Королева

Фарис ответил мне понимающей улыбкой.

– Я вижу, что по нему скучают.

– Открывай остальные! – Вайолет схватила один из оставшихся подарков и сунула его мне в руки.

Улыбаясь, я сорвала подарочную бумагу, под которой оказался сверток из мягкой кожи. Развернув его, обнаружила шесть острых двухконечных шипов, изготовленных из металла угольно-серого цвета.

– Хм-м-м. Спасибо?

Конлан рассмеялся.

– Это от Йена. Метательные шипы для тренировок с оружием, когда будешь к ним готова.

– О! – Я взглянула на них с возросшим интересом. – Я думала, мы начнем с чего-то менее… острого.

– Открой подарок Керра, – сказал Фарис.

Я открыла и увидела цилиндрический футляр приблизительно в тридцать сантиметров длиной. Сняв крышку, наклонила его, и оттуда выпал отполированный деревянный предмет. У него были металлические наконечники, и по виду он напоминал часть посоха, который я видела у них в тренировочном зале.

Фарис взял его у меня из рук, нажал на один из металлических наконечников, и предмет вытянулся, пока не превратился в полноценный посох. Он отдал его мне обратно, и я поразилась, каким он оказался легким.

– Это боевой посох, – сказал он, когда я сбалансировала его на пальце. – Дерево очень прочное, и в руках тренированного бойца это смертоносное оружие.

Папа подошел ко мне, и я отдала ему посох. Он взял его обеими руками и одобрительно оглядел.

– Всегда хотел научиться сражаться с посохом.

– Почему не научился? – спросила я.

– Да как-то руки не доходили. Я обучался тому, что было больше востребовано в работе.

Оставив отца любоваться оружием, я вернулась к столу, на котором лежала плоская коробка. Меньше всего я ожидала получить подарок от Фаолина, и мне было очень любопытно, что лежало внутри.

Я сняла простую голубую бумагу, под которой оказалась коробка из темного дерева с откидной крышкой. Подняла ее и ахнула, увидев пару ножей, лежащих на шелковой подкладке. Оба были по двадцать пять сантиметров длиной, с деревянными рукоятями и острыми лезвиями из того же темного металла, что и подаренные Йеном метательные шипы.

– Ух ты, – выдохнула я.

Затем посмотрела на Фариса и Конлана, которые, судя по всему, были удивлены не меньше меня.

– Это клинки глефер, – сказал Фарис, помолчав с мгновение.

– Лучшее оружие воина после его меча, – пояснил Конлан. – Говорят, что первые клинки глефер были изготовлены асрай.

Я уставилась на него.

– Ты уверен, что Фаолин хотел подарить их мне?

Глаза Конлана заискрились смехом.

– Любой, кто способен нанести удар неблагому принцу и главе его охраны, заслуживает получить такой подарок.

– Ты ударила неблагого принца? – резко спросила мама. – И одного из королевских стражей?

Я поморщилась, потому что с ее слов все прозвучало хуже, чем было на самом деле.

– Это долгая история. Потом объясню.

Она смерила меня серьезным взглядом.

– Вижу, что нам многое предстоит наверстать.

– Ты еще не открыла большой подарок от Лукаса, – выпалила Вайолет.

Я оглядела коробку с чувством любопытства и обиды. Несколько недель Лукас вел себя так, будто меня не существовало, но все же нашел время подготовить подарок на мой день рождения. Я сама не знала, как к этому относиться.

Подцепив верхний край оберточной бумаги, я разорвала ее по всей длине подарка, который был почти полтора метра длиной. Под ней оказалась простая картонная коробка, и, подняв крышку, я увидела внутри контуры черного гитарного футляра.

Вайолет заглянула мне через плечо.

– Он купил тебе новую гитару. Держу пари, она классная.

– Ты откроешь? – спросил папа, и я поняла, что слишком долго разглядывала футляр.

Достав из коробки, я положила его на стол. Отстегнула защелки, подняла крышку и посмотрела на лежащий внутри инструмент. Мне потребовалось немало времени, чтобы понять, на что я смотрела.

Слезы застлали глаза, когда я потянулась к гитаре, на которой дедушка учил меня играть. К той самой гитаре, которая была одной из самых ценных моих вещей, пока двое мужчин не вломились сюда и не сломали ее. У меня рука не поднялась ее выбросить, а потому я засунула ее под кровать подальше от глаз.

– Как? – прошептала я.

– Лукас попросил, и я отдал ее ему, – сказал папа. – Я сомневался, что ее можно починить, но он сказал, что сможет это сделать.

– Попробуй, – сказала Вайолет, и Финч согласно присвистнул.

Я достала гитару из футляра и уселась. Настроив струны, я сыграла несколько аккордов из любимой песни Финча. Она играла и звучала точно так же, как до того, когда была сломана.

Я сделала вид, будто снова настраиваю струны, чтобы мне не пришлось поднимать взгляд и видеть, как все присутствующие наблюдают за мной. Я не понимала, как возможно, что Лукас озаботился тем, чтобы сделать мне настолько значимый подарок, но в то же время не хотел видеть меня или хотя бы взять трубку и позвонить. В этом не было никакого смысла, и я была сбита с толку еще больше, чем прежде.

– Тебе нравится? – спросил Конлан.

– Она безупречна, – искренне ответила я и стала играть, пока боль в груди не стихла.

* * *

Я содрогнулась и натянула шапку пониже, чтобы спрятать уши от ледяного ветра, пронизывающего кладбище. Казалось, эта зима длилась уже целую вечность и все никак не хотела выпускать нас из своей цепкой хватки.

Мама, словно невосприимчивая к холоду, присела рядом со мной на корточки, чтобы возложить свежие цветы у основания белого мраморного надгробия. Она раскладывала цветы и вела тихую беседу с сыном, который, как она по-прежнему верила, был здесь похоронен.

Я переглянулась с папой поверх ее головы и увидела, как нелегко ему было. Последние двадцать лет они с мамой скорбели о покойном сыне, а теперь ему приходилось наблюдать за ее нескончаемыми страданиями. Папа спросил у врачей, как много из того, что она не помнила, можно было ей рассказать, и доктора ответили, что с ней можно поделиться незначительными фактами. Чтобы избежать рецидива, нам нужно позволить ей самостоятельно восстановить воспоминания.