Книга Извращений

Эта её ироническая манера выражаться, которую она не потеряет даже после всего пережитого – сразу успокоит тебя и придаст сил. Ты решишь сказать ей всё так, как оно есть:

– Всё кончено, Жанна, – скажешь ты, – та революция, в которую ты решила поиграть – провалилась. Теперь, ты должна подумать о себе. Ты не можешь оставаться здесь; через пару дней: Ник соберёт отряд штурмовиков и ворвётся в здание.

– Пусть попробует. Его ждёт тёплый приём.

– Вам не выиграть, – покачаешь ты головой, – эти люди разорвут тебя на части только потому, что их взгляды на жизнь не совпадают с их мнениями. Тебе нужно бежать.

– Если бы наша семья была вместе – мне не пришлось бы бежать.

– При чём здесь это?

– Ты – бросил меня.

Её лицо вдруг примет серьёзное и суровое выражение.

– А теперь, значит: ты хочешь, что бы я бросила тех, кто мне доверяет и сдалась этим мерзавцам, превративших нашу страну в свинарник?! Если так, то говорить нам – не о чем. Я не думала, что ты так изменился; настолько продался этим собакам.

– Я не хочу, что бы ты сдалась; это не спасёт тебя. Они собираются приговорить тебя к смерти. Я хочу спасти тебя от них; и от самой себя.

Она рассмеётся.

– В любом случае – это бессмысленно. Куда я пойду?! Я ведь теперь, как-никак – национальный преступник. Меня схватят сразу же – стоит мне только выйти на улицу.

– Выходить тебе точно нельзя; но ты кое о чём забыла.

– О чём же?! Ты что, хочешь, что бы я прошла через портал – сквозь армию полицейских?!

– Ты забыла о дирижабле, – прошепчешь ты, наклонившись к ней.

От удивления её рот и глаза – широко распахнутся.

– Да, – кивнёшь ты, – тот самый дирижабль, который погубил твою революцию и который уже починили, назначив музейным экспонатом – однако, полностью пригодным к применению.

– Но как я до него доберусь?!

– Скажем так: не все в городе ещё отвернулись от тебя. Я знаю людей, которые следят за дирижаблем – с ними можно договориться. А твои союзники в городе – легко смогут доставить его прямо к тебе, да так, что бы Ник и Философ ничего не заподозрили. Приготовления, конечно же, займут немного времени; но когда Ник и его армия ворвутся в здание – их ждёт сюрприз: все его защитники и их королева – давно уже над городом и нет никаких шансов достать их в ближайшее время. Ты можешь улететь далеко на острова – французские, к примеру. Там: тебя уже никто не сможет достать. Ты проживёшь долгую жизнь.

Она внимательно посмотрит на тебя; выдержав паузу, она скажет:

– Я так и не могу понять: на чьей ты стороне? Ты помог мне утроить революцию; потом, предал меня и перешел к этим свиньям. А теперь, когда ты добился того, чего хотел – ты, друг, решаешь спасти меня. Зачем? Я никогда тебя не понимала: чего ты хочешь?

– Мира, – ответишь ты, – этого я хочу; и это – единственное, что я знаю о себе. Потому что я тоже не всегда себя понимаю. Я не хочу, что бы ты умерла; но революция, которую ты устроила – неправильна. Когда ты уедешь в другую страну – обещай мне, что поставишь на ней точку. Не нужно никого свергать. Не нужно менять власть – так ты только сыграешь на руку тем, кто стоит за ним.

– Но…я не могу. Поверь, ты не знаешь, как тяжело мне было на это решиться. И я не могу всё бросить – не сейчас, когда у меня появляется новая надежда. Я могла бы соврать тебе, но…я не хочу. Я так устала… Но я должна сражаться с ними…

– Но не так! Ты хоть понимаешь, сколько людей погибло из-за твоей глупости?! А остальные?! Ты знаешь, сколько горя принесла твоя революция?!

– А что мне оставалось делать?! – чуть не плакала она, – посмотри на нашу страну – она вся насквозь прогнила. Люди в ней – страдают; они бегут от неё, не потому, что не любят, а потому, что в их родной стране для них – нет будущего! Когда я была молодой и пошла учиться на политолога, я думала, что делаю это для того, чтобы понять, кто управляет этим миром. Но теперь я понимаю: я должна его изменить.

– У одного человека: хватит сил лишь на то, что бы изменить себя; но даже это не у всех выходит.

– Ты не понимаешь. Всё, что я сделала: это лишь капля в море зла, в котором мы обречены плавать…

–…И чем быстрее мы доберёмся до дна – тем быстрее вынырнем на поверхность – помнишь это? Разве ты не видишь, что вооружённое восстание против власти – это не выходи; от этого – всё стаёт только хуже.

– Но, что мы можем сделать?!

– Измениться.

– Нам не дадут измениться – нам обрезают крылья, стоит нам только родиться в нашей стране.

– Это – ни у кого не получается сразу; однажды, в один миг, к которому будут стремиться миллионы людей – целые поколения на протяжении столетия – в умах людей произойдёт перезагрузка. Это – настоящая революция. Самое большее, что мы можем сделать для неё – это сами стать лучше. Прошу тебя: хватит гражданских войн. Я знаю: ты хотела как лучше; но твои действия – чуть не вызвали катастрофу.

– Ты хочешь, что бы я перестала бороться?!

– Да нет же. Я хочу, что бы ты просто жила и старалась изменить умы людей; но что бы те не стремились всё разрушить. Мы – должны строить и создавать.

– Понятно, – вздохнёт она, опустив голову, – а ты: что ты будешь делать, когда всё будет кончено?

– У меня ещё есть работа. Я должен закончить свою картину, над которой я верчусь – вот уже почти всю жизнь.

– Ах, да. Ты же художник. И в кого это ты такой пошел?! Наверное, от папы – он всегда был каким-то странным. В любом случае: никогда не понимала, какая польза от всех этих твоих «полотен»; по мне, они все – просто мебель. Но это – твоё дело; ты ведь у нас, как его, этот… герой, да? А меня ведь – никто так никогда не назовёт. Возможно, ты и прав. Но обещать я – ничего не буду. Ах, если бы я могла всё изменить… знал бы ты, как я устала. Спасибо тебе, что дал мне второй шанс – я попробую его не упустить. Я приняла твои слова к сведению; но знай: я – всегда буду бороться против несправедливости.

– А почему бы тебе не бороться за справедливость?!

– Не знаю; наверное, мне ещё нужно будет до тебя дорасти, – улыбнётся она, – нам всем.

Вы попрощаетесь. Ты встанешь, развернёшься и уйдёшь. Путь обратно – будет куда легче и спокойнее. Он пройдёт, как тихий ночной ветер; и вскоре – ты будешь уже у себя дома – ложиться в постель. Закрыв глаза, ты подумаешь: «Что же ждёт её теперь?». Но, так и не получив ответа, ты заснёшь.

Сражение Третье

– Возможно, не стоит тратить жизнь на всё то безумство, которым я наполняю своё время – и в которое я ныряю день за днём; день за днём.

Ник, оторвёт кусок туалетной бумаги от рулона и, сжимая его в кулаке, посмотрит на него как на собственный череп. Даже такая незаметная вещь, как туалетная бумага – может послужить предметом высокого искусства. Однако Ник использует её по назначению. Затем: ещё и ещё. Под конец: он просто тяжело вздохнёт и останется сидеть на своём кресле с бездонной дырой под ним – без всякой цели – просто глядя в стерильно белую дверь перед собой.

– Если бы я точно знал, что умру сегодня, – Ник достанет свой пистолет и снимет его с предохранителя, проверив магазин на присутствие всех патронов, – был бы я доволен тем, как живу?

Он выпрямит руку, приставив пистолет к стенке.

– Стоит ли этот день того, что бы умереть?

Стены – знают ответы на все вопросы; они – лучшие слушатели, которых мы только сможем найти. У них есть только один недостаток – они никогда не отвечают; боги – тоже. Так: какая же тогда разница, с кем из них говорить?!

Ник закроет глаза. Он скажет:

– А теперь – в эту секунду – я досчитаю до трёх и открою глаза. И когда я это сделаю – я больше не буду бояться. Я – не боюсь смерти. Я – живое воплощение храбрости. Другие – умрут в этот день; и я – готов умереть вместе с ними и вместо них. Я – живая храбрость на ногах, в жилете и со щитом. Я досчитаю до трёх: и у меня больше не будут трястись руки. Каждый, кто заглянет в мои глаза – прочтёт в них только железную уверенность. Жизни людей зависят от меня; и я – не подведу их. Я – живое воплощение храбрости; я досчитаю до трёх – и все страхи исчезнут. В этот день – я не имею права бояться. Ночью – пусть все мои страхи вернуться ко мне; но днём – пусть оставят меня, пусть они исчезнут. Я – живое воплощение храбрости. Во мне нет и капли страха. Раз. Два. Три.

Раздастся выстрел. Дверь полицейского туалета вылетит с орбит. Кабинку с Ником внутри – ничего уже не будет отделять от внешнего мира. Музыкант – вернётся в реальность. Он откроет глаза. Вдохнёт. И выдохнет.