Двое могут хранить секрет

– Пожалуйста, садитесь, где хотите, – говорит она, указывая на столы. – Ужин вот-вот начнут подавать.

Она отходит от нас и направляется к столу, где сидят ее родные, соседи и пара ребят моего возраста, которых я никогда раньше не видел. Что достаточно необычно для нашего городка, и поэтому я всячески пытаюсь получше их разглядеть. Парень мне не очень хорошо виден, а вот девушку не заметить трудно. У нее буйная копна кудрявых волос, которые кажутся неживыми, и странное платье в цветочек, словно извлеченное из бабушкиного сундука. Может, это ретро, не знаю. Кэтрин и под страхом смерти такое не наденет. Девушка встречается со мной взглядом, и я сразу отвожу глаза. Будучи последние пять лет братом Деклана, я усвоил одно: никому не нравится, когда на него пристально смотрит один из братьев Келли.

Питер делает шаг к столикам первого ряда, но в этот момент возвращается Кэтрин и тянет его за руку.

– Давай сядем за стол Тео, а, пап? Там полно места. – Питер колеблется – ему нравится быть ведущим, а не ведомым, – и Кэтрин пускает в ход свой самый умоляющий тон. – Ну пожалуйста. Я целую неделю его не видела, а его родители хотят поговорить с тобой про то постановление о светофоре.

Умеет же она. Больше всего на свете Питер любит всесторонне обсуждать всякую лабуду, которой занимается городской совет и которая на любого другого нагоняет смертельную скуку. Он снисходительно улыбается и меняет курс.

Когда мы подходим, за столом на десять персон сидят только парень Кэтрин – Тео – и его родители. Мы с Тео вместе с детского сада, но он, как обычно, смотрит сквозь меня и машет рукой кому-то за моей спиной.

– Привет, Кайл! Давай сюда.

О черт.

Лучший друг Тео, Кайл, садится между ним и моей матерью, а рядом со мной скрежещет ножками по полу стул, на который усаживается крупный седеющий блондин. Чэд Макналти, отец Кайла и полицейский офицер, расследовавший убийство Лейси. Мало нам неловкости для одного вечера. Моя мать делается похожей на загнанного оленя, что случается всегда, когда рядом оказываются члены семьи Макналти, и Питер раздувает ноздри в сторону ничего не замечающего Тео.

– Здравствуй, Малкольм. – Офицер Макналти разворачивает на коленях салфетку, не глядя на меня. – Как прошло лето?

– Отлично, – выдавливаю я и делаю большой глоток воды.

Офицеру Макналти никогда не нравился мой брат. Деклан три месяца встречался с его дочерью Лиз и бросил ее из-за Лейси, и это настолько расстроило Лиз, что она некоторое время не ходила в школу. В ответ Кайл всегда вел себя со мной как последняя сволочь. Стандартная отстойная ситуация для маленького городка, которая значительно ухудшилась, как только Деклан стал неофициальным подозреваемым в убийстве.

По залу начинают сновать официанты, ставя перед каждым тарелку с салатом. Мелани поднимается на возвышение перед столами и встает перед пюпитром, и лицо офицера Макналти приобретает суровое выражение.

– Эта женщина – надежная опора, – произносит он так, словно ждет моего возражения.

– Большое спасибо, что пришли, – говорит Мелани, наклоняясь к микрофону. – Для Дэна, Каролины, Джулии и меня очень большое значение имеет возможность увидеть, насколько вырос Фонд стипендии имени Лейси Килдафф.

Остальное я пропускаю мимо ушей. Не потому, что мне безразлично, а потому, что слишком тяжело это слышать. Из-за того, что все эти годы нас не приглашали, у меня не выработалось защитной реакции. Закончив речь, Мелани представляет студентку предпоследнего курса из Университета Вермонта, которая первой получила эту стипендию. Девушка рассказывает о своих планах в медицинской школе, а перед нами тем временем пустые салатные тарелки сменяются основным блюдом. Когда она заканчивает, все аплодируют и возвращаются к еде. Я равнодушно тычу вилкой в пересушенную курицу, пока Питер разглагольствует насчет светофора. Интересно, можно ли уже отлучиться в туалет?

– Дело в том, что между соблюдением городской эстетики и внесением изменений в транспортные потоки существует хрупкий баланс, – на полном серьезе говорит Питер.

Да. Можно. Я встаю, бросаю свою салфетку на стол и выхожу.

Вымыв руки столько раз, на сколько меня хватило, я покидаю мужской туалет и в нерешительности стою в коридоре между банкетным залом и выходом. При мысли о возвращении за тот стол у меня начинает болеть голова. Еще несколько минут никто меня не хватится.

Я ослабляю галстук и, толкнув дверь, выхожу в темноту. По-прежнему душно, но воздух не такой спертый, как внутри. В подобные вечера мне кажется, что я не могу дышать, что все сделанное моим братом, действительное и предполагаемое, легло на меня тяжелым грузом, когда мне было двенадцать лет, и до сих пор давит. Я стал братом Деклана Келли, прежде чем получил возможность стать кем-то другим, и иногда мне кажется, что никем другим я уже никогда не стану.

Я делаю глубокий вдох и замираю, ощутив слабый химический запах. Он делается сильнее, когда я спускаюсь по ступенькам и иду к лужайке. Спиной к свету я мало что вижу и едва не падаю, споткнувшись о какой-то предмет в траве. Наклонившись, я поднимаю его. Это открытый баллончик с краской.

Вот что я чувствую: свежую краску. Но откуда этот запах? Я оборачиваюсь к культурному центру. Его хорошо освещенный фасад выглядит таким же, как всегда. Рядом нет больше ничего, что могли бы недавно покрасить, за исключением…

Указатель культурного центра расположен на полпути по лужайке – между зданием и улицей. Приходится подойти почти вплотную, прежде чем мне удается ясно разглядеть его в тусклом свете ближайшего уличного фонаря. Обратную сторону указателя сверху донизу покрывают красные буквы, резко выделяющиеся на светлом дереве:

ТЕРРИТОРИЯ УБИЙСТВА

ПРОДОЛЖЕНИЕ

СКОРО

Не знаю, сколько я там стою, уставившись на эту надпись, прежде чем ощущаю присутствие еще кого-то. В нескольких шагах от меня стоит девушка из-за стола Мелани, с кудрявыми волосами и в чудно?м платье. Ее взгляд перескакивает со слов на указателе на баллончик в моей руке, который с грохотом падает на землю, когда я опускаю руку.

– Это не то, что кажется, – говорю я.

Глава 4

Эллери

Суббота, 7 сентября

Как дела?

Я размышляю над сообщением от своей подруги Лурдес. Она в Калифорнии, но не в Ла-Пуэнте. Мы познакомились с ней в шестом классе, что было за три города до того, как мы туда переехали. А может, за четыре. В отличие от Эзры, который легко вливается в коллектив при каждой смене школы, я держусь за свою виртуальную лучшую подругу и поддерживаю личное общение на поверхностном уровне. Таким образом легче двигаться дальше. Во всяком случае, требуется меньше эмо-плей-листов.

Давай посмотрим. Мы здесь неделю, и пока что на первом месте работа во дворе.

Лурдес присылает несколько грустных смайлов, затем добавляет:

Станет лучше, когда начнутся занятия. Ты уже познакомилась с какими-нибудь красавчиками-выпускниками из Новой Англии?

Только с одним. И он не выпускник. И возможно, вандал.

Рассказывай.

Я медлю, не зная, как описать свою встречу с парнем на вечере по сбору средств для фонда Лейси Килдафф, когда мой телефон звонит и высвечивается номер с кодом Калифорнии. Номер незнакомый, но сердце у меня подскакивает, и я быстро строчу Лурдес: Подожди, звонок про мой багаж, надеюсь. Я уже целую неделю в Вермонте, но мой чемодан так до сих пор и не нашелся. Если он не обнаружится в течение следующих двух дней, мне придется пойти в школу в одежде, которую бабушка купила в одном и единственном магазине одежды в Эхо-Ридже. Называется он «Универмаг Дэлтонса», и в нем торгуют еще и товарами для кухни и разными металлическими изделиями, так что сами понимаете, каково его кредо в области моды. Никто старше шести или моложе шестидесяти не должен там одеваться, никогда.

– Алло?

– Эллери, привет! – Я едва не роняю телефон, и когда не отвечаю, голос удваивает свою бодрую настойчивость. – Это я!

– Да, я поняла. – Я как деревянная сажусь на кровать, сжимая телефон во внезапно вспотевшей ладони. – Как ты мне звонишь?

В голосе мамы звучит упрек.

– Ты вроде бы не очень рада меня слышать.

– Просто… я думала, что мы должны начать разговаривать в следующий четверг.

Таковы правила реабилитации, по мнению бабули: пятнадцать минут по «Скайпу» раз в неделю после того, как завершатся две полные недели лечения. А не случайные звонки с неизвестного номера.

– Тут такие нелепые правила, – говорит Сейди. По голосу я прямо-таки слышу, как она закатывает глаза. – Одна из санитарок дала мне свой телефон. Она фанатка «Защитника».

Единственная роль со словами, которую за все время получила Сейди, была в пилотной серии того, что вылилось в классный остросюжетный сериал девяностых – «Защитник», о солдате, который попал в беду и превратился в мстительного киборга. Мать сыграла сексуального робота по имена Зета Волтс, и хотя она произнесла всего одну реплику – Это не стыкуется, – до сих пор существуют веб-сайты, посвященные этому персонажу. – До смерти хочу тебя увидеть, милая. Давай переключимся на видеозвонок.

Я колеблюсь, нажимать или не нажимать «Принять», потому что не готова к этому. Совсем. Но что мне делать, прервать разговор с матерью? Почти моментально лицо Сейди, веселое от предвкушения, заполняет экран. Она выглядит такой же, как всегда – совершенно не похожа на меня, если не считать волос. Глаза у Сейди ярко-синие, а у меня – такие темные, что кажутся черными. Она миловидна, черты лица мягкие, открытые, а у меня сплошные углы и прямые линии. Есть еще одна общая черта, и при виде ямочки на правой щеке матери, когда она улыбается, я заставляю себя улыбнуться в ответ.

– Ну вот и ты! – радостно восклицает она. Затем ее лоб прорезает морщина. – Что с твоими волосами?