Ночь в Новом Орлеане

– Но что за долги?

– Ты шестьсот девяносто четыре раза положил в залог свое тело. Доволен?

– Шестьсот девяносто четыре?

– Да. Именно столько. Но эта хотела не твоё тело.

– А… что?

– Эм… скажем так, ты обещал ей свой детородный орган.

– Что???

– Ты меня спрашиваешь, как будто я продал свой орган взамен, что меня переведут через Альпы зимой в Италию.

– Зачем мне это?

– Всю прошлую жизнь ты сражался. При том лучше любого из нас. Ты собирал армию, чтобы взять штурмом Эдем и вернуть нас туда. Не по воле господней, а огнём и мечом.

– У меня получилось?

– Нет, конечно же. Ничего бы из этого не было, если бы ты низверг всех ангелов. Ты проиграл и умер. А с твоей смертью прошла эпидемия чумы, и все стало как прежде.

– Как это произошло?

– Как я забрал тебя?

– Да.

– Молния Зевса. Он там был и оказался сильнее тебя. Да ты вообще безумец. Надеюсь, в этой жизни, ты будешь мудрее.

– Но почему ты не можешь повести войско.

– Я создан не для того, чтобы воевать. Я лишь мост между старой и новой жизнью, ничего больше. А ты – тот, кто должен все изменить.

– А как ты вообще здесь оказался, рядом со мной?

– Шутишь! Я же Смерть и всегда хожу за подобными кадрами попятам.

– Всегда?

– Почти. У меня много работы. Надеюсь, найдешь дорогу домой.

После этих слов, эта мерзкий тип просто растворился в воздухе, оставив меня в полном недоумении. До чего же некультурная личность!

Снова тяжело вздохнув, я пошел дальше. Не домой, ни куда-либо еще, а именно дальше. Что вообще такое дальше? Это не местность, не сторона света, ни какая-либо точка на карте. Люди говорят «дальше», когда хотят попасть «куда-то». Но им, собственно, всё равно, куда попадать. Но не смотря на это, хотят попасть в какое-то конкретное место, которое, к сожалению, не помечено, ни на одной из карт. Если, конечно же, какой-нибудь безумец, вроде меня, не решится нарисовать карту человеческой души.

Я просто пошел дальше и пусть мне сопутствует ветер.

И все же, я куда-то пришел. Вообще, если куда-то идти, то куда-нибудь точно придешь. Правда, это место совсем не походило на легендарно «дальше». И все-таки, я прошел мимом него. Не то что бы я был фанатом экзотического секса. Секс и секс. Что в нем особенного. Люди переоценивают его. Ох уж эти люди! Они-то хоть сами себя понимают?

Тем не менее, завернув за угол, я, на свое глубочайшее удивление, оказался сзади своего подъезда. Сзади моего подъезда секс шоп? Вот и разгадана тайна странных стонов сверху и снизу моей комнаты, надававших мне уснуть, навивая извращенные мысли.

Но тогда я лишь принял тот факт, что все окружающие меня люди извращенцы и решил ничего не предпринимать по этому поводу. Общество любит то, что само себе запрещает. Всё равно, я ведь некромант, а значит, почетный гражданин совсем другого, тебе параллельного, но так похожего на этот, мира. Который, в свою очередь, стремится уничтожить сам себя и мир людей заодно. Эх, что же скажет создатель?! Что-то на подобие: «Ну, плохо всё (жестокие маты опустим). Впрочем, сами дурашки. Я дал вам мир и жизнь, которую можно в этом мире просрать. А вы, как всегда, хотите все уничтожить. Ничего, в следующий раз получится лучше».

Я зашел к себе домой. Достал из левого кармана джинсов ключи и отварил зелёную дверь, отделявшую мою квартиру от всего остального мира. Эх, если бы это была та самая «Зелёная Дверь», о которой так много говорил Уэльс! И даже не сомневался, что там увижу Чарли, в одном только халате мутно-белого цвета с чашкой растворимого кофе с молоком в руках. Впрочем, это было даже лучше волшебного сада. У каждого своя «Зеленая Дверь», за которой скрывается всё то, о чем ты всегда мечтал. Свою «Зелёную Дверь» я уже нашел. И большего мне не надо.

– Где пропадал? Вроде говорил, что останешься дома, – совсем не удивляясь, спросила Чарли.

– Планы меняются так же быстро, как настроение по выходным, дорогуша.

– Причем тут моё настроение, злюша?

– Не причем. Просто пытаюсь оправдаться, а ты не даёшь мне этого сделать.

Она фыркнула и сделала ещё один глоток. А я просто стоял на пороге, даже не думая раздеваться, наблюдая, как кофе исчезает в её глотке. Всё-таки, она помогала мне смириться со своей больной истиной. Потом решил, что глупее быть не может, разделся и спросил:

– А как ты погуляла?

– А? – она оторвалась от чашки и уставилась на меня.

– Как день провела?

– Нормально, – она вернулась к своему кофе.

Но я не мог довольствоваться столь узким запасом прилагательных и уже с нескрываемой раздражительностью, сказал:

– Нормально – это не ответ! И уж точно, не на мой вопрос. Как вообще человеческая жизнь может быть нормальной?! Она никогда ей не была и не будет! Каждая секунда – уникальна. Ни одна живая душа не пережила эту секунду так же, как ты. И если ты уверена, что все нормально, то это не нормально!

– Да ладно, хорошо-хорошо. Расскажу я тебе все, чего завелся-то!

– Вот и хорошо, сразу бы так и начал. У меня был очень загруженный день.

– Ещё нет и четырех часов.

– Разве? Да, наверное, просто еще не отвык от тех летних дней в Уркагаине, ой, в Украине. Славное было лето. Всегда так со мной. Но ты не отвлекайся, продолжай.

– Ну, в чём-то ты был прав. Обычным этот день назвать нельзя. Как только я вышла из подъезда, я увидела за углом Джесс. Она курила и плакала. Я, конечно же, подошла и спросила: «что случилось?». Она ответила, что всю ночь разговаривала с Лидой. После этого разговора, как после литературного шедевра, ей захотелось расправить крылья и улететь. А еще, мол, она решила бросить пить и курить, что это, как она говорит «цепями привязывает её к земле и к этому миру и мешает мне двигаться дальше».

Я начал её нахваливать, хлопать по плечу и говорить что-то на подобие «Это очень важный и ответственный шаг в твоей жизни!», «Молодец, так держать!». Но от этих слов она еще больше разрыдалась. Что-то у меня тогда в голове передернуло, и я ударила её по лицу. Мне понравилась, повторила. Но поняла, что если продолжить, это может привести к последствиям и я сказала ей: «Соберись, тряпка! Намазала сопли на кулак и вперед, Люся!». Это, как не странно, помогло. Обожаю Николая Петровича за хорошие слова. Она прекратила плакать и сказала, что будет очень сложно бросить пить и курить. Я начала обещать ей, что помогу. Правда, я до сих пор сожалею об этом. Ведь на самом деле, от меня помощи хрен дождешься. Но моя наглая ложь окончательно привела эту истеричку в чувства. Она бросила на асфальт недокуренную сигарету и тут же достала из кармана новую. Я успела вытянуть её изо рта.

– Что ты, дура, делаешь?! – тогда разозлилась я.

– Извини, от привычки сложно отказаться сразу. Но я на верном пути, не так ли?

– Да, но я не смогу тебе помочь, если ты сама этого не захочешь.

– Но я хочу!