Венец моды и традиции. Головные уборы народов мира

Нередко форма головного убора символизирует и более важные сакральные объекты, чем дом. К примеру, причёска Будды, как и буддийские пагоды по всей Южной и Юго-Восточной Азии, повторяет очертания мифической священной горы Меру, и многие церемониальные головные уборы в этих странах следуют тому же канону, создавая своеобразную пагоду на голове человека. Точно так же форма плетёной шляпы мокоротло африканского народа сото (Лесото), по легенде, происходит от формы священной горы Килоане, у подножия которой некогда находился племенной центр сото. Некогда этот головной убор мог надевать только вождь, но сегодня эта шляпа – самый узнаваемый символ Королевства Лесото, изображённый на государственном флаге и непременно надеваемый на любых фольклорных праздниках с участием танцоров сото. Наш музей решил не отставать – на его логотипе тоже красуется мокоротло, купленное в Лесото.

Головной убор делает человека солиднее. Неслучайно во все времена он оставался самой дорогой частью гардероба – начиная ещё с корон фараонов и вплоть до знаменитого бриллианта «Куллинан-II», одного из крупнейших в мире, украшающего ныне корону Британской империи, в которой королева Елизавета ежегодно открывает заседания Парламента. Ещё каких-нибудь полвека назад её соотечественник лорд Бивербрук говорил, что «британские избиратели никогда не проголосуют за человека, не носящего шляпу». И хотя в Европе и Америке времена шляпы уже минули, во многих культурах Азии, Африки и Америки под этим высказыванием подпишутся миллиарды людей.

История

Ещё в середине XX в. выйти на улицу без головного убора не мог в Европе и Америке ни один уважающий себя мужчина. Шляпа, фуражка, хотя бы кепка – с непокрытой головой его просто приняли бы за бродягу. Всё изменилось как-то внезапно около 1960 г., и одним из виновников смены тренда называют президента США Джона Кеннеди. Он считал, что шляпа ему не идёт, и надел цилиндр на публике только раз – при инаугурации (да и то, видимо, чтобы попозировать рядом со своим предшественником Эйзенхауэром). Больше никаких шляп на нём не видели, и мода на «пустую голову» у мужчин держится вот уже шестьдесят лет.

Нередко шапка символизирует неразрывную связь поколений и становится данью народной памяти. Много лет назад меня пригласили на праздник Кольских саамов в посёлке Ловозеро, где саамские женщины расхаживали в красивейших национальных костюмах и головных уборах – шамшурах. Я спросил, сколько времени и денег займёт изготовление такой красоты. Старушка удивилась: «Кто ж тебе такую сделает?» Выяснилось, что шамшуры никто не изготавливает заново, их носили ещё прабабушки нынешних саамок, и каждое поколение лишь заменяет выцветшие детали или подшивает утраченные украшения.

Саамские женщины в шамшурах

Расстаться с таким головным убором или сделать такой же новый не представляется возможным. Скоро он достанется дочери, а от неё – внучке как главное сокровище семьи. (По той же причине, как выяснилось в разговоре, на протяжении всех этих веков шамшура ни разу ни стиралась.) Современная бейсболка на голове у уличного подростка не говорит ни о чём и ничего толком не обозначает (даже того, что он играет в бейсбол – скорее нет, верно?). Есть, конечно, ещё бейсболка в стразах, означающая, что у её хозяйки есть фэшн-блог и искусственные губы, но это мы видим и так. Бейсболка лишена и возраста, и пола, её могут надеть мужчина и женщина, ребёнок и старушка. Традиционный же головной убор содержит целую энциклопедию информации о своём носителе. Национальность, племенная принадлежность, вероисповедание, возраст, семейное положение, статус в обществе, последние события в жизни и профессия – многое становится ясно, как только человек надевает свой головной убор.

Впрочем, и отсутствие убора тоже может иметь огромное символическое значение. Например, у короля Бельгии, в отличие от его коронованных коллег в Европе, короны нет. Он называет себя «королём бельгийцев», он народный монарх, и корона с его головы никогда не упадёт, потому что он никогда не надевал её. Обнажение головы – всегда и повсюду жест уважения, преклонения, скромности: ещё персидский царь Дарий I, глава одной из первых в мире сверхдержав в VI в. до н. э., снимал свою тиару