Невеста к рождеству

Пришло время нам с супругой снять с Вас это бремя забот.

Абигейл никогда не была и не будет для него бременем, которое нужно снять.

Проживание Абигейл в Пенфилде, как и ее скорейший переезд, кажется разумным, своевременным и желанным, ведь моя драгоценная Диана еще не подарила мне дитя.

Уверен, мы с Вами легко достигнем соглашения.

С нетерпением жду дня нашей встречи пятнадцатого декабря.

    С наилучшими пожеланиями,
    Пенфилд.

Почему Пенфилд принял решение именно сейчас? За все восемь лет они ни разу не навестили Абигейл, не пригласили ее к себе. Редкие письма – все, что она получила от графа и графини Пенфилд. На ум приходит мысль, что они отчаялись произвести на свет ребенка, поэтому нацелились заполучить племянницу. Возможно, решили, что Лондон предоставит девочке возможности, которых у нее нет в этом тихом уголке.

– Ты выглядишь мрачным, как небо перед грозой. – Тонкие брови Абигейл сошлись на переносице. – Неудивительно, что люди считают тебя злым и скучным.

– Вот как! Кто же так думает?

– Почти все. Тебе надо чаще улыбаться, чтобы люди не говорили, что ты суровый.

– Суровый?

– Да, и хмурый.

– Хмурый? – Ему тридцать лет, впереди десятилетия до того возраста, когда мужчина может стать хмурым. – Ты считаешь меня хмурым? – Гос поди, пусть это будет не так.

– Нет, ты не хмурый. Ты можешь быть очень веселым, если захочешь, и ты самый добродушный человек на свете. Хотя никому это не показываешь.

– Зачем мне это показывать?

– Я бы и сама хотела узнать.

– Мне иногда кажется, что ты старше своих восьми лет.

– А ты ворчливее, чем на самом деле.

Он знал о своей репутации человека мрачного и угрюмого, слышал, как об этом шептались за его спиной. Люди не искали его общества без необходимости, и это радовало, поскольку он старался избегать балов и приемов, где видел лишь фальшивые улыбки юных леди и их матушек, соперничавших меж собой за его внимание, а точнее, за возможность пристроить за него свою дочку, которая получит его титул. В моменты, когда он вынужден был присутствовать на подобных мероприятиях, угрюмое выражение лица давало ему своего рода защиту, служило буфером между ним и окружающим миром. Отстраненность и погруженность в себя отдаляли его от общества. Впрочем, об этом он совсем не тревожился. Он был доволен существующим положением, все в жизни было спокойно, упорядоченно, предсказуемо, и ему это нравилось.

– Что бы ты сделала на моем месте? Как бы постаралась убедить людей в том, что я не угрюмый ворчун?

– Разумеется, чаще улыбалась бы. Может, даже громко смеялась. И непременно поставила в Рождество нарядную елку в гостиной.

Елку в Рождество? В последний раз он наряжал елку в детстве, даже для любимой Абигейл не смог себя преодолеть.

– Я и не предполагал, что ты хочешь елку.

– Все хотят елку, разве ты не знаешь? Ленты на лестничных перилах, банты на каминной полке – все это создает волшебное праздничное настроение. Мне, конечно, нравится святочное полено, но ведь я уже большая и заслужила целое дерево.

– Ты в первый раз говоришь об этом.

– И не в последний. Я видела наряженные елки в городе, они такие красивые. Еще в книгах пишут, что люди поют гимны и едят драже. Что подумает о нас рождественский дед? Крайне неуважительно приглашать его в дом, где нет нарядной елки.

Возможно, уже пора побороть боль, связанную с елками. Никто не виноват в том, что отчим его был чудовищем, а мать выбрала мужа, оттолкнув маленького сына. Все это было так давно, пора изменить свое отношение к символу Рождества, но Исайя не находил в себе сил. Он готов подарить младшей сестре все, что та пожелает, только не елку, давно ставшую для него символом большого горя.

– Ты бы хотела жить в другом месте, Абигейл? Там, где могла бы позволить себе больше радостей? – Разумеется, она слишком мала, чтобы делать выбор, но спросить необходимо, учитывая полученное от дяди письмо.

Исайя взял в руку маленькую ладошку и повел сестру в оранжерею. Она старалась держаться ближе к нему и хранила молчание, что было удивительно.

Закрыв дверь, он расстегнул и снял с нее пальто.

– Ты хочешь меня отослать? – Ее голос был тихим и чуть дрожал.

– Нет же, ни за что. Как ты могла подумать?

– Некоторых девочек отсылают. Они уезжают в закрытые школы, чтобы стать настоящими леди. Ты поэтому еще не нанял гувернантку?

– Абигейл, я никогда не отправлю тебя куда-то против твоей воли. Даю слово.

Широкая улыбка продемонстрировала пустующее место недавно выпавшего зуба. В глазах вспыхнули привычные голубые искорки. У Исайи перехватило дыхание, казалось, перед ним возник призрак их матери. Он отчетливо видел ее юное лицо на портрете, тогда она была еще маленькой девочкой, а не женой Палмера Тернера, пятого графа Пенфилда.

– Признаюсь, ты взрослеешь проворнее, чем твоя кошка ловит мышек. Становишься выше час за часом. Нам непременно понадобится воспитательница, которая поможет тебе стать леди. Это сложнее и важнее, чем ты можешь представить.

– И она будет жить с нами? – Сестра посмотрела на него неожиданно серьезно. – Гувернантка или учительница?

– Я бы предпочел родственницу женского пола.

– Но у нас есть только леди Пенфилд, а она ни за что не уедет из поместья.

– Мне надо жениться. Давно уже пора. – Исайя заметил, что при этих словах сестра горестно поджала губы. – Что ты об этом думаешь?

Скоро в доме появятся граф и графиня Пенфилд. Супруга лорду Максвелу просто необходима. Возможно, тогда родственники откажутся от идеи забрать Абигейл. Если дело дойдет до суда, он точно проиграет. У женатого графа больше преимуществ в глазах судей, чем у холостого виконта.

– Я много о чем думаю, но также понимаю, что должна встретить твою жену улыбкой, иначе она не будет здесь счастлива.

– Мне бы хотелось знать, сделает ли это счастливой тебя?

– Думаю, это все равно что обрести мать или сестру. Думаю, да, сделает. И… ты ведь не будешь любить меня меньше из-за того, что будешь любить ее?

– Ничто и никто в этом мире не сможет изменить мое отношение к тебе. К тому же любить супругу совсем не обязательно. Существуют вполне счастливые браки, основанные на дружбе и взаимопонимании.

– Если бы ты в это верил, давно был бы женат.

Исайя подумал, что, если бы их мать была счастлива во втором замужестве, его мнение об институте брака могло быть лучше.

– Бог мой, Абигейл, тебе точно всего восемь?

– Я восьмилетняя девочка, и это главное. Будь я мальчиком, думала бы только о том, как лазить по деревьям и бегать сломя голову. Ты видел сына конюха?

– Я бесконечно признателен судьбе, что у меня сестра. Но скажи, я получил твое одобрение?