Гранд Опера́

– Нецензурные выражения.

– Я вам перезвоню и вы скажите, придёте вы или нет»

И компетенций и запретов было по десять: чтобы одно можно было пересчитать по пальцам рук, а другое по пальцам ног. Я уже тогда догадывался, что меня ожидает множество подобного бреда. Офис – это цирк без репертуара.

Нас учили правильно задавать вопросы, как будто сами мы не умели их задавать. Нас учили правильно отвечать на них, будто до этого мы понятия не имели, что означают ответы. Каждый почувствовал бы себя младенцев в колыбели, который только учится ходить.

После первого дня обучения, я впервые вернулся домой и упал на кровать не потому, что слишком много развлекался, а потому что работы было не по силам много. Я отсидел свою любимую часть тела, что мне ещё долго не удавалось привести её в порядок. Я закричал:

– Кто-нибудь, убейте меня.

На второй день, мы точно так же страдали непойми чем, стараясь сделать хоть что-нибудь. Мы разбирали по кусочкам скрипты холодного обзвона и поочерёдно читали его друг другу, приглашая на то или иное мероприятие. Так прошло ещё четыре часа. Вернувшись домой, я закричал так же, как и в первый раз:

– Ну, пожалуйста, кто-нибудь, убейте меня.

Жизнь только начинала приходить в норму и болела сильнее, чем зубы, когда те только начинают прорезаться. А затем, настал экзамен. Я ели смог его сдать. И всё же, со мной заключили договор и взяли на работу, сказав приходить завтра. Всё-таки, я им подошел. Хотя, по большому счёту, им подошел бы любой.

Когда я пришел на назначенное время в свой первый рабочий день, то оказалось, что у Эльмиры – моего супер босса – дел было выше крыши. И что она не может уделить мне времени больше, чем того оказалось необходимо, чтобы сплавить меня другому тренеру, у которой работы было ещё больше, но времени достаточно, чтобы отправить меня к уже опытному оператору на стажировку. Так я летал со стороны в сторону, пока не пристал к молодой девушке – студентки технического университета, подрабатывающей здесь. Ей поручили показать мне, как работать с программой и оформлять согласие. И самое главное: доверили ей обучить меня всему, что она сама узнала за два месяца работы здесь.

Знаний было немного. Теоретические навыки, добытые путём отсиженной задницы, у меня уже были. Оставалась только самая главная часть: звонки и разговор с живыми людьми. Чтобы освоиться и с этим, у меня ушло не меньше часа. Действительно, будто заново учился разговаривать с людьми.

Компания «Гранд» занималась тем, что сотрудничала с другими компаниями, занимавшимися производством. Сам «Гранд» занимался рекламой. Его главный офис находился в Польше, где-то в лабиринтах Кракова. Компания имела свои офисы более чем в восьмидесяти городах в двадцати странах по всему миру от Каракаса до Новосибирска. «Гранд» занимался тем, что в разных городах проводил бесплатные мероприятия, целью которых была реклама продукции компаний-партнёров. За это «Гранд» получал суммы, размеры которых трудно было вообразить. Реклама – дело дорогое. А сами колл-центры – обзванивали жителей городов, в которых проводилось мероприятие и приглашали их на него, высылая по почте пригласительные. Всё довольно просто и совсем не противозаконно – на правах рекламы.

Тот офис «Гранда», в который я имел неосторожность завербоваться – занимался двумя компаниями-партнёрами: производителями мебели и специалистами в области инвентаря для тяжёлой атлетики. Впервые в жизни: я целый день думал, чем важна для людей мебель и тяжёлая атлетика; а ведь они, без всяких сомнений – нужны всем и каждому!

Работа оператора колл-центра (или просто опера, с обязательным ударением на второй слог) заключалась в том, что бы обзванивать людей и приглашать их на мероприятия, в ходе которых им будет представлена продукция фирмы, а после этого каждый участник получит гарантированный бесплатный подарок. И само мероприятие – никого ни к чему не обязывает – просто предлагает, информирует и ничего не требует. Всё довольно просто. И тут начинаются трудности.

Наш офис работал с городами страны, с которой наша любимая родина находилась в неофициальном положении войны. С нашей стороны – никакой враждебности к этим людям не было (я говорю только про оперов), а с их стороны – она имело место быть. Поэтому ни в коем случае нельзя было говорить, откуда идёт звонок. Если возникал такой вопрос, то отвечать нужно было, что звоним мы из нашего главного офиса, что находится в городе Москва. Это была ложь во имя блага – война не должна мешать людям честно зарабатывать деньги на рекламе мебели и штанг.

Они ничего не должны были знать о нас.Им и не нужно было. Мы звонили им и приглашали. Они соглашались и тогда мы записывали согласие; или отказывались – в таком случае, мы записывали отказ. На этом наше дело и кончалось.

Войдя в программу колл-центра на компьютере, нам выдавалась вся информация о фирме, о подарках, о мероприятии, о месте и времени проведения. По неизвестной никому из рядовых операторов схеме, наш компьютер выбирает номер телефона из числа жителей заданного региона; к примеру: город Александров, Ростовская область. Затем, происходит соединение опера и случайного номера. И начинается разговор – всё просто. Иногда, программа ошибалась и дозванивались мы до тех, кто жил далеко от выбранного региона. Тогда, нужно было записать ошибку. Номера телефонов сохраняются только в виде данных, из которых вскоре можно составить статистику отказов, ошибок и согласий.

Впрочем, это уже не наша работа.

Кто бы мог подумать, что с самого начала меня ждал успех. Ведь по прихоти бездушной программы, мы с моей наставницей приглашали людей на мероприятие в ненавистном для всех оперов ночном кошмаре – городе Оренбурге – рекордсмене в области отказов: грубых, простых, случайных и тяжёлых. Да, отказы тоже делятся на категории. Если в Оренбурге удаётся уговорить хоть одного человека из двадцати пойти на бесплатное мероприятие, после которого он получит подарок – то опер может собой гордиться. Остальные девятнадцать – бросают трубку уже на пятой-шестой секунде разговора. В среднем, у опера есть восемь секунд, чтобы заинтересовать собеседника. Так вот: в Оренбурге всё намного хуже. Моя наставница полчаса пыталась выбить хоть одно согласие из жителей этого странного города, попутно рассказывая мне все тонкости работы с программой и тасканием с отказами. Затем, я попросил её дать мне наушники и попробовать самому.

– Бери, но вряд ли у тебя что-нибудь выйдет с этим городом.

Это был мой первый звонок и разговор с самыми суровыми представителями русского мира. И это был мой первый раз, когда я оформил согласие.

Моя наставница похлопала меня по плечу.

– Молодец, что хоть не научился у меня принимать отказы, а добиваться согласия. Хороший из тебя выйдет опер – отличное начало.

Затем, она достала из пачки сигарету, позвала тренера. Сказала, что я готов и ушла вместе с другими членами своей команды в единственное место, где опера не горят желаниями убивать людей и ломать офисную аппаратуру.

Мне выдали наушники, которые отныне носили моё имя и номер моей команды; выдали рабочее место и пароль от моего аккаунта в программе колл-центра. Программа сама подсчитывала количество часов, по которым я получал зарплату. Для этого и нужен был аккаунт.

Дальше мне стало ясно, что дав мне вкусить успеха, удача полностью забыла о моём существовании. За три часа работы, мне чудом удалось получить ещё два согласия. Конечно, я мог обвинить во всём неудачу, проклятый Оренбург, недалёких и подозрительных гостей, которые кидают дротики от дартса в портреты неизвестных оперов, так и ждущих, чтобы обвинить их во всех своих бедах; мог обвинить наушники, которые сломались прямо посреди разговора и мне пришлось идти за новыми… При желании, любой опер может обвинить кого-угодно и что-угодно в своей неудаче. Но как бы я ни злился на судьбу за таких несговорчивых и скучных собеседников – мне всё равно было понятно, что неудачник здесь только я, а не они.

На своём первом перерыве, я чуть не падал на пол с чашкой растворимого кофе в руках. Но чудом устояв на ногах, я стал медленно потягивать сладко-горький кипяток. Только на середине кружки я стал осознавать, что происходит вокруг меня. А именно: вся кухня была забита молодыми девушками – старшеклассницами или студентками – которые активно между собой что-то обсуждали; и в их голосе не было ни капли скорби о малом количестве согласий или усталости. Как же мне хотелось быть одним из них. На мою долю оставалось лишь думать: куда же я попал?!

Но раздумывать над этим мне, к счастью, не дали. Перерыв закончился. В кухню влетела Эльмира и начала своё:

– Раз! Два! Три!..

И всех как пулей смыло обратно за свои рабочие места.

– А ты, – она указала на меня, – у тебя есть ещё две минуты. Советую не терять их зря.

Я, конечно же, потерял. И вернулся обратно в свою тесную клетку, ограждённую границами минимального свободного пространства.

Дальше я стал машиной: позвонил, пригласил, принял отказ. И так до конца рабочего дня. Когда я вернулся домой: я упал на кровать и прокричал в подушку:

– Кто-нибудь, пристрелите меня…

На следующий день, за первые два часа я записал десять согласий – в пять раз больше, чем вчера. Девушка, которая в тот день сидела рядом со мной – была девятиклассницей, которая работала здесь больше месяца.

– В свой первый день, – она откинулась на стуле и улыбнулась мне, – за десять часов мне удалось сделать всего два согласия – это ещё хуже, чем было у тебя. Мне пришлось сменить пять компьютеров – «Гранд», как ты видишь, не очень заботиться об их рабочем состоянии. Я бегала то по всему офису, то по разным уголкам России – и везде натыкалась на сплошные трудности и отказы. Я думала, что так будет всегда.

Я заглянул за перегородку между нами и посмотрел на количество сделанных ею согласий за день.

– На следующий день, мне уже удалось сделать четырнадцать.

Она пришла на час раньше меня. У неё было двадцать согласий.

Затем, у меня отрубило интернет и ещё минут десять мне пришлось провести под столом в поисках кабеля. А после, у меня снова сломались наушники. Затем, я снова попал в какой-то дремучий русский городишко, в котором непонятно с чего вообще устраивать какие-либо мероприятия – ни мне не понятно, ни самим жителям города. И снова: отказ, отказ, отказ… Вход же бесплатный! И после мероприятия, которое вас ни к чему не обязывает, вы получите гарантированные подарки! Люди, что не так?!

Я пришел домой с двенадцатью согласиями в голове. Мне не хотелось ни с кем говорить; ни о чём думать. Я просто лежал на кровати и сочинял новую мантру:

– Пристрелите меня, пристрелите…

И так целую неделю: я приходил домой, ложился на кровать и засыпал с одной только мыслью в голове. Работа занимает всё время – о ней невозможно забыть. И дни становятся такими долгими – и так быстро уносятся одни за другим прочь.

Однажды, сильные офиса сего увидели, как страдают мелкие и жалкие их рабы-опера. Потому, порешали они, сговорившись меж собой, что настал час перемен в офисе сем.

Тренера отозвали нас со своих рабочих мест и позвали на общее собрание. Там они сказали нам, что работать и жить отныне будет веселее. Каждую неделю будет проводить морской бой между командами. Каждый, кто сделает одно согласие – будет иметь право выстрела. Он скажет, по какой клетке бить. И если ему удастся сделать это, то в подарок он получит шоколадный батончик – за одно попадание.

Чего только эти бедные офисные опера не выдумают, чтобы избавиться от скуки?!

Так же, каждую неделю будет проводиться так называемый «энерджи»: на весь офис на полную громкость включается музыка, стулья у оперов изымаются. И каждый должен будет в танце делать согласия. Кто не танцует – проиграл. Кто собрал мало согласий – проиграл. И лишь рекордсмен – победит.

Энерджи будет устраиваться каждую неделю. Призом победителю будет ящик кока-колы на десять литров. Но раз в месяц, вечером, когда все несовершеннолетние опера покидают офис, будет разыгрываться ящик пива – пятнадцать литров, тридцать банок. И ради такого приза я готов был раз в месяц не только делать согласия в танце – я готов был стоять на голове и уговаривать людей прийти на мероприятие.

Каждую неделю я участвовал в энерджи – два раза мне даже удалось победить. В доме как раз заканчивалось моющее средство. Но я ждал с нетерпением вечерней битвы оперов за ящик пива. И когда оно наставало – программа, как назло, отправила меня куда подальше – до самого Оренбурга – и я оказался последним.

Я спал. И видел сны о том, как приглашаю президента посетить совершенно бесплатное мероприятие, посвящённое тяжёлой атлетике, а если он придёт со своей женой – то получит президентский подарок. Отдохните от выборов, приходите тестировать мебель. Вы сможете сами убедиться в её первоклассном качестве, да-да, господин президент. Я приводил аргумент за аргументом. Он угрожал мне; говорил мне, что бы я не тратил ни его, ни своё время впустую. Но я не сдавался.