сострадание и возможность помочь нуждающемуся всегда будут ее постулатами добродетели.
– Я такой же подонок, как он, – резонно ответила Хор, едва не закатив глаза. Хорошо, что они обе сидели поодаль от остальных и могли без особой опаски говорить будучи уверенными в том, что их не подслушают. – К тому же, не ты ли совсем недавно поливала меня дерьмом за все косяки, м?
Не донеся до рта ложку риса, старпом одарила ее гневным взглядом, который был куда красноречивее любых слов. Она резко встала на ноги, отчего Мигель зашипел, вовремя успев покрепче ухватиться за ее одежду лапками. Да, можно было подумать, что после небольшой стычки и добычи мяса между этими двумя все наладилось, однако Адель была и есть неспокойным штормом эмоций, который готов поглотить тебя в любой миг. Как сейчас, например.
– Только не подавись от своего благородства, хорошо? Я накормлю его, но лишь потому, что тебя еще ждет суд и тебе понадобятся силы, Чайка. Силы для того, чтобы наконец-то перестать быть трусихой.
И, бросив очередные обвинительные слова прямо ей в лицо, Адель, вместе со своим недоеденным обедом, стала спускаться вниз по ступеням юта, пока внезапно не замерла.
Но, к слову, в этот прохладный миг замерла вся команда. Каждый ощутили ласковый порыв ветра в своих волосах и на изможденных лицах. Разговоры мигом стихли, будто бы это могло помочь им услышать тихий ветер. Его никто напрямую не услышал, но то, как заскрипело дерево корабля и убранные паруса, ясно дали понять – никому это не послышалось. Ветер и правда явился в эту богом забытую точку в океане.
Чтобы наконец позволить им всем вновь увидеть отнюдь не родную, но желанную землю.
Значит, предстоящий суд был ближе, чем можно было думать.
Так звучит дружба
Адель Кидд
1693 год
Неизвестная точка
Атлантический океан
Несмотря на то, что она была на пределе из-за глупых высказываний Чайки и ее ненужного сострадания, которое она решила проявить впервые за четыре года, Кидд все же заметила, как вопросительно взглянул на нее Леон. Естественно, этот черт следил за ними и, будь его воля, с удовольствием послушал бы весь их разговор. Ему все нужно было контролировать, особенно то, что связано с людьми, которые могли попытаться перехватить преимущество. И его поганый рот уже почти открылся, чтобы задать вопрос, как все колыхнулись.
Чертов корабль колыхнулся.
Адель замерла, быстро и неверяще бросив взгляд на паруса. Все эти гребанные дни они были застывшими без движения молчаливым тряпками. Но теперь полотна слабо колыхались. Ей не померещилось. Никому не померещилось.
И тогда Кидд не смогла сдержать улыбки. По правде говоря, ей захотелось заорать от радости, но она ограничилась улыбкой, переводя вечно грозные глаза на команду, видя счастье на измотанных лицах и восторг в потухших глазах. Их мучения кончились. Теперь все будет иначе. По крайней мере, они все не сдохнут здесь от голода и зноя, заброшенные в неизвестную точку среди бескрайнего моря.
– Куда-то собралась, Адель? – Леон, лицо которого было искажено то ли недовольством, то хрен пойми чем, буквально вскочил на ноги с миской в руке, второй ладонью торопливо вытирая рот. – Не дождешься момента, когда я объявлю важное известие?
– Ты о чем, Леон? – старпом спустилась с лестницы, прищурившись. Радость вмиг покинула ее хищное личико, оставив лишь подозрительность и настороженность.
– Я про суд, – учтиво напомнил квартирмейстер, улыбаясь в бороду, за которую зацепилась пара слипшихся рисинок.
Вот только его довольство долго не продлилось. Все ведь прекрасно слышали его слова и это, отнюдь, не привело их в восторг. Тут же раздались недовольные возгласы и крики протеста. Люди, которые провели неделю без нормального пропитания среди безмолвного моря и зноя, меньше всего хотели тратить драгоценное время на разборки с бывшим капитаном. Сейчас все хотели наконец оказаться на твердой земле, вблизи от цивилизации и нормальной еды, которую не будут ограничивать. Правда, те, кто открыто поддерживали Леона, орать не рискнули, но, видя их кислые мины, не трудно было догадаться, что им тоже не по нраву идея квартирмейстера.
– Ах вот оно что, – подарив ублюдку свою самую ядовитую улыбку, Кидд небрежно подошла чуть ближе, быстро обведя глазами всю команду. Мигель на ее плече привычно и угрожающе зашипел. – Не боишься, что тебя пристрелят раньше? Озлобленная и голодная толпа – внушительное оружие, в отличие от обычного эгоистичного желания быть у штурвала.
– Бояться надо не мне, – мрачно ухмыльнулся Винс, поднимаясь на ноги и с показной леностью доставая пистолет из-за пазухи, быстро взводя курок и целясь в старпома.
Та и бровью не повела, однако уловила движение со стороны Стива – сидящая рядом с ним Солнышко тут же вскочила на ноги, и лишь крепкая хватка кока не позволила ей сделать больше одного шага в сторону. Наверняка и Хор тоже уже была на ногах, переживая за нее. Ничего, на нее не впервой наставляют оружие.
– О, грубая сила, – кивнула она, мысленно радуясь, что никто не слышит ее бешенного пульса. Да, ей не привыкать к подобным выходкам, но это не значит, что она не испытывает страха. – Будешь так в каждого тыкать, кто не согласен с тобой? Или просто ищешь повод пристрелить сначала меня, а потом и Чайку, а, справедливый судья?
– Леон, а ведь она права, – голос подал кто-кто из старших офицеров, принявших сторону нынешней главы корабля. – Надо вернуться на маршрут, доплыть до гребаной земли, а уж потом и решать, что делать с этой шлюхой. Мы все измотаны и…
Договорить смельчаку не дали. Раздавшийся выстрел быстро прервал его. В стороны брызнула кровь. Раздался чей-то крик. А после тело с простреленной головой с грохотом упало на палубу. Леон, бросив быстрый взгляд на соратника, которого сам же и пристрелил только что, вновь повернулся к Кидд. К ошарашенной Кидд, которая не ожидала ничего такого и не успела предпринять ни единой попытки остановить безумца. Мигель, испугавшийся внезапного грохота, пискнул, со всей силы вцепившись коготками в плечо своей хозяйки, которая от шока не замечала этого.
– Следующая будешь ты, – мрачно бросил он, возвращаясь на свое место и не обращая внимания на восклицания тех, кто жаловался на мозги и кровь в собственном обеде. – И такое случится с любым, кто посмеет перечить мне. Сначала мы разберемся с этой лживой тварью и лишь после возобновим путь. Впрочем, Йон, если ты желаешь прямо сейчас составить маршрут, то я не против. Сэкономишь время, и мы быстрее расправим паруса. Ветер все равно пока еще слаб, время есть. Решение суда я объявлю через четверть часа на этой палубе.
Леон не сказал больше ни слова, возвращаясь к своей трапезе, будто бы это не он только что угрожал всем и пристрелил одного из своих.
Адель, отмерев и бросив быстрый взгляд на мертвого офицера, поспешила в трюм, уже не думая о том, что могут возникнуть вопросы, зачем она идет туда с едой.
Чертов безумный ублюдок! Неужели после такого поступка он и правда думает, что кто-то все еще будет на его стороне? Что кто-то все еще будет поддерживать его и не продырявит его башку ночью? Идиот. Пусть спит, не смыкая глаз и опасается за свою никчемную шкуру.
Зла не хватало.
Руки тряслись, но она не понимала, почему. Неужели такая реакция на то, что она видела чуть ли не каждый день и к чему успела привыкнуть за пару-то лет? Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок.
Нет, это хорошо, что он убирает предателей, которые были на его стороне, но это не отменяет того факта, что убитый был человеком. Живым существом, имеющим мысли, чувства и надежды. Принявшим решение идти за квартирмейстером против своего капитана. Это не давало ему права отнимать чужую жизнь. Он ведь здесь не главный. Он не справился с возложенными на него обязанностями судьи, без справедливого суда и приговора убив одного из них. Хладнокровно и беспощадно. После этого вернувшись к обеду, будто бы ничего, блять, не произошло.
Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок.
Полностью поглощенная своими мыслями, Кидд не заметила, как оказалась в трюме прямо перед камерой, где раньше была заточена Хор. Машинально она открыла замок ключом, впуская свет в темное помещение и молча застывая, вперивая взгляд перед собой. Лишь спрыгнувший с ее плеча Мигель смог привести Адель в чувство.
Она тряхнула головой, возвращая ясность гневному взору. Мигель, замерев на пороге, принялся копошиться в щелях досок. А узник, прикрывая глаза ладонью, сидел на месте, изучая их обоих. Сейчас она имела возможность получше рассмотреть его. В целом приятное лицо с парой зеленого цвета глаз и темной щетиной. Кажется, он носил усы… Прямой нос и острые скулы, жесткая линия губ. Немного отросшие темные волосы, чьи пряди сейчас были взъерошены и беспорядочно лежали на голове.
– Все в порядке, мисс? У Вас трясутся руки, – наконец произнес он, медленно поднимаясь на ноги. Ростом он был выше Чайки, широкие плечи, сильные руки и крепкое телосложение. Такой запросто переломает ее пополам.
– Сиди, где сидишь, – рявкнула старпом, даже не посмотрев на свои ладони, мысленно собирая себя в кучу. Никто не должен знать, что она потрясена тем беспределом, который творится на ее родном корабле. Никто. А в особенности эта мужская особь.
– Сижу, не бушуйте, – тут же согласился Подлец-беглец, опустившись обратно на пол. Видимо, помнил, насколько неприятно иметь с ней дело и решил больше не рисковать своим достоинством. – Я слышал выстрел. Все в порядке?
– В порядке, – выплюнула она, понимая, что человек, искренне переживающий за все происходящие сейчас вещи, отчего-то раздражает ее. Может, было бы проще, если бы он был ублюдком, который искренне злорадствовал бы всем их неудачам и промахам? – На корабле появилась еда. Это тебе от капитана.
Она шагнула в камеру, едва не наступив на хвост бедному Мигелю. Тот зашипел от досады, поджимая хвостик к себе, но старпом даже не обратила на своего друга должного внимания. Слишком сумбурно и непонятно сейчас она себя ощущала.
Присев на корточки перед Подлецом-беглецом, она протянула ему миску, не сводя с него пристального взгляда. Отчего он такой сочувствующий? Корсар хренов.
– Капитану и самой нужна еда. Она слаба, – он бросил взгляд на еду, но миску не принял, твердо отвечая на ее взгляд. Ишь какой благородный, а! – Но передайте ей мое «спасибо».
– Боишься, что я туда плюнула? – Адель широко ухмыльнулась, специально поддевая парня. Она не понимала, как можно было отказываться от еды, которую предлагают спустя столько времени, когда ходил голодным. Она ведь слышала урчание его желудка. Корсара, к слову, это не смущало вовсе. Или он предпочитал делать вид, что ничего такого не происходит и это не его тело подает соответствующие сигналы.
– А, то есть избиением мужчин Вы не ограничиваетесь? – осведомился Подлец-беглец, отчего его губы дрогнули в ответной усмешке. Он принимал ее игру, не показывая истинного настроя. Даже если он и боялся, что ему харкнули в пищу, демонстрировать этого не собирался.
– Не ограничиваюсь, – лаконично ответила Кидд, кинув взгляд на свой недоеденный обед. Будь ее воля, так она бы не сидела и не уговаривала этого глупца сейчас есть, а сама прикончила бы стряпню Стива, которая была восхитительной в подобных-то стесненных условиях. – Не строй из себя благородного лорда и жри, пока дают, лады? Я исполняю капитанский приказ и вряд ли она будет рада, вернись я наверх с этой проклятой миской. В конце концов, я не девочка на побегушках.
– Хорошо, – миролюбиво кивнул корсар, протянув свободные от веревки руки к миске. Неужели Чайка освободила? Или это он такой гибкий ловкач? Но не успела Кидд облегченно выдохнуть, как большая ладонь замерла в паре сантиметров от посуды, а глаза лукаво блеснули в полутьме. – Я приму еду, но при одном условии.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия, парень, – фыркнула Кидд, понемногу теряя терпение. Она уже почти что впихнула тарелку в его руки, но Подлец-беглец ловко убрал их за спину, будто бы ожидая подобного от нее.
– Одно условие, мисс, – продолжал он гнуть свою линию, не сводя с нее лукавых глаз.
– Слушаю, – закатив глаза, Адель состроила самое недовольное выражение лица, какое вообще могло существовать в этом мире.
– Вы скажете, какую должность занимаете на этом судне и что произошло на корабле после абордажа.
– А не много ли ты хочешь, парень?
От такой наглости она едва не подавилась собственной слюной, щурясь и пытаясь увидеть то ли насмешку в этих наглых глазах, то ли желание выведать какие-нибудь секреты команды и ударить по самым больным местам. Однако его лицо было спокойным. Ни единого гребанного намека на зло. Чего он добивается подобным? Что даст ему эта информация?
– Не много, – он позволил себе спокойную улыбку. Адель же едва сдерживалась, чтобы не ткнуть миской в лицо придурку. – Вам будет не так сложно рассказать мне об этом, пока я ем, мисс. К тому же, как Вы объясните то, зачем спускались сюда? А так скоротаете время, получите пустую миску, выполните приказ капитана и будете иметь прекрасную отмашку – мол, захотели поесть в одиночестве. Что скажете?
Иногда Адель жалела, что не может наплевать на некоторые аспекты нравственности и морали. Ведь иначе она бы и впрямь с легкостью распрощалась с имеющейся едой, только бы не идти на уступки Подлецу-беглецу. Но она не имела права так поступить. И это злило сильнее, чем его спокойная улыбка и доводы здравого смысла. Он был прав. Чертовски прав. Придурок.
– Я второе лицо на этой посудине после капитана, – нехотя проговорила она, настойчиво протянув корсару миску. Тот без лишних пререканий взял ее и тут же приступил к еде. Не взирая на нее, лишь на остывшую пищу. Но слушая внимательно. Как может слушать лишь тот, кто был отрезан от последних новостей внешнего мира. – Думаю, ты уже знаком с капитаном, не так ли?
Корсар в ответ лишь молча кивнул, на миг подняв на нее глаза. Кидд поднялась на затекшие ноги и прислонилась плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди. История, которую хотел услышать от нее корсар, была слишком запутанной, сложной и непонятной. Как рассказать ему о том, что беглая аристократка, которую она до поры до времени на дух не переносила, своим чертовым благородством смогла добиться благосклонности человека, ничего не знающего о справедливости? И сделала она это исключительно потому, что хотела спасти капитана, от которого сама Адель отвернулась. Из-за лжи. Из-за неведенья. Из-за того, что ей дали спасение, какого она вовсе не просила. Глупо, конечно глупо.
