Город скелетов – 3
– Так это всё ты? – спросил я и, забывшись, обернулся.
В глаза мне ударил яркий свет, который захлестнул меня подобно океанской волне, приподнял и швырнул, как брошенный в полосу прибоя надувной пляжный мяч.
– Нет, нет, сэр рыцарь, нельзя! – донёсся откуда-то издалека до меня голос Садовницы. – Вам ещё рано!..
Но её слова утонули в бушующем свете, и я тоже захлебнулся в нём, потеряв сознание.
.............................................................................................
Свет бил в глаза, припекая веки, лоб, скулы и нос. Я прикрыл глаза ладонью, и некоторое время подержал её козырьком, привыкая к бьющим в лицо лучам. Наконец, я открыл глаза и увидел яркое солнечное голубое небо, пересечённое геометрическим узором металлоконструкций. Но ведь это же железнодорожный мост!
Я лежал на чём-то твёрдом и шершавом. А, ну да, это та самая балка, которая «поймала» меня после падения. Прогретая солнцем, почти горячая стальная балка в виде профиля «корытом». Такая штука называется «двутавр», потому что с обратной стороны она тоже имеет вид корыта. Так я пролежал здесь всю ночь? Так значит…
Это всё сон? Всё мне привиделось? Дом Садовницы, её голос, звучащий за спиной, свидания с Дженни, Светланкой и теми четырьмя, это что, неправда? Наши разговоры, её объяснения, открывшиеся истины, всё это мимо? Феноменальный бред!
Я приподнялся и глянул через борт двутавра. У-у, пропасть что надо! Вниз лучше не смотреть. Но, если соблюдать осторожность, то можно переползти вот туда, потом туда, а там и до лесенки ведущей вверх недалеко. Только бы не закружилась голова, она ведь разбита…
Я ощупал затылок – он был цел. Нигде не болело, даже если нажать пальцем. Но ведь я получил подзатыльник железным выступом разгоняющегося вагона, а потом ещё упал сюда и припечатался дополнительно. При таких делах в самом лучшем случае бывают шишки и ссадины, а в худшем – сотрясения и треснувшие кости черепа. Но всё было в порядке и, вообще, я чувствовал себя отдохнувшим и бодрым, словно выспался в мягкой постели, а не на железной балке над пропастью.
Тогда я сел и покрепче перехватил автомат, ремень которого был намотан на левую руку. Опаньки – автомат оказался вычищен и смазан! Да что вычищен, что смазан… Ствол, кожух затвора, казённик и все металлические части радовали глаз свежим воронением! Это что, новый автомат? Нет, это был тот же автомат, а никакой другой, очень надёжный, но старый уже, юзаный и битый. Как же это он так помолодел? Только не говорите, что я сам не заметил, как привёл его в порядок, лёжа здесь на мосту. Для этого мастерская нужна, кое какие материалы и определённое количество времени. У меня ничего этого не было.
Пистолеты проверять не стал. Потом. Сначала надо отсюда выбраться. То, что одежда на мне выстирана и даже выглажена, отметил, как факт, приказав себе не задумываться над деталями. Вот сейчас я перейду мост и окажусь в горах. Ладно, горы так горы. То, что здесь есть железная дорога, даёт надежду, что я выйду к местам бывшим когда-то цивилизованными. Может быть, даже найду где-то людей, может смогу с кем-то ужиться. Знаю только одно – назад ни за что не вернусь, потому что не хочу снова в кукольный домик Садовницы. Пойду вперёд и постараюсь не делать больше ошибок, о которых она мне рассказала.
.................................................................................................
Плавно прогнувшись на рессорах, дредноут пошёл вверх, почти прыгнул, так что мы сначала взмыли над своими креслами, потом плюхнулись в них, резко выдохнув. По машине пронёсся смех, но я рыкнул и смех прекратился. Серьёзнее! А то в следующий раз чересчур смешливых с собой не возьму.
Молодёжь! Ох уж эта молодёжь… На месте усидеть не могут, кровь играет, рты не закрываются, всё у них шутки, смех! (Завидно.) В их присутствии чувствуешь себя древним, замшелым и трухлявым. А я ещё бороду отпустил…
И нет нужды, что пока никто из них не обошёл меня, старого волка, в бойцовых навыках. Обойдут, это дело времени. Очень скорого времени, если быть откровенным. Ну и хорошо! Ну и правильно! Только вот страшно мне за них – сердце сжимается, когда думаешь, что рано или поздно кто-нибудь из моих ребят поймает пулю или осколок.
Сколько я их собирал! Сирот, брошенных, никому не нужных, больных покалеченных, умирающих. Горе людям, которым не нужны дети! А вот мне они нужны. Все! Любые! Если есть, у кого лишние, отдайте мне – заплачу. Чем? Договоримся, у меня сейчас всего хватает.
Смешно, но многие так и делают – вместо того чтобы поднимать детей, надежду и будущую опору новых племён, стараются избавиться от «лишних» ртов. Идиоты! А у меня лишних ртов нет, мне все нужны, и все они мои, как только переступают порог крепости «Рама», где я комендант и хозяин.
Кое-кто за пределами моей цитадели думает, что я их работать под кнутом заставляю, с маслом ем или что ещё похуже делаю. Ха! Фантазии дураков хватает только на собственную низость.
Дредноут пересёк долину невысоких холмов, где мы чуть не превратились в коктейль из-за тряски, и вышел на каменистую равнину. Здесь нас будет мелко трясти, но мы теперь наберём скорость, а мелкие препятствия огромным колёсам-дутикам нипочём! Вертолётные двигатели, (их на машине два!), взревели, и мы понеслись по трудно проходимой местности, которая не по зубам гусеничной технике. Ещё немного и мы будем на побережье, а это значит, что свалимся работорговцам прямо на голову.
Вот оно, начало возрождения человеческой цивилизации – эксгумация рабства! При этом одни азартно стараются сделать других рабами, а те дают себя закабалить. Некоторые идут на это с огромной охотой, намучившись без пастухов и мясников, которые должны указывать им путь в жизни. Бр-р! Ненавижу и тех, и других. Может быть, где-нибудь это и прокатит, но только не на моей территории. А своей территорией я объявляю всё, что могу контролировать с помощью таких вот дредноутов.
Работорговцы нас, как огня боятся. Самое лучшее для них это сдаться или удирать во все лопатки, бросив товар. Было пару раз, что они, сволочи, завидев нас, начинали избивать людей согнанных для продажи. С такими у меня разговор короткий – всех догнал и расстрелял без всякой жалости. И каждый раз щадил одного «вестника», которому разрешалось добраться до своих, чтобы рассказал, что с ними будет, если такое повторится. Вот только пользоваться руками по прямому назначению такой вестник уже не мог, так-как они у него были перебиты без надежды на восстановление. Тот, кто скажет, что это жестоко, пусть полюбуется, как мы – на десятки связанных пленников, которым перерезали горло или проломили череп, независимо от пола и возраста.
Сложивших оружие работорговцев, я отпускаю, сделав внушение. Это тоже важно. Слухи о том, что я не кровожаден, а милосерден к раскаявшимся, но крайне суров к негодяям, тоже играют нам на руку. В последнее время случаев захвата людей работорговцами стало меньше. Они знают, что у меня здесь наблюдательные посты, но есть и среди мерзавцев отчаянные головы, которые готовы рискнуть ради выгодного дела и попробовать обыграть меня.
– Справа вижу пирамиду из бочек! – крикнула Нэнси, смотревшая в перископ. – Похоже на склад горючего.
– Пленных рядом нет? – осведомился я.
– Нет, только часовой, – был ответ.
– Предупредительную очередь и взрывай!
Нэнси глазастая! Вообще-то, она Нина, но предпочитает, чтобы её называли – «Нэнси». Пускай, раз ей так больше нравится. Это она примчалась сегодня ночью на лёгком мотоцикле, стремительная, как ласточка, с волосами, развивающимися из-под шлема. Сообщила о том, что у побережья стоит целая флотилия мотоботов, а со стороны суши идёт колонна пленных по конвоем вооружённых до зубов людей. Значит, опять какой-то новоявленный пират решил поживиться на моей территории! Ну-ну.
Вот построю пару морских фортеций и обзаведусь собственным флотом, тогда посмотрим, как вы попиратствуете! Эмиссары из моих ребят уже посланы на поиски уцелевших кораблей. Мне не нужны крейсера или авианосцы, даже если найдутся такие, что уцелели после катастрофы. Катеров вполне достаточно. Лучше, если это будут вооружённые морские охотники, но и гражданские сойдут, оружия у меня в избытке.
На задание отправил тех, кого можно считать взрослыми. Скрепя сердце отправлял, но держать подле себя набирающую силу молодёжь нельзя. Нужно верить им и доверять, ведь сам обучил тех, кто талантлив. Тем, кому было по десять – пятнадцать лет, когда я начал собирать свою команду, теперь по двадцать – двадцать пять. Они совсем большие и, да, уже несколько раз сделали меня дедом! Превосходно, есть, для кого жить и мне, и им!
– Слева замаскированная пушка! – снова крикнула Нэнси.
– Уничтожить! – скомандовал я. – Сергей, не зевай!
Сергей превосходный стрелок, хоть ему всего девятнадцать. Но он постоянно засматривается на Нэнси. Насколько мне известно, она к нему тоже неплохо относится. Ох, останусь я скоро без своего лучшего вперёдсмотрящего! Да и стрелок будет занят. Ну и пускай, ну и хорошо – главное жизнь, а война потом!
Так значит пушка? Нас ждали, только немного ошиблись, и мы появились с другой стороны. Вот и отлично – ракета выпущенная Сергеем разбивает и переворачивает лёгкое бронебойное орудие, превращая его в железный хлам.
– Ещё пушка прямо по курсу!
А вот эта моя! Рука привычно ложится на джойстик, и крупнокалиберная очередь косит вражеский расчёт, не успевший навести на нас смертоносное жерло. Что ж, это война, а это враги. Они уничтожили бы нас незамедлительно, попади мы в их прицел, а их снаряды опасны для дредноута, ведь он не танк, а скоростная крепость на колёсах.
– Вижу лагерь, пленные там, их уже заводят на первый бот! – рапортует Нэнси.
Теперь я тоже вижу и лагерь, и пленных, а ещё несколько десятков увешенных оружием пиратов, которые спешно занимают оборону. У нескольких из них гранатомёты. Ладно!
– Сергей, дай очередь по носу этого бота, остальные не трогай пока. Нэнси, следи за периметром, Василий, готовь шутихи, а я попробую договориться.
Шутихами у нас называют светошумовые гранаты и прочие безвредные хлопушки. Хорошая штука, когда надо создать видимость сплошных взрывов и стрельбы. Чаще всего срабатывает и наводит людей на мысли – «А оно мне надо? Убьют ведь сейчас!» Я хорошо помню слова Садовницы о случайно вырванных цветах, а потому не спешу косить пулями даже сорняки. Прежде всего, переговоры.
– Благородные буканьеры, – начал я, наделяя работорговцев звучным прозвищем, (они это любят), – вас приветствует комендант крепости «Рама» и хозяин этих земель, которые вы почтили своим присутствием. Поскольку вы нарушили при этом установленный мною запрет на захват людей, я предлагаю вам сдаться или умереть. Если вы предпочитаете первое, я разрешу вам погрузиться на боты и отправиться восвояси, оставив мне пленных и оружие. Если окажете сопротивление – расстреляю всех до единого. Вам я думаю, известна моя репутация? Сейчас я выйду, чтобы лично принять вашу капитуляцию или убить вас, как хотите. Имейте ввиду, ещё два дредноута идут сейчас в обход по побережью, чтобы взять вас в клещи.
Насчёт поддержки двух дредноутов я, конечно, загнул. Они у меня есть, но даже если бы я их действительно послал в обход, они поспели бы сюда только к вечеру. Кроме того, один сейчас разобран, а другой я всегда держу в резерве на случай осады крепости.
А вот насчёт того чтобы выйти, сказал чистую правду. Я всегда выхожу, и редко, когда находится такой храбрец или дурак, который открывает по мне огонь. Таких частенько начинают бить свои.
Может кто-нибудь спросит, зачем я так рискую и почему не высаживаю десант из хорошо вооружённых питомцев? Нет, они для меня слишком дороги, а потом, мои птенцы с автоматами не произведут ни на кого впечатление. Другое дело, попробуйте взглянуть в глаза Убийцы и не дрогнуть при этом!
Я видел Садовницу и не боюсь встретиться с ней снова. А если придётся навестить её раньше предполагаемого, то мы с ребятами уже договорились, как они построят свою жизнь, чтобы дело моё не пропало. Так что, бросайте пушки, господа буканьеры, а то худо будет!
................................................................
................................................................
18.03.2019
