Криминал на лабутенах
Мариша заметила, что отец снова на нее смотрит и даже улыбается.
– Если бы ты знала, как я рад, что ты у меня есть. Ты самое лучшее, что я сумел сделать в этой жизни.
– У тебя ведь есть еще дочь.
– Никого у меня, кроме тебя, нет. И знаешь, я тут подумал: мне хочется гранатов. Только купи такие, чтобы были сладкие и красные, как кровь. И без косточек. Штучек пять возьми.
– Я знаю, какие ты любишь, – улыбнулась Мариша. – Не ошибусь.
– И бульон свари из говядины. С мозговой косточкой.
– Хорошо. Сварю.
– Крепкий, как ты у меня умеешь. С корешками.
– Ладно.
– И еще я бы морковного соку попил, – размечтался папа. – Только попробуй, чтобы морковка не горчила.
Папа всегда был любитель поесть со вкусом. А уж сейчас, когда он чувствовал себя больным и несчастным, еда была для него настоящим удовольствием. Хотя Мариша и не вполне понимала, как сумеет побеседовать с тремя подозреваемыми, а потом еще смотаться на рынок, – все перечисленные папой продукты продавались наверняка только на рынке. В супермаркете никто не дал бы Марише гарантии, что гранат без косточек, морковь сладкая, а говядина свежая. Такой сервис в нашей стране был доступен пока лишь на рынке, и то не на всяком.
– И самое главное, привези мне нормальную одежду! – донесся до ее сознания голос отца. – Слышишь?
– Да, папа.
– Обязательно привези! Из дома привези!
– Я поняла.
– Извини, что без конца повторяю, просто в этой больничной робе я себя чувствую еще более тяжело больным, ощущение такое, что ее выдают одним умирающим. Намекают, мол, пришел и твой час.
– Папа, я привезу все, о чем ты меня просил. Лежи, поправляйся и, пожалуйста, не думай о плохом.
– Привезешь мою домашнюю пижаму, мысли сразу же изменятся, – пообещал ей отец, снова улыбаясь, как будто настроение у него после общения с дочерью улучшилось.
Первым делом, выбравшись из больницы, Мариша рассмотрела список подозреваемых, который вручил ей лысый главврач. Мариша умела разбираться в мужчинах и могла с точностью до десятых процента предсказать, кем ей удастся вертеть по своему усмотрению, а кто заставит ее попрыгать. Главврач был в этом плане весьма перспективен. И Мариша не сомневалась, что, если в будущем у нее возникнут проблемы, она может напрямую обращаться к этому человеку. Не случайно ведь он в самом низу дрожащей от волнения рукой приписал свой номер.
Появление Мариши в его кабинете явно произвело на этого человека неизгладимое впечатление, от которого ему еще долго предстояло оправляться.
И вот теперь Мариша внимательно изучала каракули главного врача. Напротив шофера, которым врач предлагал заняться в первую очередь, стоял жирный восклицательный знак.
– Ну что же, с тебя мы и начнем.
Набрав номер, Мариша с волнением поднесла трубку к уху. Ждать ей пришлось недолго.
– Алло, – раздался хриплый женский голос.
То, что голос был женский, Маришу ничуть не смутило.
– Славе трубку дай! – требовательно произнесла она.
Но собеседница ей попалась тоже строптивая.
– А ты кто такая?
– Не твое дело!
– Так чего трезвонишь-то? Славка спит словно сурок!
– Скажи, что, если не возьмет трубку, спать будет в другом месте.
– Где это? У тебя?
– На нарах!
Собеседница поперхнулась. Разговор явно свернул не в то русло. Тут уж было не до ревности.
– Слава, – услышала Мариша из трубки. – Славка… Просыпайся. Тут тебя какая-то баба требует.
– Пошла она…
– Тюрьмой угрожает.
– Отвали.
– Слава, да проснись ты! Во что ты еще влип, горе ты луковое?
Наконец даме удалось разбудить своего кавалера, и тот буркнул в трубку:
– Кто это?
– Ты зачем квартиру вскрыл, лишенец?
– А? Чего?
– Ключи у старика выкрал, в паспорт заглянул, думаешь, самый умный? Вычислили тебя! Собирай вещи. У тебя ведь условка?
– Отсидел я. Вчистую освободился.
– Все равно собирайся. На допрос поедешь.
И тут парень неожиданно взвыл:
– Блин, да когда же это закончится! Сколько можно! Уже три года, как освободился, а вы все от меня отстать не можете. Как только что-нибудь у вас на районе случится, сразу ко мне! Других, что ли, бедолаг вам нету?
– Но сегодня утром именно ты прокололся. Украсть ключи у собственного пациента – это надо быть совсем конченым придурком.
– Погодите, – буркнул Слава. – Какие ключи я украл? У кого?
– А то не знаешь!
– А вы напомните.
Что же, Мариша была готова.
– Я не гордая, напомню.
И напомнила. Парень слушал внимательно, а потом сказал:
– Нет, я не при делах. Меня там не было.
– Как же! Рассказывай!
– Вы меня не поняли, – спокойно повторил парень. – Меня в смене этой ночью вообще не было. Не работал я.
– Как? – опешила Мариша.
– Подменился.
– С кем?
Слава помолчал, а потом признался:
– Приятель мой – Вовка – за меня согласился порулить.
– А разве так можно? – удивилась Мариша.
Слава хихикнул:
– Нельзя. Но если очень хочется, то можно.
– И тебе разрешили?
– Сами посудите, я ведь не врач и даже не санитар. Баранку крутить – это всякий сможет. Тем более что Вовка на «Скорой» когда-то работал.
– А бросил чего?
– Сами бы поработали ночью на «Скорой», небось не стали бы спрашивать, – неожиданно огрызнулся парень. – Мы ведь людей с улицы подбираем. Редко когда такое счастье, что человек приличный, просто плохо ему стало. По большей части бомжи да пьяницы. Или наркоманы еще. Некоторые буйные, другие заразные, третьи просто воняют. Никаких денег с таким контингентом не захочешь. Чтобы на «Скорой» всю жизнь проработать, самому надо быть немножко двинутым. Вот мне врач с медсестрой такие и попались. Да еще верующие оба. Едут, либо молитвы бубнят, либо про святые места беседуют.
– Иеговисты? Сектанты?
– Нет, куда там. Наши. Православные. В какой-то храм оба ходят, не помню, как называется, в Осиновой роще он у них. Отец Анатолий в духовниках. Только о том и разговоры. В общем, устал я от них. Больным сказался, объяснил, что в последний момент живот скрутило, не приду я. Но чтобы их не подводить, друг за меня выйдет порулить. Они и согласились.
Мариша испытала разочарование. Воцерковленный врач и верующая медсестра вряд ли стали бы вскрывать квартиру папы и устраивать там подобный беспредел, какой застала сегодня утром Мариша. Значит, этих двоих можно было вычеркнуть из числа подозреваемых. На всякий случай Мариша позвонила медсестре – Нине Семеновне, которая подтвердила, что минувшей ночью с ними ездил шофер Володя, которого прислал себе на подмену занедуживший Слава.
– А в чем дело? – поинтересовалась женщина потом.
Мариша объяснила.
– Нет, ни я, ни Сергей Викторович не могли ограбить квартиру вашего папы.
– Вы знаете, о ком я говорю?
– Вашего папу прекрасно помню. Это был наш последний больной. Мы уже назад возвращались, вдруг он прямо у нас перед колесами упал. Он по телефону в этот момент разговаривал, телефон упал, разбился. Мы хоть его и подобрали, но аппарат уже был разбитый и нерабочий.
Что же, если женщина помнит даже такие подробности, то ей можно верить.
– Интересный такой мужчина, – продолжала вспоминать медсестра. – И как у него дела?
– Папа в порядке, в сознании, гранатов у меня попросил.
– Повезло ему. Если бы он чуток подольше на холодном асфальте провалялся, еще неизвестно, как бы все было. Мог и умереть. А так мы его мухой в больницу, в реанимацию, вот и выходили. Вы не волнуйтесь, теперь он у вас быстро на поправку пойдет.
– Спасибо вам на добром слове. Только боюсь, если папа узнает, что произошло с его квартирой, у него второй инфаркт случиться может.
– Много украли?
– Много. А испортили и переломали и еще больше.
– У Сергея Викторовича, даже если предположить, что он вдруг сошел с ума и сделал такое, на это элементарно не хватило бы времени. Он прямо с работы в аэропорт ехал. Они с другом в Грецию полетели. Ох, завидую я им!
– Почему? – удивилась Мариша. – Сейчас в Греции совсем прохладно. Купаться нельзя.
– Ну что вы, они не купаться, а на Святой Афон поехали, старцам и святым местам поклониться.
Марише стало стыдно за суетность своих мыслей. И еще она невольно восхитилась, что есть еще в наше время люди, которым есть дело до судьбы этого мира. На Афон ездят, молятся там. Потрясающие люди!
– А я тоже грабить квартиру не могла, внук у меня приболел, – продолжала медсестра. – Я пришла, невестка сразу же на работу убежала. Так с Ванькой и сидим, картинки из Святого Писания разглядываем.
– Слушайте, но если не вы, не этот ваш Сергей Викторович, то остается только Вовка. Он взял ключи от квартиры папы и ограбил его.
– Володя к вашему папе даже не приближался.
– Улучил момент, – стояла на своем Мариша. – Или вы из сочувствия его покрываете.
Но Нина Семеновна вместо того, чтобы обидеться, что Мариша подозревает ее в соучастии ограбления, произнесла:
– А почему вы вообще думаете, что ключи у вашего отца были при себе?
– Где же им было быть? Он с ключами из дому ушел.
– Когда мы его передавали в больницу, паспорт у него был, деньги какие-то были, еще мелочь всякая, зажигалка, а вот ключей я не помню. Не было их.
– Правильно! Потому что их Вовка этот до того уже спер!
– Не знаю, мне он показался хорошим мальчиком. Да и не приближался он к пострадавшему, за рулем сидел. Мне кажется, вы не в том направлении ищете.
– В смысле?
– Ваш отец дома не ночевал, правильно я понимаю? Вот бы вам и выяснить, с кем он ночь провел. И где он ее провел. Потому что, скажу вам честно, духами от него сильно попахивало.
– Духами?
– Женскими духами. И так сильно и сладко пахло. Розой и еще лилией. Я еще удивилась приятно, редко у нас такое бывает, чтобы пациент прямо-таки благоухал на всю машину. Пока ехали, спросила у вашего папы, что это за аромат такой. А он сказал, что не знает, дочь такими духами пользуется.
Дочь? Мариша? Но Мариша никогда не пользовалась сладкими, пахнущими розой духами, она предпочитала свежие ароматы, иногда запах ванили. Но никогда она не купила бы себе духи, пахнущие лилией. Не любила этот запах. И вообще, если говорить честно, то за последние месяцы Мариша едва ли использовала духи больше двух-трех раз. Да и то пользовалась она ими весьма умеренно. И уж точно от нее папа подцепить такой сбивающий с ног аромат никак не мог. Тогда о какой дочери идет речь?
И снова Мариша вспомнила, что у ее папы имелась еще одна дочка, конечно, тоже уже далеко не ребенок, а вполне себе сформировавшаяся особа двадцати, а то и двадцати пяти лет от роду. Общение между единокровными сестрами отсутствовало практически начисто – все из-за той же позиции Маришиной мамы, которая препятствовала или пыталась препятствовать общению Мариши с отцом и всем тем, что с этим человеком было связано.
Впрочем, Алиска со своей стороны тоже не слишком-то рвалась дружить со старшей сестричкой. И поэтому обоюдная холодность устраивала обеих. И как-то Мариша привыкла думать, что сестренка ее мирно проживает в городе Москве, откуда их папочка переехал. Но вдруг это не так? Или не совсем так. Но сейчас Мариша впервые задумалась о том, а что же она вообще знает о своей сестре. И получалось, что очень мало, практически ничего.
Глава 4
Впрочем, у Мариши еще была надежда, что ей удастся расколоть Вовку-шофера. Но он, сняв трубу, сразу же закричал:
– Говорите, только очень быстро, я сейчас дико занят.
На заднем плане раздавались какие-то крики и стук. Но крики не были воинственными.
– Справа поднажмите! – услышала Мариша мужские голоса на заднем плане. – Бревно криво идет!
– Вова, а ты где сейчас?
– Мы с батей в Окуловке, дом строим.
– Зимой?
– Сгорел у бабки дом неделю назад, вот и строим. Не куковать же ей до весны на пожарище?
– И давно строите? – поинтересовалась Ма-риша.
– С утра. Как приехали, так и строим.
– Держи! Держи! – раздались взволнованные крики. – Вовка… Чего ты там валандаешься?
И Вовка, охнув, прокричал:
– Ох, мать родная! Ушло! Простите, не могу говорить! Помогать надо.
Мариша осталась в недоумении. Не верилось ей в то, что человек, способный своими руками помогать строить дом из бревен, тем же утром мог другой дом перевернуть буквально вверх дном, да еще и присвоить себе приличную сумму наличными. Если у человека есть пять миллионов, зачем ему самому корячиться? Может нанять рабочих, чтобы за него поработали. Или вообще махнуть на отдых в теплые страны.
К тому же слова медсестры о том, что Володя-шофер даже не приближался к пострадавшему, заставили Маришу призадуматься.
Может быть, она и впрямь не в том направлении движется? Но как узнать, где и у кого провел папа минувшую ночь, если сам он об этом разговаривать категорически не желает? Поняв, что ее расследование на сегодня закончилось, Мариша направилась домой. Но сначала ей еще было необходимо заехать на рынок, чтобы закупить провизию для кормления больного. И Мариша, как любящая дочь, решила остановить свой выбор на одном из центральных рынков города, справедливо рассуждая, что пусть цены там и выше, но зато и выбор больше, и качество отличное, и обслуживание лучше.
Да, но она не ожидала, что цены будут настолько ВЫШЕ. Мариша не бывала на рынках уже почти год, как-то необходимости такой не возникало. Себе и детям она покупала продукты либо в супермаркетах, либо в небольших фермерских магазинчиках, либо в сети фирменной торговли. Видимо, не стоило и сворачивать с этого пути. И чего ее понесло на этот рынок? Приятно, конечно, поговорить со словоохотливыми продавцами за жизнь, приятно угоститься «на халяву» кусочком-другим вкусненького, который тут повсюду предлагают на пробу. Но цены! Цены – это было что-то неслыханное.
Пройдя вдоль рядов, Мариша увидела объявление: «Элитная говядина».
Но подойдя ближе и приценившись к упомянутой говядине, которая внешне ничем не отличалась от обычной, Мариша пришла в ужас. Понравившийся ей кусок мяса мог сравниться по цене если не с золотом, то уж с серебром – это точно.
– Слушайте, но это же какие-то нереальные цены. Откуда вы их только берете?
В ответ продавец изложил Марише теорию о том, как данное животное паслось на вольном выгоне, в корм получало исключительно траву, жмых и овсяные отруби, которые и позволили мясу стать экологически чистым продуктом, который и стоил соответствующих денег.
– Но почему так дорого?
– А вы много не берите.
– Где уж тут много брать! На бульон взять и то дорого.
– Наши предки мясо лишь по праздникам у себя на столе видели, потому и здоровы были.
– Во-первых, все равно болели, – упрямилась Мариша. – А во-вторых, почему у других продавцов мясо дешевле?
– Конечно, можете взять мясо у тех, кто растит скотину специально на убой, – презрительно фыркнул молодой пацан, годящийся Марише в сыновья, который и занимался торговлей элитной говядиной. – Они и антибиотиками не стесняются животных пичкать, и стимуляторами роста, и прочей химией. А у нас все свое, родное, от земли-кормилицы. Сами растим!
При этом вид у продавца был совершенно городской. А на руках даже просматривалось нечто вроде маникюра. С трудом верилось, что он такими руками подносит скотине экологически чистое сено или убирает за ней такой же экологически чистый навоз. Мариша пошла дальше, нашла симпатичную простую тетеньку, у которой купила кусочек мяса с мозговой косточкой по вполне приемлемой цене. По крайней мере, по сравнению с экологически чистым продуктом, предложенным Марише раньше, цена выглядела приемлемой.
Дальше наступила очередь моркови, которая тоже разнилась у продавцов очень сильно. Оказалось, что все они растят овощ исключительно на природном удобрении, даже минеральных подкормок не добавляют, а уж про нитраты и пестициды и слышать даже не хотят, но тут опять же был один фокус. Если сам продавец утверждал, что его товар наилучший, то сосед уже твердил обратное. И в свою очередь нахваливал свой товар.
В результате Мариша купила три килограмма моркови у трех продавцов, рассудив, что хотя бы одна из партий окажется сладкой и пригодной для приготовления сока. Последней частью были гранаты. Вот уж тут Мариша получила истинное удовольствие от процесса покупки. Горячие южные парни наговорили ей столько комплиментов, что, кажется, хватило бы на всю жизнь. Одно плохо, стоило отойти от одного и подойти к другому, как первый ужасно обижался и принимался осыпать изменившую ему клиентку такими проклятиями, что лучше бы уж он ей и комплиментов до того не говорил.
Все же Мариша купила все необходимое и поехала к своим. Дома ее уже с нетерпением ожидали.
– Где ты была? – кинулась к ней Катя. – Мне уроки надо делать, а бабушка ничего не понимает! Она меня в столбик считать учит, а нам надо на числовой оси цифры складывать!
Тут же появилась мама, которая заявила:
– Ерунду детям в голову вбивают. Еще бы по пальцам считать учили! Надо в столбик!
– Нет, по числовой оси!
– Это не беда, – произнесла Мариша, опуская тяжелый пакет на пол. – Результат ведь в обоих случаях все равно правильный получается.
Ее мама подозрительно покосилась на пакет и спросила:
– Чего это ты там накупила?
– Так… На рынок заехала.
– Надеюсь, это не для твоего драгоценного папочки?
Мариша промолчала.
– Нет, – упрямилась Катюша, – в столбик нам нельзя. Меня учительница заругает.
Мама в это время уже сунула нос в пакет, и лицо ее нахмурилось еще больше.
– На рынке была, я вижу. Орешки-то с курагой для кого?
– Для нас всех.
– Попробовать можно?
– Хоть все скушай.
Мама повеселела и утащила Катюшу на кухню, угощать лакомствами. Ну а Мариша отправилась в ванную, чтобы сполоснуть лицо и руки.
Но едва включив свет в ванной комнате, Мариша обнаружила, что в самой ванне стоит клетка с попугаем Кокочкой, который не стал церемониться и сердито сообщил хозяйке:
– Все дурр-раки!
– Мама, а почему попугай в ванне?
– Я его там мыла!
Мариша присмотрелась и обнаружила, что прутья клетки усеяны мельчайшими капельками воды, поддон мокрый, да и сам Кокочка выглядит, как бы это сказать, не вполне сухим.
Увидев хозяйку, попугай заметался по клетке, сигнализируя, что у него проблемы. Мокрые крылья плохо его слушались, но попугай не сдавался. Он цеплялся клювом и когтями за прутья клетки и возмущенно орал:
– Полный дурдом!
Марише пришлось извлечь попугая из клетки, причем от злости он даже цапнул ее слегка за палец, чего в обычном состоянии никогда не делал. Но Мариша не рассердилась, она понимала – у Кокочки есть все основания быть недовольным своими хозяевами. Мало того, что он с самого утра ничего не ел, так еще и душ против воли заставили принять. А потом вместо того, чтобы обсушить под теплой лампой, оставили одного, да еще не на свету, а в темной ванной комнате. Одного-одинешеньку, мокрого, голодного… Караул!
– Бедный Кокочка! – квохтала над попугаем Мариша. – Маленький! Замерз! Сидит тут, хороший такой попугайчик, никого не трогает, умница ты наш.
Завернув попугая в теплое пушистое полотенце, так что наружу торчала только его голова, Мариша осторожно подула на него теплым феном, потом слегка его развернула и, пользуясь тем, что попугай сменил гнев на милость, подсушила феном и его тельце с лапками. После чего включила лампу, перенесла под нее клетку и дала попугаю корма, который тот принялся клевать с такой жадностью, что некоторые зернышки даже падали у него мимо клюва прямо на пол клетки. Но попугай не обращал на это никакого внимания, правду сказать, он был порядочным неряхой.
Муся – морская свинка, проживающая по соседству с попугаем, обладала отменным аппетитом. И относиться спокойно к тому, что кто-то трапезничает, в то время как ей ничего не перепадает, Муся просто не могла. Она подняла дикий визг, пришлось дать ей яблочка, а заодно сунуть кусочек и Кокочке, который теперь уже не знал, что ему и клевать. Питательный корм или вкусное яблочко? К счастью, на рынке Мариша купила еще и свежего салата, который с равным удовольствием любили оба ее домашних питомца. И вскоре между ними всеми воцарились мир и дружеская гармония.
Вообще сытый желудок способен любого очень со многим примирить в этой жизни. Некоторые говорят, что того же эффекта можно добиться, имея чистую душу и такую же совесть, но полный желудок позволяет добиться этого с куда меньшими затратами.
На квартиру своего отца Марише удалось вырваться лишь ближе к вечеру, когда все домашние дела были уже сделаны и каждый из ее домочадцев получил от Мариши свою долю заботы и внимания.
Гранаты, купленные для деда, были детьми продегустированы и одобрены. Морковь из всех трех партий оказалась идеальной для приготовления сока, продавцы не соврали. Однако Мариша решила, что сок будет готовить завтра, перед выходом. Это дело быстрое, если под рукой есть соковыжималка, а она у Мариши имелась. Так что на сегодня ее хозяйственные хлопоты были закончены, можно было продолжать начатое расследование.
– Я выйду ненадолго.
Дети отреагировали вяло. Каждый был занят своим гаджетом.
– За мясом следите. Слышите?
– Ага.
Можно было не сомневаться, что никто из троих и носа на кухню не сунет. Но ничего. Кастрюля с будущим говяжьим бульоном стояла на плите, томясь на самом маленьком огне, какой только было возможно устроить. Вода не булькала, этого нельзя было допустить ни в коем случае. Если заглянуть в кастрюлю с правильным бульоном, то непосвященному человеку должно было показаться, что он и не варится вовсе. И лишь принюхавшись, можно было уловить мясной аромат, поднимающийся от поверхности бульона. Только так и никак иначе можно было добиться той самой необходимой прозрачности, которой нельзя было достигнуть ни осветлением бульона яичным белком, ни процеживанием через несколько слоев марли, ничем иным.
Итак, на душе у Мариши полегчало. Старшие дети вернулись из школы, Катюша сделала уроки, и даже мама отправилась к себе домой с чувством выполненного долга. Впрочем, перед уходом она спросила у дочери:
– Угроза для его жизни есть?
– О чем ты?
– Не о чем, а о ком! О твоем любимом папочке!
– А-а-а… Нет, угрозы для его жизни нет, – и поспешила прибавить: – Больше нет.
– Жаль! – проронила мама с таким выражением лица, что Марише стало страшно. – Очень жаль. Лучше бы он сдох!
И Мариша поняла, что даже болезнь не способна примирить ее мать с отцом. А возможно, что и его смерть не поможет. Что же такое умудрился совершить ее милый папуля, что мама даже спустя столько лет не может простить его? Тем более что Антонина Семеновна в обычной жизни отличалась миролюбием и признаков злопамятности, кроме случая со своим бывшим мужем, не проявляла.
Мариша со своей мамой никогда на эту тему не разговаривали, у Мариши язык не поворачивался спросить. Сама она, когда папа ушел от них, была еще совсем маленькая, помнить ничего о взаимоотношениях родителей не могла. В разговорах с дочерью мама эту тему тоже никогда не поднимала. А с родственниками с отцовской стороны старалась не общаться, хотя совсем запретить Марише видеться с ними тоже не могла. И единственное, что удалось узнать Марише от своей тетки, – это было то, что отец изменил ее матери. Никаких подробностей тетка Марише не рассказала, возможно, потому, что и сама их не знала.
Оставалось лишь догадываться, что там произошло между мужем и женой. Ну, казалось бы, изменил и изменил. Со всяким может случиться. Что же теперь, до гробовой доски изменника недобрым словом поминать? Тем более что развелись много лет назад, были потом у Мариши и отчим, и мачеха, давно та история с изменой должна была быльем порасти, а вот поди же ты, оказывается, мама по-прежнему ненавидела ее отца.
Поэтому Мариша не стала говорить маме о том, что завтра снова собирается навещать отца в больнице. И уход ее встретила с облегчением. Все это напоминало ей какой-то театр абсурда. Почему она, взрослая замужняя женщина, сама уже мать, должна лавировать и прибегать к уловкам, чтобы повидать своего заболевшего отца? И все это из-за непонятной затянувшейся вражды между ее матерью и ее же отцом.
Мариша отправилась вечером в квартиру к отцу с одной лишь целью: она хотела навести у него дома порядок. Утром она не стала ничего там трогать, потому что спешила в больницу. Забрала лишь медицинский полис и побежала. Но дала самой себе слово, что вечером, как только освободится, обязательно ликвидирует погром в квартире папы.
Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что порядок этот восстановился словно бы сам собой.
– Ничего не понимаю!
Конечно, разбитые или сломанные вещи назад не вернулись, но следы погрома исчезли совершенно.
– Невероятно!
Мариша приготовилась к долгой и нудной уборке, а открыла дверь и ахнула. В растерянности стояла и озиралась по сторонам. Что тут произошло? Какое чудо случилось?
