Грёзы о Земле и небе

22. Надевают скафандры

Пока семена пускали ростки, пока они росли, цвели, давали плоды, пока плоды зрели, – наши приятели не теряли времени. Они решили получше ознакомиться с окружающим пространством и вылететь из ракеты, из своего прелестного, цветущего, ароматического уголка: взглянуть на божий мир пошире, не через окна только.

Опишем, как это было. Наиболее смелый из путешественников однажды говорил, любуясь чудными цветами:

– Хорошо-то у нас хорошо, и воздух стал лучше и просторно: коридор длиною в 100 метров – летай взад и вперед, сколько хочешь!.. Одна зала в 20 метров длины и потолки 4–5 метров высотой – есть где развернуться, полетать и поиграть… Светло, радостно, сытно, тепло… Радужные надежды нас не оставляют… Если будет хуже, то можем возвратиться на нашу прекрасную Землю. Вон она, всего в тысяче километров от нас!

– Все отлично, – продолжал он. – Но неужели мы никогда не вылетим за пределы этих стенок, в это беспредельное, кажущееся таким ограниченным пространство, что виднеется отсюда через окна?!

– Отчего же! Это вполне возможно, – сказал Ньютон. – У нас даже для этой цели имеются приспособления, заготовленные еще на Земле: особые одежды вроде скафандр с приборами для дыхания и поглощения продуктов, выделяющихся из тела…

– Почему бы не раскрыть окно или дверь и не вылететь прямехонько наружу? – заметил кто-то наивно.

– Солнце так славно греет, кругом такие прелести, – как бы хорошо погулять на просторе!

– Во-первых, ни дверь, ни окно нельзя отворить, – ответил Лаплас, – воздух через них моментально улетучится из ракеты, а мы мгновенно погибнем: на тело должно производиться давление атмосферы, и ему необходим кислород. Во-вторых, если бы этого и не случилось, непосредственные лучи Солнца убьют всякого смертного, который не защитится от них подходящими прозрачными или непрозрачными телами.

– А как же на Земле?.. Не убивало же нас солнце… – сказал кто-то.

– На Земле лучи Солнца вдвое ослабляются толстой атмосферой и, главное, ею же и обезвреживаются, хотя, надо заметить, не совсем: солнечные удары – вещь довольно обыкновенная, – сказал Франклин, – особенно в жарком климате и высоко в горах, где слой воздуха над головой тоньше и прозрачнее.

– Наконец, – сказал Ньютон, – если бы мы и вылетели из ракеты, не выпустив из нее газа, что вполне возможно, – то ведь за ее пределами минимум за 800 километров (далее начинается атмосфера Земли) нет ни одной газовой молекулы. Чем же мы будем дышать и как обойтись без привычного и необходимого давления на тело? Хотя я и задаю этот вопрос, но только для того, чтобы показать, что нельзя прямо выпорхнуть наружу через открытую дверь ракеты.

– Но как же быть? – воскликнул жаждущий простора.

– Все возбужденные мною вопросы уже решены нами еще на Земле, – сказал Ньютон. – Павлов, принесите облачения, необходимые для жизни в пустоте… Вы знаете, где они находятся?

– Как же, как же… Сейчас достану их и возвращусь!

Через несколько минут он уже летел обратно с двумя скафандрами.

– Я объясню их устройство, – сказал Иванов, показывая спутникам одежды и снаряды, которые они с любопытством рассматривали, подлетевши поближе.

– Со временем, – сказал Иванов, – придется еще спускаться на планеты, в негодные для дыхания атмосферы, – негодные или вследствие особого состава их или вследствие чрезмерной их разреженности. Чтобы жить в пустоте, в разреженном или негодном газе, нужна одна и та же специальная одежда. Вы ее видите. Она облекает все тело с головой, непроницаема для газов и паров, гибка, не массивна, не затрудняет движений тела; она крепка настолько, чтобы выдержать внутреннее давление газов, окружающих тело, – и снабжена в головной части особыми плоскими, отчасти прозрачными для света пластинками, чтобы видеть. Она имеет проницаемую для газов и паров согревающую толстую подкладку, содержит резервуары для сохранения мочи и пр. Она соединяется с особой коробкой, которая выделяет под одежду непрерывно кислород в достаточном количестве. Углекислый газ, пары воды и другие продукты выделения тела поглощаются в других коробках. Газы и пары непрестанно циркулируют под одеждой в проницаемой подкладке посредством особых самодействующих насосов. В день нужно не более килограмма кислорода на человека. Всех запасов хватает на восемь часов, и вместе с одеждой они имеют массу не больше 10 килограммов. Но, впрочем, тут ничто не имеет веса. Скафандр, как видите даже не обезображивает человека.

– В будущих оранжереях, где очень разреженные газы, – заметил Франклин, – нам эти одежды также пригодятся.

– Еще и при работах над сооружением оранжереи они необходимы, – прибавил Ньютон.

– Теперь, господа, – сказал Лаплас, – не пожелает ли кто из вас облечься в эту одежду и отправиться на простор?..

Все так и отлетели, как ошпаренные, однако двое остались. Это были очень юные мастера. Их и нарядили в скафандры. С забавными телодвижениями, шутя и кривляясь, они промчались несколько раз по зале, выказывая явное довольство. Их голос был отлично слышен и через одежду.

23. Вылетают из ракеты в окружающее эфирное пространство

– Ну, господа, не пора ли в путь? – сказал Ньютон. – Только в таком виде вы запаритесь, – обратился он к «облаченным». – Принесите им еще легкие белые балахоны, – добавил он. – Вот так… Накиньте их и прицепите, чтобы они не могли соскочить… Если вам в них будет холодно, – обратился он к экскурсантам, – то вы раскрывайте их или скатывайте в сборки, пока не будет тепло по вкусу. Температуру вы тогда получите желаемую. При полном раскрывании балахона средняя температура черных скафандр может дойти до 27°.

– Но можно получить и более высокую температуру, – заметил Лаплас. – Для этого надо прикрыть от лучеиспускания белым балахоном часть тела, не освещенную Солнцем, и открыть освещенную.

– Да, но температура выше 20° уже тягостна, – возразил Ньютон.

– И ее скорее приходится понижать, чем повышать. А для этого надо белым плащом даже слегка прикрываться от солнечных лучей.

– Вы, конечно, знаете, – обратился русский к балахонщикам, – что, вылетев из ракеты, вы помчитесь в ту сторону, куда оттолкнетесь при вылете. Сами остановиться вы не будете в состоянии. Вы можете пропутешествовать несколько лет, прежде чем встретите опять ракету. А за это время и даже гораздо раньше вы умрете с голоду или даже еще гораздо раньше задохнетесь от недостатка кислорода.

– Как, – воскликнули балахонщики, – задохнемся через восемь часов? Мы этого совсем не предполагали… Блуждать в пустыне, чтобы умереть?.. Напрасно вы нас не предупредили!

– Я не полечу! – отчаянно воскликнул один.

– Я тоже, – как эхо отозвался через скафандру другой.

– Скорей разденьте меня!

– И меня также…

– Ну, вот уже перетрусили, – сказал Ньютон. – Дослушайте меня! Вы в полной безопасности. Сначала мы вас пустим на привязи…

– Покорно благодарю… Как цепных собак!..

– Полетайте на привязи длиной в километр: полетите, куда хотите, и возвратитесь, когда пожелаете…

– А если привязь оборвется?.. – заметил горестно балахонщик постарше.

– Ничего не значит! Мы вам дадим по особому маленькому орудию, в котором вызывают взрыв по желанию, которое действует как ракета и выпускает газы в любом количестве. С помощью его вы можете лететь в любую сторону, значит и возвратиться когда угодно к вашему дому.

– Только не потеряйте нас из виду, – посоветовал Франклин. – А то будете блуждать, и нас не найдете. Поэтому на всякий случай возьмите каждый по зрительной трубе. Я прицеплю вам их к балахонам…

– Ну, а вдруг, – сказал один из отправляемых, – я растрачу весь взрывчатый материал… Как же я тогда вернусь к ракете, если буду даже за два шага от нее?

– Взрывчатого материала тут много, но и его надо расходовать бережливо. Не допускать до полной потери – счетчик показывает, сколько его осталось. Кроме того, если вы и заблудитесь, мы вас отыщем и возвратим к родным пенатам.

– А если не отыщете?

– И это возможно, – сказал Иванов.

– Тогда – пиши пропало! – сказал балахонщик и изобразил печальную задумчивость, которую трудно было, впрочем, видеть через стекла скафандры. Однако преодолело самолюбие. Стыдно было перед товарищами разоблачаться и терпеть шутки.

– Летим! Пустяки, – сказал один другому. Решимость подстрекнула еще нескольких охотников.

– Теперь и я не прочь полететь, – сказал один из зрителей летающих взад и вперед от нетерпения.

– И я!

– И я!

– Отлично, но это после… Пока отправим уже снаряженных, – сказал Лаплас.

Их снабдили всем необходимым и одного из них замкнули в очень тесную камеру вроде футляра. Для этого сначала отворили внутреннюю половину этого шкафа, потом герметически закрыли ее и быстро вытянули из футляра оставшееся ничтожное количество воздуха, – чтобы не пропадала его и капля. Балахонщик выражал недоумение и нетерпеливо ждал в темноте. Через минуту-две отворили наружную половину футляра, и балахонщик, оттолкнувшись, вылетел на свободу. Также выпустили и другого.