Алая сова Инсолье

– Шатт, значит, пытать, – раздалось позади. – Если моя голова еще раз стукнется о камень, ты дотащишь лишь труп, идиотка.

Точно, нехорошо так. Хм…

Недолго думая, я свистнула и, когда кабан прибежал на зов, вытряхнула из сумы драный плащ, которым укрывалась ночью вместо одеяла. Мне его одна бабушка дала в уплату за то, что Хрюша прогнал с ее двора какую-то мелкую магическую чупакабру. Эх, жаль, сейчас ветошка еще сильнее подерется. А что делать?

Не вступая в долгие дискуссии с транспортируемым телом, я деловито расстелила плащ рядом с ним на земле и ловко – сказался опыт волонтерства в хосписе – перекатила раненого на полотно. А в капюшон запихнула нижние юбки – у меня их оказалось целых пять штук, и четыре из них сразу ушли в суму. А теперь вот пригодились. Теперь под спиной раненого был плащ, а под головой – мягкая подушка. Хоть как-то убережет бедолагу от камней.

Пока я возилась, парень настороженно молчал, хотя его взгляд я физически ощущала на себе.

– Потерпи, скоро устроимся у воды, и я тебе помогу, – пообещала я и снова впряглась в поклажу, только теперь тянула не за ноги, а за полы плаща, на котором разместился раненый.

– Что ж, раз так, то благодарю, прекрасная госпожа. – В голосе недобитка прорезались искренне благодарные нотки. Хм, резко он сменил риторику. Хотя что взять с того, кого проткнули ножом и бросили умирать? Наверняка он сначала просто не понял, кто я и что собираюсь сделать. А теперь разглядел вот. – Ваша помощь будет очень… желанна. И простите мне мою недавнюю невежливость.

– Не берите в голову. Лучше вы ее, голову эту, устройте поудобнее в капюшоне, – пропыхтела я. – Хрюша, далеко еще до ручья?

– Хру-у-у!

– Ага, спасибо, дорогой…

– Только я не понимаю, вы же из церкви светоносного, не так ли? – прохрипел через какое-то время раненый. Да что ж он такой разговорчивый не к месту? – Не легче было просто исцелить на месте, а потом…

– Нет. – Я коротко мотнула головой. – Не оттуда. И прошу вас, помолчите. С вашим ранением вообще нельзя разговаривать. А если не будете слушаться, я вам рот завяжу.

Глава 4

Инсолье

Я чуть кровью не подавился и не помер от попыток удержать дурной смех. С каких это пор святая научилась угрожать? Она что?! Завяжет мне рот, если не заткнусь?! Серьезно? Ну что, кажется, я могу гордиться. Ведь я, получается, первый, кто смог привить хоть капельку мозгов в эту пустую черепушку, умеющую только стенать и молиться.

Только почему она тут? Почему она слепая и кто посмел выжечь ей глаза? Когда? И как это – «не оттуда»? С каких пор, спрашивается? Неужели я принял за святую идиотку совершенно другую девушку? Да быть того не может, я-то не слепой. Это лицо и этот голос я узнаю даже после пяти бутылок оркского пойла. Только они поднимают во мне такие волны неконтролируемого гнева и ненависти.

Конечно, все эти вопросы пришлось держать при себе. Раз решил поиграть в благородного паиньку – надо соответствовать. И не ржать даже про себя, а то голос выдаст.

Средоточие магии в груди билось неровно и болезненно, точно припадочное. То ли оттого, что едва не проткнули ножом, то ли от диковатой радости – надо же, я ведь сам собирался разыскать эту святую гадючку, чтобы посмотреть, как ей живется теперь. Ну, и сделать что-нибудь… интересное.

И тут она сама, своими руками укладывает меня на какую-то драную тряпку и тащит… куда, кстати?

Оказалось, в кусты. Натурально, в кусты!

А еще она все время с кем-то разговаривает, и этот кто-то шуршит кустами, хрустит ветками и недовольно хрипит. Что за тварь? Откуда взялась? Какой-то немой, что ли? Вроде языков я алым не резал…

– Здесь? – спросила между тем девушка, отпуская плащ. – Да, спасибо, я слышу воду. Умница. – И она повернула голову в сторону особо густых зарослей. – И вы будьте умницей, господин. Полежите спокойно, пока я все приготовлю.

Кто? Я? Умницей?!

Идиотка, она все еще такая идиотка… Мне же нельзя смеяться! Сама сказала!

Она тем временем довольно шустро для слепой ползала вокруг меня по кустам, шуршала, хлюпала водой в закопченном котелке, неловко потрошила свой узел, но аккуратно раскладывала возле меня некие пузырьки, полосы бинтов и прочую муть. Что она вообще делает, интересно? Деревенская знахарка покусала? Наложением рук больше не лечим?

– Извините. – Девушка закончила свои таинственные приготовления и села рядом, легко коснувшись моего лица кончиками пальцев. Я с трудом подавил в себе желание дернуть головой, словно дикий пес, и впиться зубами в тонкое запястье. – Я сделаю все, что смогу. Для начала выпейте, пожалуйста. – Она приподняла меня, подхватив под плечи и сунув под нос плошку с некоей дрянью.

Дрянь даже пахла приторно – буэ-э-э… Терпеть не могу сладкое, если оно не кислое или не острое.

– Может, я лезу не в свое дело, синьорита, – захрипел было я, не выдержав издевательств, – но на вас храмовое одеяние жрицы. Если мне не изменяет память, подобные вам должны лечить магией, а не… сладостями.

Чашка возле губ дрогнула, но тут же неумолимо приблизилась снова.

– Выпейте, пожалуйста. – Слепая дурочка непреклонно покачала головой, и я едва не взвыл, давясь злостью пополам с еще одним непонятным чувством. Тон и жест были мне знакомы до последней нотки, до мельчайшего движения. И означали они, что даже целый отряд алых сов не сдвинет эту тощую дуру с места, если она уперлась.

Может, она все-таки поняла, кто я, и таким образом мстит? Мол, лечить не стану, пусть помучается? Да ну, с такой улыбкой это невозможно. И впрямь же беспокоится, тычет в меня своей приторной дрянью так настойчиво, что еще немного – и просто разожмет мне челюсти силой. А потом вольет что хотела.

На долю секунды промелькнула мысль о яде, но я тут же отбросил эту идею. Девчонка сейчас может просто задушить меня платочком, к чему такие сложности? Да и не в ее это характере, если сжигать – то с проповедями и молитвами.

Пришлось давиться. Ну так и знал – вслед за сладостью по горлу змеей скользнул спазм, и я едва не выплюнул все внутренности, заходясь кашлем. А святая гадина еще и помогала, держала за плечи, поворачивала на бок, чтобы не харкал кровью на себя самого, нажимала куда-то между лопаток, отчего вся дрянь лилась из меня просто-таки потоком.

Ладно, стоит признать – меня действительно лечат. Крови в легких после пытки не осталось, и дышать сразу стало легче. Когда она успела дорезать на мне рубашку, намазать вокруг раны непонятной мокрой жижей и перетянуть грудь тугой повязкой, я в спазмах даже не понял.

Отдышался, прохрипел нечто благодарное и после того, как немного пришел в себя, вдруг понял: раз храмовая дура не использует свои способности, обрекая «пациента» на мучения… скорее всего, она просто не может их использовать. Отлучили избранную? Не смешите. Это паладина вроде меня можно отрезать от божественной энергии (тем более что той во мне никогда и не было), а святую пальцем трогать побаиваются. Обычно даже наказывают спустя рукава.

Но этой кто-то выжег глаза. И отправил скитаться по дорогам в обносках. С каким-то немым уродом. Ну а кто, как не урод, будет, все время кряхтя, прятаться в кустах и даже рыла оттуда не высунет?

В голове только единственный вариант – эта идиотка сама себе придумала такое искупление. Последователи светоносного любят такие игры: дать обет, к примеру, не мыться два года, вымаливая свои грехи. Может, и она решила поиграть в странствующую лекарку, которая тянет за собой всех сирых и убогих? Скорее всего.

– Вот так… – Шатт, не так часто меня укладывали столь ласково и бережно и поили теплой водой столь заботливо. Если закрыть глаза и забыть, что рядом святая идиотка, даже приятно. Точно приятнее, чем сдохнуть среди помоев.

– Теперь вам нужно спать, – скомандовала девчонка и погладила меня по голове. – Я укутаю вас потеплее и посижу рядом, пока не уснете. А утром вам будет легче.

Шатт, какую-то магию она все же использует, только непонятно… Впечатление, что через задницу, а не как порядочной святой положено. Даже на мне раны так быстро не заживают, а тут уже почти не чувствую боли, только легкую щекотку там, где в спину вошел клинок.

Уложили меня на боку, чтобы не на ране лежать, действительно укутали и долго держали теплую крошечную ладошку прямо поверх тряпок в районе прокола. Мне было жуть как любопытно, что такое творится, но сладить с этой неизвестной хренью я не сумел. Заснул.

В голове же крутилась одна-единственная навязчивая мысль: а собственно, как же эту блаженную зовут? За все время моего пребывания в ордене я ни разу не поинтересовался ее именем.

Глава 5

Алла

Не знаю, как прежняя хозяйка этого тела пользовалась своими способностями. Может быть, и наложением рук умела лечить. Я же пока могу ими только ощупывать окружающую действительность. Ну и иногда гладить чужие тела изнутри. Очень осторожно гладить, потому что бог его знает, коснешься сильнее – и навредишь, вместо того чтобы помочь.

О том, что эти цветные линии в голове вообще существуют, я узнала, когда отошла от места своего «попадания» часа на три. Да, иного способа измерить расстояние у меня тогда еще не было. Более того, сельская местность совсем иначе отзывалась на эхолокацию, чем привычные бетон и асфальт, приходилось щелкать языком гораздо чаще, и он у меня даже разболелся.

И все равно пару раз едва не навернулась. Вот когда это случилось во второй раз, уже в полете носом к земле я вдруг выбросила из себя… ну, больше всего это было похоже на паутину. Несколько паутинок. Разноцветных.

Паутинки для начала затормозили падение, и я не расшиблась. А потом принялись шустро шарить вокруг. И я прямо в голове увидела, как они, словно радар на экране, обрисовывают очертания дороги, кустов по обочинам, каких-то деревьев… даже камней под ногами.

Это было немного похоже на мультфильм. Но в то же время невероятно круто! Я так давно привыкла опознавать предметы вокруг только на ощупь и по звуку, а тут мне их показывают. Пусть даже так, схематично!

Я на какое-то время забыла и про попадание, и про то, что, возможно, где-то там, за спиной, опомнились и снарядили погоню… Я кинулась «обрисовывать» паутинками все подряд и экспериментировать напропалую, чтобы совместить ощущения и раскрасить темноту в еще более четкие образы.