Сумерки над степью

Более того, как сильно мы бы не верили в эти разговоры, мы сами понимаем, что они не несут в себе никакой силы. Иначе мы бы приняли их как руководство к действию. Но этого не происходит. Мы не верим этим речам.

Они остаются для нас – бессмысленными разговорами толпы.

Поэтому Максат никогда лишний раз не любил разговаривать на подобные темы. А чрезмерный интерес людей к этим темам, как правило, связывал с отсутствием других тем для разговоров. Так обычно и происходило, в минуты неловких пауз, кто-то из собеседников начинал говорить либо о погоде, либо о политике.

Иногда Максат задумывался, почему именно погода и политика? В этих двух темах было что-то схожее. По сути, политика, так же как и погода, зависела от внешних обстоятельств. А порой она была еще более непредсказуема, чем погода. Синоптики, так же, как и политологи, чаще ошибались, чем давали точные прогнозы, а периодические похолодания всегда приходили неожиданно и некстати. Впрочем, политика на Востоке и политика на Западе были двумя абсолютно разными явлениями. Восточный менталитет никогда не одобрял спешки, решения принимались медленно и всегда были ожидаемы. На Западе политика настолько часто меняла вектор своей направленности, что если бы она была ветром, то давно сломала бы все флюгера.

Максат поглядывал на дорогу. Они ехали достаточно медленно, и он мог разглядеть шагающих по улицам людей. Через некоторое время они остановились у небольшого двухэтажного здания.

– Неплохое место, тут хорошо можно посидеть, – проговорил Балтабай.

Максат пригляделся к местности, она показалась ему знакомой.

– Здесь раньше стояли самолеты?

– Ах, да, кладбище самолетов, неужели ты помнишь?

– Помню, в детстве мы часто там бродили, – сказал Максат.

– Да, полгорода в детстве там лазило по ржавым самолетам, это года два-три назад снесли, на той стороне будут строить многоэтажный дом, а тут неплохое кафе открыли.

Максат вышел из машины. Он оглядел поле, которое раньше было огорожено забором. В детстве они пролезали внутрь и бродили вдоль импровизированной выставки самолетов. Теперь это было в прошлом.

Максат вздохнул и пошел вслед за Балтабаем.

Место действительно оказалось хорошим. Балтабай заказал столик на улице, отсюда открывался вид на центральный проспект, и можно было наблюдать за проезжающими мимо машинами и идущими по своим делам людьми. Они сидели в тени деревьев, и их заметно не было. Через полчаса после того, как они сели и все возможные темы для разговоров были исчерпаны, Максат решил спросить по поводу главной для него темы.

– Как думаешь, Аскар сможет что-нибудь сообщить?

– По идее должен, он сильно завязан на поставке оборудования. Раньше у него связи были в управлении, но потом, как сменили руководство города, он на задний план отошел, сейчас дела у него, говорят, не идут. Ну, я так слышал, по крайней мере. Впрочем, тебе в любом случае надо самому с ним переговорить.

Максат сделал глоток из кружки.

– А ты, помнится, говорил, что у него проблемы начались?

Балтабай пожал плечами:

– Я почти ничего на этот счет не знаю. Но слышал, что он крупно задолжал, взял кредиты, закупил оборудование, а тендер отдали кому-то другому. Вот он сейчас и сидит дома, никуда не высовывается. Это еще хорошо будет, если мы его застанем.

Максат задумался. А что он, по сути, знал об Аскаре? Странно, но Аскар никогда особо не сближался ни с кем из родных. Он не видел его на общих праздниках, днях рождениях. Да, тот появлялся пару раз на свадьбах. Был и на свадьбе его брата, но этим все и ограничивалось. Перед тем, как приехать сюда, Максат связался с Аскаром, и тот согласился ему помочь в написании статьи. Но, судя по рассказу Балтабая, это было еще до того, как Аскар пролетел с кредитом.

– Ты знаешь, я подумал, что Аскар никогда особо не общался с нами, – сказал Максат.

Балтабай кивнул.

– Да, есть в нем такое. Но знаешь, у нас, у Есеновых, все немного замкнутые. Слишком мы индивидуальны. Всегда сами по себе. Вот ты тоже такой.

– Ну, я никогда не отдалялся от семьи, – улыбнулся Максат, – а кстати, что там насчет остальных. В последний раз, когда я был тут, Амангельды помниться собирался строить дом в пригороде.

– Давно уже построил, у него там целое ранчо. Иногда заезжает в город, тогда заходит в гости.

– А Адильбек?

– Тоже нормально, работает. А вот брат его…

– Ильяс? – вспомнил имя Максат.

– Да, он в религию ушел, сначала на могилки к святым ездил, потом вообще уехал куда-то. Но его понять можно, у него все дело погорело, а потом квартиру очистили.

– У него сеть аптек была, помнится, – снова напряг память Максат.

– Ага, закрыл всю.

«И так бывает», – подумал Максат. Порой даже не знаешь, что может случиться с тобой в жизни. Более того, начинаешь сомневаться, что ты, действительно, хозяин своей собственной жизни. Вот и у Ильяса, по всей видимости, возникли такие сомнения, раз он ушел в религию. А религия, она всегда готова дать тебе ответ на стоящие перед тобой вопросы и направить по «правильному» пути. Только вот, так уж правилен ли этот путь. И не слишком ли легко мы выбираем для себя свою веру?

А другие наоборот, смиряются, говорят, что это была их судьба, что ничего нельзя изменить. Но так ли это?

Вера в предопределение судьбы снимает с нас ответственность. Ведь если случайностей не бывает, то и наши ошибки являются ничем иным как злосчастным роком или злой судьбой. Но с тем же успехом, счастливый человек может сказать, что его счастье также было – неизбежным.

Да, мы живем по заранее написанному сценарию, и все наши поступки предопределены заранее. Но авторы этого сценария – мы.

Максат сделал еще один глоток из кружки и внимательно посмотрел на Балтабая.

– Вот скажи мне, ты когда-нибудь задумывался над конечной целью твоей жизни?

Вопрос был задан так неожиданно, что застал Балтабая врасплох. Он чуть было не поперхнулся пивом и, отложив кружку в сторону, откашлялся.

– Как всегда, узнаю тебя, Максат, любишь ты озадачивать странными вопросами.

– Ну, так как?

– Конечная цель моей жизни? Гхм… – Балтабай отпил из кружки, – так же, как и у всех, наверное. Но в моем случае все еще зависит и от внешних обстоятельств.

– Таких как…?

– Таких как, например, бизнес. Или деньги. Это тоже, знаешь ли, важно. Конечно, я хочу закончить жизнь, сидя сытым и согретым у себя дома и нянча внуков. Но этого не произойдет, если что-то опять же помешает мне купить этот самый дом, или моему сыну настругать для меня внуков. Понимаешь?

– В принципе понимаю. Но тут, видишь ли, отсутствует твое личное желание. Ты говоришь, что многое зависит от внешних обстоятельств. Но эти внешние обстоятельства влияют только на один из возможных вариантов окончания твоей жизни.

– Чего? Не мудри.

– Ну, хорошо, вот смотри, ты говоришь, что хочешь дом, внуков и спокойную старость, так?

– Грубо говоря, да.

– Теперь, ты говоришь, что тут еще многое зависит от внешних обстоятельств, так?

– Ага, – кивнул Балтабай.