Золушка по вызову

– Но я и правда счастлива! Вы подарили мне чудесный вечер. Это настоящее удовольствие – быть здесь, с вами…

В его глазах вспыхнули искры. Отблески светильников или насмешка?

– …видеть, что вы довольны моими усилиями. Счастье для меня – это удовлетворение от хорошо сделанной работы.

Что, съел?

– Убедили! – вот теперь он рассмеялся. – А ваш муж тоже счастлив?

У Искры перехватило горло.

– Мой муж? А п-почему вы решили, что… я замужем?

– Я лишь высказал предположение. Вы его подтвердили. К моему удивлению.

– Почему – к удивлению?

– Потому что муж столь ослепительной женщины не должен позволять ей проводить время наедине с другим мужчиной. Я бы не позволил.

Захотелось ответить колкостью. Не вам поучать чужих мужей, господин любитель сомнительных комплиментов! Где сейчас ваша Лионелла, с кем делит этот чудный вечер?

Искра открыла рот… и промолчала. Ван Сторм для того и вызвал её, чтобы забыться. Нельзя сыпать соль на рану. Непрофессионально.

– Зачем вам эта работа? —допытывался финансист. Глаза цвета корицы глядели в самую душу. – Красивая девушка с высшим образованием…

Она не говорила – сам догадался. Или навёл справки?

– В золушки с другим не берут, – а этого он, похоже, не знал. Ладно, добавим пару слов о себе: – Окончила наш университет. Вы ведь в курсе, да? Специальность "История волшебства". Диплом писала по шаманским практикам полоцко-смоленских кривичей.

Господи, как давно это было – в другой жизни!

– Мне предлагали место на кафедре. Мужу – тоже, то есть ему – на другой кафедре, прикладного чародейства. Сейчас работали бы вместе…

Накатила ностальгия: оба они были тогда в начале пути, оба верили, что вольны выбирать свою судьбу.

– Саш бы уже докторскую защитил. Он у меня талантливый…

Стало неловко: она танцует с импозантным мужчиной, – да что там импозантным, чертовски сексуальным! – и нахваливает ему мужа.

– Что же помешало?

Мягкий тон, участливый взгляд. Как не ответить?

– Понимаете, у Саша отец – декан.

Сказала – и пожалела. Не стоит откровенничать с клиентом. С другой стороны, почему нет? Алексис и Саш никогда не встретятся. А она через пару часов уйдёт из дома ван Сторма и попросит больше её не вызывать.

– Саш все пять лет учёбы ужасно комплексовал. Он вообще застенчивый. Но самолюбивый. Боялся, что подумают, будто ему из-за отца пятёрки ставят, учился изо всех сил. А работать под отцовским началом и вовсе посчитал унизительным. Хотел доказать, что сам чего-то стоит, нашёл хорошее место… То есть зарплата там была хорошая, а работа скучная – инспектор имущественного отдела Магэнерго. Магический надзор за котельными и коммунальными сетями. Саш романтик, ему творчества хотелось. Отработал два года, денег подкопил – и открыл своё дело. Мы тогда как раз поженились…

Искра не стала рассказывать, как Саш отговорил её от пышной церемонии, от "всего этого мещанства" с лимузином, рестораном, тамадой и видеографом. И свадебное путешествие обещал потом – "как только встанем на ноги"… На глаза навернулись слёзы. Искра заставила себя улыбнуться.

– И вы поддержали мужа? – предположил Алексис.

– Заразилась его энтузиазмом. И… смешно сказать, возомнила себя дизайнером. Понимаете, Саш дарит людям исполнение мечты. Не хватает вам, допустим, приключений и романтики. Вы едете кататься на горных лыжах или на море, но это просто и пресно. А Саш делает так, что вот вы на море, но с пиратами. Сражаетесь, спасаете красавицу из гарема жестокого султана… проживаете целую жизнь за двадцать четыре часа.

– То же самое даёт интерактивное грёзовидение, – заметил Алексис. – Вы выбираете сюжет, сеттинг, решаете, кем стать – зрителем или одним из действующих лиц…

– Да, но это чужая фантазия! – перебила Искра. – А у нас, то есть у Саша, и сценарий и мир кроятся по вашей мерке и меняются на ходу в соответствии с вашим самоощущением. Это как сон, только в сознании. И всё совершенно настоящее. Нет чувства, что реальность вокруг фальшивая, понимаете?

– Манипуляция психикой заказчика? Простите, Искра, но захотят ли люди, чтобы ваш муж копался у них в головах? Проще и безопасней нанять мага иллюзий. Он сделает вас хоть суперменом в облаках, хоть владычицей морской в океанской пучине.

Алексис говорил то же самое, что Искра говорила Сашу. Но слышать это от чужого человека было обидно. И она возразила словами мужа, которые сама же сто раз оспаривала:

– Только это будет его сказка, а не ваша! Не будет чуда, открытия, будет просто шоу.

Алексис кивнул задумчиво:

– Вижу, муж вас убедил. И из историка вы стали оформителем его фантазий?

– Смешно, да? Я ведь бесталанна, Алек, – во второй раз назвать ван Сторма этим именем оказалось не так трудно. – Мечтала стать чародейкой, но дара во мне нет. Любила рисовать, думала поступать на худграф, но не прошла творческий конкурс. Саш первоклассный волшебник, он знает всю магическую машинерию, у него буйная фантазия и есть грёзосимулятор для создания шаблонов, только до эстетики руки не доходят… А я понимаю в магии – теоретически, немного смыслю в искусстве и даже кое-что могу.

– Он дал вам шанс проявить себя.

– Вроде того. Стилевая концепция, цветовое решение, оригинальные детали… Мне нравилось. Правда, бухгалтерия и отчётность тоже были на мне. Но это ничего, я справлялась.

Они танцевали, и музыка звучала аккомпанементом их разговору. Пели скрипки, переливы арф манили в светлую даль, в страну эльфов и сильфид.

Вдруг вступила виолончель – тягучим голосом, полным истомы, страсти и угрозы…

– Что же пошло не так? – спросил ван Сторм.

– Да всё! Наши сказки никому не нужны. Нет спроса. Сашу кажется, вот сейчас он что-нибудь усовершенствует, найдёт гениальный ход, и случится прорыв. Но увы. Я начала подрабатывать в университете, теперь стала золушкой…

– Прекрасной Золушкой, – Алексис вновь поцеловал ей руку.

Так естественно и непринуждённо, как бывает только в киногрёзах. Сколько они уже танцуют, не останавливаясь – полчаса, час, вечность? Музыка несла и качала, как волна лёгкую лодочку, стены гостиной раздвинулись, утонули в тени, свет мерцал и рассеивался, медвяный запах цветов пьянил.

Разве лилии пахнут мёдом?

Бом-м-м, пропело над головой низко и звучно. Бом-м-м…

Сбросить наваждение оказалось трудно, но за два с лишним месяца Искра научилась подчиняться этому властному зову. Ловко вывернулась из рук ван Сторма, нащупала в складках платья потайной кармашек.

– Мне пора, Алек. Часы бьют!

– Погодите! Давайте хоть дотанцуем. Вы не обязаны исчезать ровно в полночь.

– Увы, обязана, – Искра попятилась к двери. – На мне заклинание. Если задержусь, в агентстве узнают. Простите – и спасибо! Это был чудесный вечер.

В кармашке прятался башмачок размером с миндальный орех. Бросишь на крыльце – превратится в настоящую, кристально-прозрачную, искристую, твёрдую, как кусок льда, туфлю тридцать пятого размера. На два меньше, чем носила Искра. Ван Сторм оплатил бонус. Будет Золушке премия.

В два быстрых шага Алексис оказался рядом, поймал за руку.

– Да постойте же! Я приготовил вам сюрприз. Задержитесь на минуту и взгляните…

Бом-м-м, поторопили незримые часы. Как в театре: второй звонок. Минута у неё и впрямь есть, но Искре не понравилась настойчивость клиента. Слишком по-хозяйски Алексис держал её за руку, слишком жарким был взгляд его тёмных глаз.

– Простите, простите, нет времени, – Искра повернулась бежать.

Пальцы на запястье разжались. Отпустил!

Она толкнула высокие двустворчатые двери и с разбега вылетела… в сияющий полдень.

От неожиданности руки ослабели, хрустальная туфелька упала на горячий песок.

Взрывная синева небес, сапфировое море, белый пляж. Под сенью пальм – круглый дом с тростниковой крышей.

Искра встала как вкопанная, щурясь от яркого солнца. Всё плыло в знойном мареве, нереальное, как сон, ослепительное, как безумие.

Что-то подтолкнуло в спину.

Кто-то.

В панике обернулась – и налетела на Алексиса ван Сторма. Финансист поймал её в объятья:

– Не бойтесь, прекрасная принцесса. Я не дам вас в обиду.

За его спиной было то же пронзительное небо, те же пальмы и море вдали. А двери, через которую прошла Искра, не было.

– Где я? – прошептала она.

– На острове в Карибском море. Моём острове, – в бархатном баритоне проскользнула ирония. – Маленький тропический рай только для вас.

Искра застыла в плену мужских рук. Солнце било по голове прямой наводкой, воздух плавился от зноя, ветерок с моря, и тот был раскалён, как в аду. Платье с жёстким лифом и грудой юбок превратилось в жаровню.

Ван Сторм смотрел на Искру сверху вниз, чуть наклонив голову. Над верхней губой у него блестели крапинки пота.

– Это магия? Иллюзия? – Искра заглянула в глаза цвета крепкого чая.

Глаза смеялись, и солнце плескалось в их глубине.

– Магия – да. Иллюзия – нет.

В голове шумело. Или это морской прибой? И качало, баюкало, несло, словно их долгий танец, начатый в тенистом лесном зале, продолжался и здесь, под куполом жарких небес. Ведь если это не танец, почему она позволяет ван Сторму обнимать себя?

У неё дезориентация. Такое бывает, если…

Искра попыталась собраться с мыслями.

– Пространственный перенос? Но это же…

– Расточительно? – с удовольствием подсказал ван Сторм. – Вы даже не представляете – насколько.

Искра представляла. Когда-то Саш объяснил ей, почему в обозримом будущем магический пространственный перенос не станет массовой технологией.

Сколько высококлассных чародеев потребовалось ван Сторму – двадцать, тридцать? А сколько гигаватт энергии? И оборудование стоимостью в пару океанских лайнеров…

– Я хочу домой.

– Тревожитесь из-за работы? Я всё улажу. Вы заслужили маленький отпуск. Да и мне не грех отдохнуть. Представьте: только вы, море, солнце, ну и я в придачу.

В объятьях ван Сторма было жарко и страшно. Так легко поддаться этим бархатным уговорам, этим победительным мужским чарам, забыться, закрыть глаза, стать воском в его руках, мороженым на губах, клубничным джемом на языке, растаять, раствориться, утратить себя… Вот что пугало, да так, что жар внутри превращался в лёд.

Это же похищение. Ван Сторм не оставил ей выбора. Он не просил, не спрашивал, просто взял себе, как вещь. Украл. Не у Саша, а у неё самой, надеясь заморочить видением красивой жизни. Куда, мол, с острова денется? Уступит.

– Отправьте меня назад.

– Не могу, – брови ван Сторма взлетели вверх в притворном сожалении. – Даже я не настолько богат. Через месяц придёт яхта. А до тех пор нам придётся жить, как Робинзону и Пятнице.

Она не стала напоминать, что Пятница – мужчина. В конце концов, у одного фантаста есть книга про женщину с тем же именем, и называется она:

– Пятница, которая убивает! – выпалила Искра. – Отпустите меня – или я вас убью!

– Едва ли, – мягко возразил ван Сторм. – Вы нежная, интеллигентная девушка и не способны на насилие.

Он выговаривал слова тихо, медленно, лицо его и чувственный рот придвигались всё ближе.

– Ах, не способна?

Рука у Искры быстрая, ладонь маленькая, но крепкая – знатно влепила Густаву Шлейке, так щека и загорелась. И ван Сторм сейчас получит печать на скулу пунцовыми чернилами…

Он играючи поймал её за запястье, а в следующий миг – ах! – стремительным движением подхватил на руки.

– Хотите острых ощущений, прекрасная пэри? Что ж, я стану неандертальцем, который унесёт вас в свою пещеру.

И в самом деле понёс – легко, как котёнка. Пусть котёнок трепыхается, сучит лапками, царапается и вопит: "Отпустите меня!" – разве это остановит могучего великана?

– Отпущу, если позволите себя поцеловать. Всего один поцелуй. И я не притронусь к вам до прихода яхты. Даю слово.

– Ни за что!

Пышная юбка-пион вздымалась многоярусными парусами, паруса били ван Сторма по лицу – вместо Искры, за Искру, – но он только насмешливо фыркал и крепче сжимал свою добычу в медвежьих тисках.

Искра надеялась, что платье вот-вот превратится в тёмную униформу прислуги, и может, от неожиданности её пленитель ослабит хватку… Сколько прошло времени? Пора уже! Почему оно не превращается?

Всего один поцелуй, сказал он. Можно ли верить обещаниям разбойника? Он уже доказал, что способен на подлость. Просто поцелуй. Нет, не просто. Одним поцелуем он возьмёт всё, что можно, выпьет её досуха. Это будет долгий, сочный, плотоядный поцелуй. Но больше ничего. И чем скорее она скажет "да", тем быстрее всё закончится. Наверное…

Круглый дом под пальмами был далеко, а кромка прибоя близко, и ван Сторм прямо, не сворачивая шагал навстречу прозрачно-голубым волнам.

– Море идёт к вашим глазам.

– Вы сумасшедший, – сказала Искра.

Он ухмыльнулся:

– Один поцелуй. Вас тянет ко мне, я вижу. Не противьтесь своим желаниям.

В этот момент его красивое лицо показалось Искре маской Мефистофеля.

Она рванулась изо всех сил, ещё чуть-чуть, и вырвалась бы, но белый пляж вдруг стал проваливаться вниз, потихоньку, шаг за шагом, а потом его не стало совсем. Искра глядела вниз и видела только аквамариновую зыбь.

– Лестница в небо, – ухмыльнулся ван Сторм.

На этот аттракцион в волшебном парке развлечений пускали только после специального теста. Не у каждого хватит веры в себя, чтобы укротить ступени-невидики. Искра прошла по лестнице в небо до первой площадки. Семь ступеней – семь потов. Опора под ногами дрожала и проседала, как студень, потому что глаза видели пустоту, и ноги, доверяя глазам, а не приказам сознания, отказывались чувствовать твердь.

Ван Сторм же карабкался вверх легко и споро, как по обыкновенной лестнице. И ведь упакован в чёрное по самое горлышко, а Искра, пусть и хрупкого сложения, всё же не котёнок.

Долго он намерен так взбираться – до самого солнца? А маггенератора хватит?

Позёр! Урод! Скотина!

– Итак, вы приняли решение?

– Фигляр! – огрызнулась она. – Вы мне отвратительны!

– Полагаю, это значит "нет", – вздохнул ван Сторм.

И разжал руки.

Она даже вскрикнуть не успела – ухнула в море с высоты третьего этажа. Оглушающий удар, вода во рту, в носу, призрачная синь вокруг… Искра молотила руками и ногами, стремясь к свету, манящему сквозь пузыристую, как газировка, зыбь. Юбки, враз намокнув, цементной тяжестью тянули вниз, в тёмную глубину. Туфли стали как колодки… Судорожными движениями, нога об ногу, Искра сбросила драгоценные хрустальные башмачки. А платье? Чёрт! Оно же магическое, у него нет застёжки!

Синяя толща качнулась, рядом скользнуло что-то большое, тёмное… Акула! Ещё одна! Грудь разрывало болью, ноги вязли в путах нижних юбок. Зловещие тени ходили каруселью, сужая круги. "Лучше захлебнуться", – мелькнула мысль.

Что-то ударило снизу, подхватило, понесло, вытолкнуло на поверхность. И весело застрекотало на два голоса.

Никакие это не акулы…

Дельфины!

Воздух был слаще мёда. Искра дышала и не могла надышаться, фыркала, кашляла. Обнимала ослабевшими руками мокрые спины своих спасителей. А они поворачивали к ней головы, игриво косили глазами, улыбались, показывая частые ровные зубки, и стрекотали без умолку.

Дельфин справа был розовым, дельфин слева – фиолетовым. А человек, ждущий на берегу… Нет, почудилось. Всё тот же Алексис ван Сторм: распустил галстук-бабочку, расстегнул ворот белоснежной рубашки, закатал рукава; смокинг валялся на песке.

Розовый и фиолетовый. Таких совпадений не бывает.

Дельфины вынесли Искру на мелководье и дружно разошлись в стороны. За спиной раздалось прощальное стрекотание. Хотелось обернуться, помахать рукой. Но зачем? Они же не настоящие.

Прибой качал её туда-сюда. Воды было едва по грудь, и Искра, всем телом наклонившись вперёд, как путник в бурю, медленно двинулась к берегу.

Казалось, юбки отлиты из чугуна, тело – из камня, поставь на весы, вытянет не меньше тонны. И всю эту тонну, скрипя зубами, Искра выволокла на горячий сухой песок.

Глаза щипало, не от слёз – от солёной морской воды. Искра шагнула к ван Сторму и выкрикнула ему в лицо надсадным голосом:

– Вор!

Вздохнула поглубже:

– Вор! Свинья! Подлец! Это мои дельфины! Остров не мой, мой не такой. А дельфины мои! Я их придумала!

Ухмылка на самодовольном лице ван Сторма привела её в исступление:

– Мой муж – волшебник! Когда он узнает, что ты украл наш проект… да никакие деньги тебя не спасут!

Взгляд финансиста полыхнул демоническим огнём:

– Твой муж – тряпка! Мелкая мразь. Думаешь, я вор? Но зачем красть то, что можно купить? Твой муж продал тебя, дурёха. Сам пришёл ко мне, попросил денег на свой никчёмный, беспомощный проект. "Один день в сказке", да? Я обещал ему всё – инвестиции, рекламу, личную поддержку. Взамен попросил одно – тебя. О, поверь, он решился не сразу, раздумывал целых…

Закончить ван Сторм не успел. Искра зарычала и бросилась на насмешника с кулаками.

И опять он справился с ней шутя. Сгрёб в охапку так, что ни охнуть, ни вздохнуть, ни отвернуть лица, и впился губами в губы – жадно, жарко, до слабости в ногах, до головокружения…

4

Саш поцеловал Искру на третий месяц знакомства – так скупо и неуклюже, что впору плакать. Нет, хороший человек это, конечно, главное, но хочется, чтобы с хорошим человеком было хорошо во всех смыслах. А если он целуется как неживой, на что ещё рассчитывать?

Не бросила, конечно, не прогнала – может, наловчится ещё. Особенно если подталкивать его в верном направлении, полегоньку, чтобы не обиделся и не догадался.

И правда, с каждой встречей Саш становился чуточку смелей, раскованней, но именно чуточку…

В тот день они поехали к Галке на день рождения. Гулять собирались на даче, сорок минут от города на такси. Галка объяснила дорогу Искре, Искра – Сашу, а Саш – водителю. Приехали, нашли нужную улицу, отпустили машину. Стучат, звонят – никого. Нет бы из такси Галку набрать…

Оказалось, рано свернули. До места ещё три километра по просёлку.

Новое такси из города вызывать не стали, решили: пешком дойдём. Саш, правда, потянул носом воздух: "Дождём пахнет". Но облака на небе были редкие, белые, синоптики обещали грозу только к вечеру, а до вечера – глаза вылупить.

Ливень застал их на полпути. Саш стащил с себя куртку, раскинул над головой на вытянутых руках, пошептал что-то. Руки опустил, а куртка осталась висеть маленьким тентом, который отталкивал воду, как зонт с тефлоновой пропиткой.

Дорога вмиг раскисла. Они топтались на траве у обочины и вели переговоры со службами такси – никто не хотел ехать в дождь да в чисто поле. Надо было ловить попутку. А где её взять? На дороге пусто – ни машин, ни людей. Только они, пара дураков.

Похолодало. Дождь косыми струями захлёстывал под крохотный навес. Саш обнял Искру и впервые по-настоящему крепко прижал к себе. Она пристроила голову у него на груди, большие надёжные руки грели спину и плечи, и внутри росло ответное тепло, и сердце под футболкой у Саша билось всё сильнее…

Они одновременно посмотрели друг на друга и поцеловались нежно, невесомо – будто бабочки крылышками соприкоснулись, и от этого лёгкого соприкосновения по телу пробежала волшебная щекотка. Такая, от которой хочется взлететь, и упасть, и сойти с ума. А Саш смотрел на Искру ласковыми серыми глазами, уютными, пушистыми, как варежки из некрашеного овечьего пуха, и улыбался, просто улыбался, и всё.

Она не выдержала:

– Саш, а Саш, – склонила голову набок. – Хочешь, я научу тебя целоваться?

Пуховые глаза потемнели, потом вспыхнули – пух хорошо горит.

– Ты что же, – с шутливой угрозой произнёс он, – думаешь, я не умею целоваться? Ты правда так думаешь? Ну, берегись! Я тебя сейчас знаешь как поцелую!

"Хорошо, что не обиделся", – успела подумать Искра.

И провалилась в омут. Нет, не в омут, таких глубоких омутов на свете не бывает – в Марианскую впадину. Но даже у впадины есть дно, а Искра всё падала, падала, падала. Воздуха в лёгких не осталось, бездна сжимала её в могучих объятьях, горячих, как лава…

Им на головы шлёпнулась куртка Саша – оказывается, он всё время поддерживал тент силой воли, а теперь потерял концентрацию. Куртка тут же промокла, и они промокли и ослепли под плотной тканью, но всё никак не могли оторваться друг от друга. Потом приехал трактор и довёз сумасшедшую парочку до шоссе. Естественно, ни к какой Галке они не поехали, а поехали домой к Сашу, и утром он позвал Искру замуж.

В какой-то момент того долгого дня, незаметно ставшего ночью, она спросила, почему он столько времени изображал железного дровосека без сердца и гормонов.

– Спугнуть не хотел, – Саш замялся. – Ты же суровая, глаза вон, как у кошки. Вдруг, думаю, рассердишься и сбежишь от меня.

– Кошка не убегает, когда сердится, – ответила Искра. – Кошка набрасывается на обидчика, как на добычу, и рвёт его на части. Рррам!

Хорошо, что назавтра было воскресенье, не то Искра уснула бы на лекциях.

…Затяжной прыжок, без парашюта, полёт сквозь стратосферу, и крепкие, надёжные руки, которые не дадут разбиться.

– Саш, это ты? Правда ты? – будто слепая, Искра шарила ладонями по его литым плечам, ощупывала твёрдую грудь, шею, лицо – родное, родное, родное…

И голос был родным – густым, мягким:

– Я всё думал, когда ты догадаешься. Танцевал с тобой, обнимал, намекал так и этак, тащил на руках… Дельфинов-то своих ты сразу узнала, а меня – нет, хотя откуда тут взяться твоим дельфинам без меня? Пришлось прибегнуть к другому средству, самому верному.

Искра с облегчением рассмеялась. Вот почему её так тянуло к чужаку ван Сторму. Потому что никакой он не чужак, и тело знало это, откликалось на прикосновения, читало знаки, ловило ферамоны и флюиды, настойчиво твердя: "Не упрямься дура! Он – твой, ты – его, всё правильно".

Саш отвёл мокрые пряди с её лица. Нет, уже не мокрые – волосы высохли, и платье высохло, превратилось в простенькое, тёмное, служаночье. Обморочный тропический зной сменился приятным теплом.

Вместо парадного костюма на Саше были ветровка и джинсы. Он стоял рядом, такой привычный, домашний, свой, от носков кроссовок до непослушного вихра на макушке, что захотелось прижаться, спрятать лицо на груди, ощутить спокойную силу его рук.

А надо было злиться. Жена – не подопытный кролик для магических экспериментов.

– Знаешь, с этой своей мистификацией ты перегнул палку, – Искра почувствовала, что и правда начинает закипать.

Что за подлая затея! Отомстить решил за то, что мыла полы и подавала на стол другим, а не ему?

Саш улыбнулся:

– Это не моя мистификация, а твоя. Я понял: сказка должна стать подарком для дорогого человека. То есть не подарком – сюрпризом. Потрясением, которое переворачивает мир с ног на голову, а потом обратно, шансом по-новому увидеть свою жизнь, понять, что важно, а что нет. Если ты угадал, счастливы будут оба. Ван Сторм… то есть я… сказал тебе правду.

– В каком смысле? – опешила Искра.

– Я пришёл к нему сам. И предложил жену. Его жену – Лионеллу. Сказал, что смогу их помирить. Но сначала мне надо изучить объект. Точнее, их обоих. Технология сырая, можно сказать, прототип. Поэтому времени потребовалось прилично. Ему дал уловитель эмоций в виде часов, ей – в виде фамильного кулона. С этим кулоном была целая история. Лионелла носит его не снимая. Чтобы подменить один на другой, мы с ван Стормом провернули целую шпионскую операцию. Я изучал их две недели – его и её. Потом создал магокомпьютерную модель. Риск, конечно, был. Без испытаний такие вещи не делаются.

Искра нахмурилась. Уловитель эмоций с функцией записи? Раньше эта штука работала проще.

– Так я его усовершенствовал! – оживился Саш. – Там постоянно идёт фиксация эмоциональных состояний, соотнесение с реальными событиями, выстраивание корреляций, выявление болевых и пиковых точек… Я тебе потом подробно объясню. В общем, ван Сторм пригласил жену поговорить о разводе. Раньше всё отказывался, а тут как будто передумал, и она пришла. А у меня уже декорации готовы, сценарий, и ван Сторма я поднатаскал. Им всего-то надо было по душам поговорить. Ну и спиритический сеанс с погибшей дочкой провести…

– Что-что?

– Не настоящий, конечно, но очень правдоподобный, – Саш хмыкнул, вроде бы смущённо, но чувствовалось, что он гордится собой. – Даже ван Стром проникся, хотя и знал, что это фикция. Дочка простила их, благословила на дальнейшую жизнь и предсказала скорое рождение ещё одного маленького ван Сторма.

Искра не верила своим ушам:

– И Лионелла это проглотила?

– Ну, я же тебе вкратце рассказываю. Там всё сложнее и тоньше. В общем, супруги воссоединились, ван Сторм на радостях предложил мне очень выгодный договор. И свой дом на денёк. "Вы, – сказал, – вернули мою жену. А я помогу вернуть вашу". Пойдём, что ли?