В этот раз. Повесть

– А учёба? – заволновался Николай.

– Не переживай, времени у тебя будет достаточно. Все твои товарищи заняты тем же.

Через три дня Николай вернулся к старцу с огромным списком, исповедь продолжалась несколько часов. А после он с чистым сердцем приложился губами к иконе. И благоговейно принял причастие.

Причащали, кстати, не вином, а виноградным соком. Наставник Василий пояснил, что алкоголь даже в малых дозах может изрядно навредить воину: снизить концентрацию, ухудшить аналитические способности и даже лишить благодати Духа Святого, что в боевой ситуации равнозначно гибели.

6

Ресурсов на подготовку своих воинов Церковь не жалела, ни материальных, ни информационных. С первых дней курсантам был открыт доступ к любым архивным секретам, они свободно могли читать книги, о существовании которых не подозревало подавляющее большинство духовенства. Однажды Николай не выдержал столь вольного обращения с тайными знаниями:

– Наставник Василий, почему нам оказано столь высокое доверие? Ведь мы все новички, – у кого-то может оказаться злой умысел, кто-то не сможет пройти отбора и вернётся в привычный мир. Как вообще может существовать настолько засекреченная служба при подобном подходе к тайне?

– Войску несколько сотен лет, но, как видите, информация о нём до сих пор не просочилась наружу. Мы не доверяем секреты кому-попало. Здесь нет случайных людей, вы все отмечены Небесами. Все свои экзамены вы сдали ещё до начала переподготовки, выбывших тут не бывает.

Николай вспомнил, как вырывался из окружения. Ночью, без оружия, под прицельным огнём десятков бандитов. Как пули пролетали так близко, что буквально гладили его. Как гулко громыхали мины под ногами преследователей, бежавшими точно по его следам. Какой жаркой вдруг стала икона, когда он переплывал ледяной поток. У него действительно имелась рекомендация свыше.

7

Первое задание Николаю поручили задолго до завершения учёбы. После воскресной службы наставник Василий позвал его в свою келью и без прелюдий предложил немного развеяться и прогуляться. Оказалось, что сегодня в городе проходит лекция филолога-самоучки Ивана Андрейченко, подрывающая один из церковных догматов. Нужно провести разведку и собрать информацию. После долгих месяцев на территории базы, такое задание можно было смело считать отпуском. Выбрав в войсковом гардеробе подходящую по погоде и размеру одежду и получив довольно приличные суточные, Николай отправился на автостанцию.

В Доме Культуры задолго до начала лекции собралось множество народа. В фойе продавали самодельные брошюрки за авторством Андрейченко, диски с его лекциями и календарики с изображением самого Ивана на фоне каких-то камней. Николай купил всё, кроме календарика, и прошёл в зал. Вскоре свет приглушили, и на сцене под аплодисменты появился сам филолог. Выглядел он неожиданно симпатично, голос оказался весьма приятным, а лекция интересной. Он рассказывал о заговоре по уничтожению древнерусской истории на примере искажения письменности. О том, как древние славянские руны злонамеренно были выхолощены до современной кириллицы. Как каждая смена политического режима характеризовалась отменой нескольких букв. Приводил результаты исследования японских учёных, убедительно доказавших прямую зависимость среднего интеллекта нации от количества символов в её языке. Он демонстрировал фотографии рун на огромных каменных блоках, показывал образцы узелковой письменности, а также черты и резы на пожухлой бересте. Прикоснувшись к неведомым древним тайнам, зал впал в благоговейный трепет, а когда Андрейченко подвёл слушателей к мысли, что именно Православная Церковь виновна в обрезании объёмной Буквицы до примитивного современного алфавита, люди гневно загудели.

Решив, что такими темпами недалеко до святотатства, Николай вскинул руку и попросил разрешения задать вопрос. Ему принесли микрофон, но с места он говорить не стал, а уверенно поднялся на сцену. Там он взял из рук озадаченного лектора кусочек мела и аккуратно вывел на доске несколько символов.

– Что это? – спросил удивлённый Андрейченко.

– Это моё имя на церковно-славянском языке. Именно так писали мои прадеды. Уверен, что многие в этом зале и сейчас легко прочтут его. А вопрос у меня простой: сможете ли и Вы написать своё имя рунами, буквицей или узелками?

Гул в зале вдруг полностью затих. Андрейченко занервничал и как-то даже съёжился. Руку за мелом тянуть он не стал. В зале снова начал подниматься гул, на этот раз – недовольный.

– Я не могу этого сделать, – наконец сдался Андрейченко. – Дело в том, что столетиями специальные секретные службы уничтожают все следы древней культуры. Взрывают мегалитические сооружения, крадут свитки и рукописи, убивают хранителей древних знаний. Мои исследования неполные, мне не хватает данных. Может быть у кого-то из присутствующих сохранились какие-то старинные книги, свитки, артефакты? Мы бы вместе их изучили!

Однако слушатели уже утратили интерес к лекции и на это предложение никто не отреагировал.

– Неужели Вы сами верите в то, что до Кирилла и Мефодия славяне не умели писать и читать? – с болью в голосе Андрейченко обратился к Николаю. – Могучая Русь, страна воинов и кораблестроителей, купцов и ремесленников, по-Вашему, могла быть неграмотной?!

Остаток материала лектор зачитал торопливо, монотонным голосом. Однако даже те, кто из вежливости остался в зале, всё равно особо не слушали. Мусорная урна у крыльца Дома Культуры была полна брошюрок и дисков.

Наставник Василий похвалил Николая за находчивость и инициативу.

– Как ты вообще догадался предложить ему перейти от теории к практике?

– Однажды к нам в «Динамо» приезжал специалист по тайному искусству бесконтактного боя, тоже много рассказывал о древних витязях и боярах, лампочку от фонарика зажигал в ладонях, свечу гасил взглядом. Вот только когда он решил продемонстрировать своё мастерство в спарринге, из всех добровольцев случайно выбрал моего тренера.

Они оба рассмеялись, потом Николай попрощался и направился в свою келью. Внезапно наставник остановил его:

– Кстати, Андрейченко интересовался старинными книгами? Кто-нибудь из слушателей подходил к нему?

Николай покачал головой и вышел. По пути он вдруг понял, что не верит в историю о безграмотной Руси. Уже отходя ко сну, он вспомнил свою прабабушку, её рассказы о далёком детстве. Например, о найденных в отцовском сундуке древних фолиантах с непонятными значками вместо текста (при этом церковно-славянский прабабка знала хорошо). О том, как прабабушкины родители поддались на уговоры заезжих столичных учёных и показали им эти книги «во имя науки», а через пару дней рыдали и рвали на себе волосы, обнаружив сундук пустым.

8

– Слушаю Вас, воин Феодор, – отреагировал на поднятую руку наставник Симеон, преподававший иконопись.

На большом экране замер очередной слайд презентации о современной церковной атрибутике.

– Наставник, могу я попросить Вас вернуть предыдущий кадр? – возбуждённо произнёс Феодор.

На экране возникла репродукция знаменитой «Троицы» Андрея Рублёва.

– Вас что-то смущает? – спросил наставник у Феодора. Но когда тот широко раскрыл рот, приложил палец к губам, призывая к молчанию, и обратился уже ко всей аудитории:

– Может быть кому-то из вас тоже что-нибудь почудилось?

Курсанты несколько минут изучали изображение и один за другим пожимали плечами, недоумённо посматривая на возмутителя спокойствия.

Николай ещё раз осмотрел хорошо знакомый сюжет: трое ангелов трапезничают под деревом, на столе перед ними стоит чаша с виноградом или с телячьей головой. Ему больше нравились репродукции с виноградом, как-то мёртвая голова животного совершенно не смотрелась на фоне Святой Троицы. Взгляд снова зацепился за злополучную голову. И вдруг Николай почувствовал, как встают дыбом его волосы, ведь голова на иконе принадлежала никак не телёнку. Почти человеческое лицо, только сильно вытянутое, искажённое злобной усмешкой, а над козлиными ушами красовались острые рога. На столе перед ангелами стояла чаша с головой чёрта.

Николай вскочил вслед за Феликсом-Феодором, но и ему наставник жестом запретил говорить. Через минуту с нечленораздельным мычанием рядом замер их однокашник Олег. Затем Игорь. И всё. Остальные не могли понять причину шокового состояния товарищей. Наконец наставник Симеон увеличил изображение чаши на весь экран. В классе раздалось несколько сдавленных стонов. Однако, часть курсантов и теперь уверяла окружающих, что на картине нарисована голова телёнка. Николаю стало жутковато, – он впервые столкнулся с тем, как взрослые и вполне разумные люди заменяли реальность надуманным.

В течение следующего часа курсанты увлечённо искали «неправильное» в слайдах той же презентации. Феодор обнаружил морды бесов, замаскированные под резной узор на иконе Спиридона Тримифундского и масонский глаз в треугольнике над ликом Богородицы. Олег обратил внимание на шестиконечные звёзды, вписанные в нимб над головой Серафима Саровского и ошибки в тексте молитвы «Отче наш» на настенном календаре. Николай же указал на неверно написанное имя Спасителя на серебряном крестике и на странную ложку в руках целителя Пантелеймона. Что не в порядке с ложкой даже наставник понял не сразу. А ведь её черпак был загнут под прямым углом к ручке, – подобной ложкой даже у Святого не выйдет ничего не зачерпнуть.

После занятия наставник попросил «победителей викторины» задержаться в классе. Он открыл портфель и достал большущую стопку икон, фотографии которых только что показывал в презентации.

– Что это, наставник?! – удивлённо спросил Феодор, – откуда это?

– Это, воин Феодор, Ваше первое боевое задание. Всё было куплено в церковных лавках нашей области за крайнюю неделю. Нужно выйти на изготовителя, а затем вычислить и ликвидировать всех причастных.

– То есть как ликвидировать? Гражданских?! А посадить по закону? – хором завозмущались ребята.

– Увы, другого выхода нет. Перед нами циничная диверсия. Сколько по всей стране продано этих лжеикон?! Сколько христиан сейчас кланяется изображению бесов? В случае огласки Церковь будет полностью дискредитирована, а доморощенные «эксперты» в панике начнут массовое истребление настоящих святынь. Нет, сынки, мы должны действовать быстро и безжалостно. К разработке операции приступаете завтра, план предварительно согласуете со мной.

9

Утро началось с исповеди и причастия. Обычно Николай был рад встрече с батюшкой Венедиктом, но на этот раз его мысли витали в другом месте.

– Что случилось, сынок? – спросил старец, – боишься не справиться с заданием?

– Сомнения одолевают, на душе тяжело, – честно признался Николай.

– Неужели врагов Христа тебе жаль стало? Пусть, значит, дальше бесчинствуют? А сам-то ты на чьей стороне?! – с неожиданной злостью прорычал батюшка Венедикт.

Николай был так погружён в свои мысли, что совсем не заметил ярости старца:

– Люди живые ведь, хоть и заблудшие, хоть и враги. Понимаю, что выбора нет, но всё равно внутри погано.

Батюшка Венедикт подошёл к Николаю и вдруг крепко его обнял с лучезарной улыбкой.