Стенание

Стражник ввел первого пажа, худого светловолосого паренька лет шестнадцати с заносчивыми манерами. На нем были красная ливрея со значком королевы на груди и черная шапка, которую он снял, когда вошел. Я строго посмотрел на него, как будто он был моим противником в суде:

– Ты Адриан Рассел?

– Да, сэр, Рассел Кендальский. Мой отец – дальний родственник королевы и имеет большие владения в Камберленде, – с гордостью проговорил юноша.

– А я сержант Шардлейк из Ученого совета ее величества. Меня назначили расследовать пропажу рубинового перстня, исчезнувшего из сундука королевы в ее спальне. Ты слышал о краже?

– Да, сэр.

– Это произошло шестого июля, между шестью и десятью часами вечера, когда королева была у его величества. Ты работал в тот вечер?

Рассел дерзко посмотрел на меня:

– Да, сэр. Я и Гарет Линли пришли в шесть, принесли новые свечи, вымыли комнаты и окурили их благовониями. Я ушел в восемь. Гарет остался. Убраться в спальне, – добавил он.

– А ты вообще был в спальне королевы? – Я решил брать быка за рога.

– Нет, сэр, туда входил только Гарет Линли. – (Я снова заметил в голосе Адриана нотку высокомерия.) – Лишь одному пажу позволяется входить туда вечером, и была не моя очередь.

– То есть двое пажей каждый день в течение двух часов делают уборку?

– Да, это входит в наши служебные обязанности. Мы должны также следить за галереей королевы и кормить там птиц.

Мне не нравился этот наглый юнец, и я холодно сказал:

– Может быть, это не всегда занимает столько времени? Подозреваю, что иногда вы присаживаетесь и отдыхаете, да?

– Как и все слуги, сэр.

– И мальчики любят трогать чужие вещи… Ты, может быть, помнишь: не столь давно один из пажей уже украл что-то у королевы. И его приговорили к повешению.

Рассел вытаращил глаза и начал громко возмущаться:

– Сэр, я бы никогда такого не сделал! Я из приличной уважаемой семьи… Я ничего не крал, клянусь!

– Ну, это ты так говоришь. А ты видел кого-нибудь еще, когда был там? Или вообще заметил что-нибудь необычное?

– Нет, сэр.

– Подумай, Адриан. Подумай хорошенько. Вор мог поменять некие предметы местами, сдвинуть что-то…

– Нет, сэр. Клянусь. Я бы сказал вам, если бы увидел хоть малейший непорядок.

Молодой Рассел беспокойно потирал руки – его мальчишеская заносчивость быстро испарилась. Вряд ли этот молокосос мог оказаться замешан в похищении рукописи. Уже более мягким тоном я подробно расспросил парня о его передвижениях, а затем сказал, что он может идти. Адриан с облегчением стремглав вылетел из комнаты.

Второй паж, Гарет Линли, был напуган: я сразу это понял. Он был того же возраста, что и Рассел, высокий и худой, с длинными, аккуратно причесанными волосами. Я предложил ему сесть и спросил о его обязанностях в спальне.

– Я вхожу туда, ставлю новые свечи в подсвечники, кладу свежее белье на сундук, а потом меняю в вазах цветы и раскладываю в комнате свежие травы и лепестки. Кормлю Рига, собаку королевы, если он там, но в тот вечер спаниеля не было. Я, конечно, не притрагиваюсь к постели ее величества – это дело горничных. В тот день, если не ошибаюсь, дежурной горничной была Мэри Оделл.

Я кивнул:

– Значит, ты кладешь белье на сундук. Тебе известно, что в нем хранятся ценности?

– Клянусь, сэр, я не притрагивался к сундуку! Полагаю, он был заперт.

– Ты когда-нибудь проверял, закрыт ли замок?

– Никогда! – заверил меня юноша. – Я глубоко предан ее величеству. – Он возвысил голос, и я снова уловил в нем нотку страха.

Тогда я принял более дружелюбный тон:

– Ты не заметил чего-нибудь необычного в комнате в тот вечер? Может быть, с сундуком что-то было не так?

– Нет, сэр. Уже темнело. Я принес лампу. – Паж нахмурился. – Но если бы с сундуком вдруг что-то было не так, я бы наверняка это заметил. В ту неделю я клал туда белье каждый вечер.

– А ты когда-нибудь видел украденный перстень?

– Нет. Мне говорили, что королева иногда носит его на пальце, но, когда она проходит мимо, я всегда низко кланяюсь, так что никогда его не видел.

– Очень хорошо. – Похоже, Гарет Линли говорил правду, однако он, я был уверен, боялся чего-то более серьезного, чем мои вопросы о пропавшей драгоценности. – А ты сам откуда родом, мальчик? – непринужденно поинтересовался я. – У тебя северный выговор.

Мой вопрос, похоже, еще сильнее встревожил юношу: его глаза забегали.

– Из Ланкашира, сэр, – ответил он. – Моя мать была когда-то фрейлиной Екатерины Арагонской, которая и пожаловала нашей семье земли. Кроме того, моя матушка знала родительницу нынешней королевы, покойную леди Парр.

– И таким образом ты получил свою должность? Пользуясь влиянием матери?

– Да, сэр. Она написала лорду Парру, спросила, не найдется ли для меня место при дворе. – Дыхание Линли заметно участилось.

– Твои родители еще живы?

– Только мать, сэр, – сказал юноша и немного помолчал в нерешительности. – Десять лет назад, после Северного восстания[16 - Имеется в виду так называемое «Благодатное паломничество» – произошедшее в 1536 г. крупное восстание, начавшееся в Йорке, а затем перекинувшееся на всю Северную Англию.], отца посадили в Тауэр, и он умер там.

Я сосредоточенно обдумал эту информацию. Парень, чья мать служила Екатерине Арагонской и чей отец принимал участие в Северном восстании…

– Значит, история твоей семьи может заставить задуматься о твоих религиозных предпочтениях, – медленно проговорил я.

И внезапно Гарет полностью сломался. Он чуть ли не кубарем скатился со своего кресла и рухнул на колени, в отчаянии сжав руки.

– Это неправда! – воскликнул он. – Клянусь, я не папист, я верно следую королевским заповедям! Я постоянно говорю это всем. Ах, если бы меня только оставили в покое…

– Встань, – ласково сказал я, жалея, что довел парнишку до такого состояния. – Сядь обратно в кресло. Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Ты сказал: «Я постоянно говорю всем». Кому это всем?

Паж отчаянно замотал головой – по щекам его текли слезы.

– Давай, Гарет! – подбодрил я его. – Если ты не совершил ничего дурного, то и опасаться нечего. А если даже совершил – и признаешься, – королева будет милостива.

Мальчик издал долгий прерывистый вздох: