Айрин, графиня из Бездны

– Здесь нужны игла потолще, усилий побольше и чёткие движения – объяснила Линария дочери.

Шить шкуры и впрямь оказалось куда сложнее. Они не хотели протыкаться, и иногда через шесть–семь стежков пальцы Айрин начинали кровить от проколов. К тому же игла всё время норовила соскочить или уйти в сторону, приходилось прилагать значительные усилия, чтобы шов получался ровным. Через три недели и эта задача далась девочке. В тот день Линария отложила работу дочери, а вечером показала мужу.

– Неплохо – одобрил тот – Думаешь, пора? Может, пусть ещё потренируется на перине?

– Думаю, всё остальное она усвоит быстрее и лучше в настоящем деле – отвечала Лин – Завтра сама всё увидишь – сказала она Айрин, которая с интересом прислушивалась к разговору.

Назавтра Гленн, придя с охоты, взял медицинскую сумку и позвал дочь с собой на улицу, попросив захватить инструменты для шитья. Во дворе на разделочном столе лежала туша куорга.

– Аури – обратился Гленн к дочери, стоя у стола – Сегодня ты начнёшь обучаться важнейшему из навыков – врачеванию. Это длинный путь, и по-настоящему он не заканчивается никогда. Но первые шаги – ты сделаешь сейчас. На самом деле, ты уже их сделала, когда изучала травы и смешивала снадобья для матери. Так что опыт в лекарном деле у тебя есть, и ты с полным правом можешь именовать себя «аптечным подмастерье» – он потрепал девочку по голове – А сегодня мы двинемся дальше. Ты же видела, как иногда мать зашивает мои раны?

– Видела – ответила девочка, вспомнив окровавленные нити и длинную иглу, что раз за разом пронзала плоть отца.

– Вот на сегодня твой больной – Гленн похлопал по туше куорга – Он парень добрый и покладистый, поэтому можно делать на нём сколько угодно ошибок. Для начала – нужно его просто подлатать – с этими словами Гленн достал нож и сделал длинный надрез на боку туши. Края раны разошлись на два пальца, обнажив мясо зверя.

Айрин достала иглу – самую толстую, что была в коробочке – продела в неё самую толстую нить, закрутила двойной узел на конце. Подумав, закрутила еще один – и приготовилась шить.

– Будем начинать сразу так, как нужно – произнес отец и полез в свою сумку – Сначала всегда идет дезинфекция.

– Дезифекция? – переспросила Аури, глядя, как отец достает из сумки пузырьки и повязки.

– Так точно! Только – «дезИНфекция». Но произношение тут не главное. Главное – это…

Гленн запнулся, не найдя нужных слов. Затем потряс пузырьком и повязкой.

– В общем, смотри. Нет, сначала послушай. Давай я тебе всё объясню, чтобы ты поняла, а как вырастешь, я объясню всё как нужно, с непонятными словами. Идёт?

Дочь кивнула.

– Вот и хорошо. Значит, смотри. Вокруг нас полно всяких жучков.

Тут Гленн остановился и задумался. Думал он долго, не понимая, как рассказать ребёнку про микробов и инфекцию.

– В общем, давай так – наконец сказал он – Сейчас ты просто запомнишь одну вещь – перед тем, как приступать к лечению, рану нужно продезинфицировать. Для этого берём вот такую жидкость – она называется спирт – и тщательно протираем края раны.

Гленн намочил повязку в спирту и протёр шкуру возле разреза.

– Также нужно продезинфицировать все, что будет к ране прикасаться – иглу, руки, повязки. Поняла?

– Да.

Гленн неторопливо обработал руки и инструменты.

– Запомни – это самое главное! Ты можешь торопиться, нервничать, плохо зашивать, или резать – но дезинфицировать нужно всегда. Я буду наблюдать, и за эту ошибку наказывать особенно строго.

Дальнейшее было Аури хорошо знакомо. Отец продел нить в иглу и по всей длине разреза наложил швы – такие, как она накладывала на шкуры – завязал в конце узел и приложил скомканную тряпку.

– Накладу нужно привязать – заметил отец – но у нас слишком мало материала, поэтому сойдёт и так. Ты готова повторить?

– Готова.

Гленн ножом сделал ещё один надрез, рядом с первым.

– Приступай.

Девочка взяла иглу с нитью и потянулась к разрезу. Взгляд её упал на тряпку на первой ране, и она отдёрнула руку. Гленн одобрительно усмехнулся. Айрин, повторив действия отца, продезинфицировала рану, руки, иглу, нить и приступила к сшиванию. Первый же шов вышел ужасным, а дальше всё пошло ещё хуже. Игла то слишком глубоко входила в плоть, то выходила откуда-то сбоку. Пальцы и нить мгновенно выпачкались в крови и скользили. Края раны не желали сходиться. Аури сопела, крутилась, морщилась от усилий, но где-то на середине слишком сильно потянула нить, и та лопнула. Дочь виновато подняла взгляд на отца. Тот в ответ подмигнул ей.

– Нелегко, да? И этот пациент еще спокойный. Представляешь, что будет, когда он начнёт вырываться?

Девочка с испугом посмотрела на отца.

– Мне никогда этому не научиться!

Гленн забрал инструмент из рук дочери и взял её руки в свои.

– Аури, запомни одну вещь. Если чему-то можно научиться – то этому можно научиться. Каким бы сложным ни казалось умение. Просто делай, повторяй, смотри на результат, и снова повторяй. Не бойся пробовать что-то новое. Думай над своими неудачами. Думай над своими успехами. В конце концов – улыбнулся Гленн – всегда можно спросить меня. Или маму. Пользуйся!

Поцеловав дочь, Гленн повернулся и пошёл в дом. А Аури принялась повторять всё снова. И снова. И снова.

После швов настало время «грязных ран», антисептиков, «скрепок», перевязок и прочих медицинских премудростей. А те занятия, что уже делала Айрин, усложнялись и дополнялись. С копьём, например, Гленн решил от упражнений перейти к ударам. Аури уже сменила своё первое, учебное, на настоящее. Оно было меньше и тоньше, чем у отца, но таким же крепким и с острым металлическим наконечником.

Поначалу Гленн нарисовал краской несколько ярких жёлтых точек на стене дома и сказал дочери попытаться попасть в них концом копья. После первых же ударов на порог вышла Линария и высказала всё, что думает о муже и его умственных способностях. После этого красный от смущения Гленн отвел дочь к сараю, где повторно нарисовал яркие желтые точки.

– Для начала попробуй постоянно попадать хотя бы в одну метку. Но помни – бить всегда нужно выпадом. Не вести копье – а выбрасывать.

Они прозанимались до самого обеда. После обеда Гленн снова вывел дочь во двор и продолжил урок. Каждый неумелый выпад он сопровождал комментариями и советами. С каждым часом Аури била всё лучше и лучше. Но потребовалось три дня, прежде чем Гленн перешёл к другому приёму. Спустя три месяца Айрин уже била с полной скоростью и восемь раз из десяти попадала в нужное место.

– Быстрее ешь и одевайся – объявил Гленн однажды утром за завтраком – Сегодня ты столкнёшься с почти-настоящим противником.

После этих слов девочка мигом проглотила всю еду и полностью одетая ждала, когда ухмыляющийся отец доест свою порцию.

Гленн повёл дочь не во двор, а к деревьям, росшим позади дома. Там к одной из веток была привязана туша мёртвого куорга. Гленн подошёл к ней и толкнул. Туша начала медленно раскачиваться.

– Смотри – сказал Гленн и сделал ленивый выпад. Копьё в его руках ударило по туше вскользь и поцарапало шкуру. Сама туша начала раскачиваться сильнее.

– Бить по движущейся цели гораздо сложнее, чем по неподвижной. А тебе нужно не просто попасть, но нанести настоящий удар.

На этот раз выпад был так стремителен, что Айрин даже не увидела удара. Раздался глухой звук, и туша оказалась насаженной на копьё в руке отца.

– Не рано ли ты учишь её бою? – поинтересовалась Линария. Она закончила вывешивать бельё во дворе и сейчас подошла посмотреть на упражнения.

– Только так и нужно начинать, если с неё должен быть толк! – ответил Гленн – Давай – кивнул он дочери и толкнул куорга.

Аури попыталась пробить раскачивающуюся тушу. Потом ещё и ещё. Но всё было напрасно – удары лишь соскальзывали с обледеневшей шкуры, в лучшем случае получалось лишь слегка проткнуть её. После нескольких неудачных попыток она, запыхавшаяся и вспотевшая, опустила копьё.

– Это невозможно.

– Но я же сделал это – усмехнулся отец.