Королева

Он улыбнулся.

– Иногда я люблю побыть один.

Мама потерла ладони о бедра, как делала теперь всегда, когда была ошарашена или взволнована.

– Как думаешь, сколько времени потребуется, чтобы все это утихло?

Лукас на миг встретился со мной взглядом, а потом ответил ей:

– Это может занять несколько месяцев, если мы ничего не предпримем или не появится более громкая история.

Желудок ухнул вниз. Мама не сможет так долго переживать подобный стресс, даже если мы отправимся в одно из частных владений Лукаса. Папа тоже это понимал.

Я посмотрела на Лукаса с мольбой во взгляде.

– Наверняка можно что-то сделать.

– Мы можем дать интервью, – предложил он.

Тяжесть в груди слегка ослабла.

– Мы?

– Одних только твоих слов будет недостаточно. Они захотят поговорить с фейри, который провел обращение. Как только мы расскажем им нашу историю, не останется больше никаких эксклюзивных новостей, за которыми они могли бы гоняться. Они не отстанут окончательно, но сбавят обороты. А еще это положит конец всем вымыслам о тебе и благом принце.

Папа кивнул.

– Мне кажется, он прав, Джесси, но решать тебе. Мы поддержим любое твое решение.

– Они захотят знать, как она пережила обращение, – взволнованно сказала мама. – Если люди узнают о камне богини, она окажется в еще большей опасности.

Лукас покачал головой.

– Мы никому не расскажем о камне богини. О нем знают только те, кому Джесси рассказала лично, так все и останется.

Я посмотрела на него.

– Ты не рассказал королю?

– Камень богини – твоя тайна, и тебе о ней рассказывать, – сказал Лукас, и его тон стал мягче. – Ты доверила ее мне, и я никогда не предам твое доверие.

Сердце забилось чаще, когда я почувствовала, как между нами что-то промелькнуло.

– Мы дадим совместное интервью?

– Если ты этого хочешь. – Уголок его губ приподнялся. – Они согласятся на любые твои условия, лишь бы заполучить это интервью.

Я сделала медленный вдох, а затем выдохнула. Я не хотела говорить перед камерой и делиться с миром подробностями моей личной жизни. Но ради мамы я сделаю все что угодно, и это была небольшая цена за ее душевное спокойствие.

– Как мы это сделаем? – спросила я наконец.

– Ты решишь, кому хочешь дать интервью, а я все устрою. Пресса захочет провести одно личное интервью и фотосессию. Детали можно обсудить.

– Никаких интервью в прямом эфире, – выпалила я. Мне и так будет нелегко, не хватало еще говорить перед миллионной аудиторией. – Я хочу, чтобы фотосъемку провел Теннин.

В глазах Лукаса промелькнуло веселье.

– Что-нибудь еще?

Я поджала губы, начиная проникаться этой идеей. Если это мой единственный вариант, то я воспользуюсь им сполна.

– Возможно. Я дам тебе знать.

* * *

– Джесси, Джесси, сюда!

– Вы вернетесь к работе охотником за головами?

– Вам не кажется, что это неправильно, когда фейри охотится на других фейри?

Я одарила небольшую группу папарацци дружелюбной улыбкой, позволила им сделать несколько снимков и поспешила по лестнице, ведущей в «Плазу». Я уже привыкла к тому, что они всюду меня преследовали, и благодаря паре советов Теннина уже научилась управляться с ними, как профессионал.

Прошло две недели с того момента, как в эфир вышло наше с Лукасом эксклюзивное двухчасовое интервью. Мы рассказали историю о том, как познакомились и вместе занимались поисками ки-тейна, о которых к этому времени слышал уже весь мир. Ведущая ерзала на краешке стула, жадно слушая наш захватывающий рассказ о том, как меня похитил и подстрелил один из людей Дэвиана Вудса, пока я пыталась передать ки-тейн Лукасу.

А поскольку я во время обращения была без сознания, ведущая адресовала свои вопросы Лукасу. Вытерла слезы, когда он рассказал ей о том, что я чуть не умерла. Из благодарности за мою отвагу группа придворных фейри предприняла попытку провести обращение, и с благословения Аэдны у них все получилось.

Теперь, когда вся страна видела во мне героя и мы развеяли слухи о любовной связи между мной и наследным принцем Благого двора, пресса стала относиться ко мне добрее. Эта история еще долго не утихнет, но теперь ситуация хотя бы стала терпимой. Народная героиня не пробуждала такой интерес, как тайная любовница наследного принца фейри. Несколько папарацци по-прежнему следили за мной и пытались спровоцировать, чтобы я дала им пищу для новой истории, но они уже не были так агрессивны.

Я вошла в вестибюль «Плазы», радуясь, что они не могли пойти за мной. Первыми я увидела команду брата и сестры – Ким и Эмброуза – и улыбнулась им. Эмброуз с первого дня нашего знакомства всегда пребывал в плохом настроении, а с Ким мы хорошо ладили. Я ожидала хмурого взгляда, который он бросил в мою сторону, но взгляд Ким застал меня врасплох.

В нескольких метрах от них стояла группа охотников вместе с Аароном и Адрианом. Близнецы Мерсеры улыбнулись, и Аарон помахал мне, но два других охотника, которых я знала только по именам, сердито на меня посмотрели. Я отвернулась в другую сторону вестибюля и поймала на себе еще больше холодных взглядов.

Я слышала от Мориса о том, что другие охотники были не рады вниманию прессы, но оказалась не готова к такому холодному приему. Я не винила их за то, что они были расстроены, но надеялась, что они проявят чуть больше великодушия. Я ведь не специально бросилась под пулю и не просила, чтобы меня обратили, а потом устроили вокруг всего этого шумиху.

Я пошла через вестибюль к лифтам. Но не успела дойти до них, как охотник по имени Шон Мерфи выступил вперед и преградил мне путь. Шон был парнем под тридцать с длинными, песочного цвета волосами, собранными в хвост. Он был одним из охотников, которые не поверили в мой рассказ, когда я впервые поймала гоблина, но с того дня мы с ним больше не разговаривали.

Он скрестил руки.

– Что ты здесь делаешь?

Его тон меня разозлил.

– То же, что и ты, надо полагать.

– Ты не такая, как я, – выпалил он. – Теперь ты одна из них, тебе здесь не место.

– Да, – крикнул один из его друзей. – Единственными фейри в этом здании должны быть те, что закованы в железо.