Ленин. 1917-08

Пётр Мартынов с матросами Николая Маркина занимались очередным патрулированием. Они шли по улице, оглядывая окрестности и беседуя о нынешней ситуации. О травле большевиков, об уходе Ленина на нелегальное положение, о бесстрашной активности Троцкого и гадали – что впереди.

Несмотря на травлю верхушки партии большевиков во главе с Лениным, сама партия оставалась на легальном положении, и Мартынов с матросами продолжали патрулирования так же, как и до этого.

Более того, они даже не почувствовали какой-либо перемены в отношении к себе. В революционных массах большевики, похоже, стали даже более популярными, а с депутатами, скажем, Петроградского Совета ни Пётр, ни, тем более Маркин фактически не общались.

Сегодняшнее патрулирование было утренним, но город уже проснулся

Разговор поддерживали в основном матросы. Пётр отвечал односложно, думая о своём. Отношения с Таней оказалась делом непростым.

Нет, Таня была по-прежнему мила, весела и ласкова. Но давили проблемы житейские. Им даже жить вместе было негде. Таня, конечно, переехать в казарму не могла – не место там для нормальной девушки. А ему переехать к ней … та снимала комнату пополам с подругой по фабрике. Снять жильё – на какие доходы? Дознаватель – конечно, почётно. Но не денежно. Паёк – и все дела.

В общем, хоть бери Таню с собой и возвращайся на родной хутор. Чего Петру делать совершенно не хотелось. Он понимал, что такому, каким он стал, делать там нечего. Со скуки сдохнешь. Ладно, вот дайте победить буржуев – и всё наладится.

Увлёкшись кто разговорами, а кто – тяжёлыми размышлениями, они едва не прозевали лежавшее на земле в очередной арке по пути тело, над которым как раз склонился какой-то типчик неприметной наружности в гражданской одежде.

Тело и типчика заметил Егор. Кстати, наверное, давно пора представить состав летучего матросского отряда Николая Маркина.

Всего их шестеро, включая самого Николая. Самые молодые – Митрофан и Павел. Каждому по девятнадцать, причём Митрофану девятнадцать исполнилось уже после Февральской революции. На флот соответственно оба попали сравнительно недавно, вскоре после этого угодив в эпицентр стремительно развивавшихся революционных событий.

Без раздумий шли за Николаем, доверяя ему во всём. Может быть, дело в том, что обоих Маркин взял под опеку сразу по появлению тех в экипаже. Пребывание в отряде и работа по поддержанию порядка обоим нравилась, а перед аналитическими талантами Петра они преклонялись. Юношеские восторженность и романтизм. Легконогие, самые быстрые в отряде.

Солнечный веснушчатый Тимоша. На год старше Митрофана с Павлом. Любимец отряда. Всегда улыбающийся, оживлённый. Кстати, неплохо умел развлекать товарищей – и не только прибаутками. Оказывается, в детстве познакомился с фокусником из бродячего цирка, и тот, оценив способности восторженного рыжего пацана, задаром обучил того парочке нехитрых приёмов. И показал несколько не менее простеньких фокусов, которые способный парнишка в дальнейшем освоил уже самостоятельно, после того, как нечаянный наставник укатил со своим цирком далее. Внимателен и глазаст. Любил читать, особенного о борцах за свободу прошлого. Охотно пересказывал прочитанное. Это от него Пётр услышал о геройском Петре Петровиче Шмидте.

Сергей был годом старше Тимоши, Двадцать один год. Спокоен, рассудителен, мог дать неплохой совет. Но лишний раз не высовывался – высказывал своё мнение только если спрашивали. Не любил быть заметным, предпочитал смотреть, слушать и запоминать.

Егор. По старшинству и по возрасту второй в отряде. Двадцать три года. Старше был только Николай. На год. Молчалив, кажется, больше, чем Маркин. Надёжен, если что-то поручить – умрёт, но исполнит в точности. Про таких говорят – "вечно второй". Эти люди не любят сами командовать, но за всё, что им прикажут, беспокоиться уже не приходится. Самый здоровенный в отряде, хотя регулярно теперь патрулировавший с ними Пётр, разумеется, был побольше.

Все они безоговорочно ещё с учебного минного отряда, где служили с Николаем, признавали его старшинство.

Итак, они уже почти миновали арку в стандартный питерский дворик, увлечённые обсуждением, как вдруг Егор, не забывший бросить взгляд в арку, крикнул "Стоять" и кинулся в неё, стаскивая с плеча винтовку.

Типчик, склонившийся в середине прохода над неподвижным телом, поднял голову, мигом оценил ситуацию и задал было стрекача. Митроха и Павел опередили остальных, мгновенно кинувшись вслед, но догнать не успели. Грохнул выстрел Егора, человек немедленно затормозил, вскинул руки вверх и заголосил.

– Не убивайте, братцы. Неповинен!, – рисковать жизнью он был не готов.

– Увидим, – подошедший Николай был, как всегда, немногословен, – Обыщите его.

Досмотр особых результатов не дал. Дешёвый кошелёк с парой сотенных бумажек, какая-то мелочь в кармане, недорогая расчёска, перочинный нож … неисправный.

Пётр приступил к ставшей уже обычной для него процедуре расследования. Он подошёл к неподвижному телу и осмотрел.

Весьма недёшево одетый пожилой мужчина лежал на спине. Причина смерти казалась очевидной. Верхняя часть лба по центру разворочена. Верхний край раны даже охватил переднюю часть редких волосёнок. Покойник был, похоже, не беден. Дорогой костюм-тройка, рубашка тоже не из дешёвых. Галстук-бабочка. Ну и штиблеты подстать всему ансамблю.

Во внутреннем кармане пиджака обнаружился шикарный бумажник почти с пятью тысячами рублей и набором красивых визитных карточек с надписью, исполненной красивой золотистой вязью.

"Доронин Александр Васильевич. Кредитное товарищество "Селенга". Директор."

Кроме этого на визитке было два номера телефонов и два адреса. Один, похоже, располагался где-то рядом. Во всяком случае, улица была та самая, по которой они только что шли.

Пётр выпрямился и огляделся вокруг. Во дворе старательно шаркал метлой бородатый дворник.

– Митроха, покличь-ка вон его сюда. Да, ребятки, а задержанного подведите ко мне. Кто таков, чего у трупа делал?

– Митюха я … Дмитрий Селиванов. Живу тут неподалёку. Мимо шёл, смотрю – лежит. Ну я подошёл посмотреть – может, плохо человеку. А тут сразу вы.

– Точно, – встрял Тимоша, – я эту фигуру давно срисовал. Он впереди нас шёл, шагах в пятидесяти. Шёл-шёл, а потом вдруг глянул налево – и шасть в арку. Я ещё подумал – надо глянуть, что там этот клошар нашёл, да увлёкся, забыл. Спасибо, Егор не прозевал.

Тимоша любил вставлять в свои реплики вычитанные слова. Поэтому они уже знали значение термина "клошар". Из бедных, одним словом.