Заклинание бабочек

Именно тогда и родилась та самая мелодия – алгоритм абсолютной гармонии. Эта мелодия, единственная на все времена, звучала у нее внутри, отражая то, что все эти годы Ирис переводила на язык сознания, то, что пыталась донести другим людям. Слушая свою музыку, она знала, что это только ее душа, ее суть – Эа, смогла создать такое. И нигде, и никто иной, никогда не исполнит ее. Только ей дано право прозвучать песней души, рожденной тысячелетиями в этот мир. Вот оно счастье!

«Что же мне не дает радоваться, почему холодно внутри? – задумалась Ирис. – Ведь все, что я должна была понять, я, наконец, поняла!» Но еще столько сил предстояло вложить, чтобы ее мелодию услышали! Поэтому и радость была неполная. Эта ее единственная, вымеренная любовью и родившаяся на пике любви мелодия, была правильной для всего живого, способного развиваться и продолжать себя. Да, эта была колыбельная самой любви, сила которой связуется воедино мир. С огромным усилием Ирис сдержала свой порыв и не отдала Мову на исследование эту музыку. Ей не хотелось, чтобы живые ритм и звуки превратились в сухие цифры. Ей казалось, что тогда гармония звуков умрет, а останутся только числа. «Мелодия должна жить, и, если она уже родилась, обязательно ее нужно дарить всем, как глоток любви, глоток жизни», – так думала Ирис. Но затем она поняла, слушая иную музыку, что ничего нового не написала. И почти в каждом музыкальном произведении, которое не вызывало отрицательных эмоций, присутствовала ее «Колыбельная». Это выглядело как какой-то внутренний ритм гармонии, на который ложились мелодии. И получалось, что в основе всех мелодичных произведений лежал как бы один мотив.

«Что же это означает? – мучилась тогда в сомнениях Ирис. – Неужели я нашла алгоритм абсолютной гармонии!» Она долга не решалась поделиться своими мыслями с Мовом. Но, когда провела свой собственный эксперимент и попыталась на инструменте «сыграть» разных людей, то получились удивительно разные мелодии, внутри которых заключался ее алгоритм. Причем чем чище, светлее был человек, тем ярче был выражен ритм гармонии. А все, кто страдал физически или душевно, «звучали» в измененном ритме, у них словно не хватало необходимых звуков, и от этого мелодия звучала нестройно, теряла красоту. Вопрос о том, можно ли помочь таким людям, отстраивая их мелодию, для нее не стоял.

Она уже знала о существовании целительной музыки. Но как помочь многим при таком многообразии индивидуального звучания? А что если записать звукоряд на какой-нибудь носитель, например, воск или кристалл, ведь древние использовали их во многих ритуалах? С этими предложениями Ирис обращалась к Мову, но вразумительного ответа не получила. И тогда она стала искать в литературе все о кристаллах и воске. Ей нужно было понять, почему именно они использовались древними для гаданий и в магии. Ответ не заставил себя долго ждать – причина этого в их структуре.

Хорошо, есть носитель, но как «записать» на него алгоритм? И можно ли перенести звук на вещество? Хотя все, что делали маги, нашептывая заклинания, было таким переносом. Вновь Ирис подняла все доступные ей справочники по этой теме и поняла, что ей нужно было делать. Она рассуждала так. Звуковая волна, проходя через вещество, выстраивает частицы вещества согласно своей длине. А поскольку универсальная мелодия как раз и отражает гармонию внутреннего ритма, а не форму, то, следовательно, под действием звуковой волны частицы вещества-носителя перераспределятся согласно звуковым волнам, то есть согласно алгоритму, и получится почти граммофонная запись. Ирис обрадовалась, когда поняла до конца, как можно сгенерировать звуковой сигнал и как должно выглядеть устройство для переноса информации.

Когда схема установки для записи была готова, Ирис встретилась с Мовом и попросила его дать оценку.

– Это потрясающе! – изрек Мов свою излюбленную фразу, – Все параметры носителя и устройства являются инвариантами золотого сечения. Как вам это удалось?

Ирис долго объясняла ему, как она догадалась, что именно кристалл кварца мог стать тем материалом, на который можно записывать акустическую голограмму, рассказала о том, что нашла в справочниках и энциклопедиях о воске, меди и их взваимодействии с человеческим телом и поняла, что именно эти вещества могут стать проводниками акустической волны. Это означает, что кварцевый аппликатор, вобравший в себя алгоритм, при контакте с человеческим телом нагревается до температуры тела, которая совпадает с температурой застывания воска, и передает информацию в акустическую голограмму физического тела.

– И тогда, – уверенно говорила Ирис, – весь организм усвоит правильный гармоничный ритм, жизненно необходимый системе.

– А как мы назовем этот продукт? – уже считая себя соавтором, спросил Мов.

– Гармонизатор, – ответила Ирис, счастливая от того, что сможет теперь, как и мечтала, помочь многим людям.

К осуществлению программы Ирис приступила уже самостоятельно, без Мова. Потребовалось много времени, чтобы провести исследования, необходимые для изготовления прибора с использованием акустического сигнала абсолютной гармонии.

И все же годы сотрудничества с Мовом не прошли бесследно и для ее карьеры в научном мире. Она стала членом Академии после того, как были опубликованы ее идеи, оформленные Мовом, и ее признали специалистом в области психоморфологии. Правда, в последнее время, пока Ирис занималась разработкой собственной методики, она как бы «выпала» из академического круга, а там, видимо, произошли изменения. Нужно было возвращаться в научные круги. Мов всегда крутится вокруг начальства и при необходимости сможет представить ее должным образом, тем более он – ее давний должник. А уж у нее было что им сказать и показать – прибор был готов.

За окном светало. Ее семья начинала просыпаться. Ну что же, в бой!

Знаки судьбы

Прижав телефонную трубку к щеке, Ирис вслушивалась в наполненное звуками пространство, соединяющее всех, кто сейчас звонил куда-то. Ей было необходимо погрузиться в это особое пространство человеческих стремлений друг к другу через расстояние и время, чтобы не чувствовать себя одинокой в этом мире. Она звонила Леону, ей необходимо было присутствие родной души.

Леон коротко сообщил: «Я вылетаю, жди!»

Ирис была рада такой поддержке, он был ей очень нужен перед этим рывком. Именно он, Леон, тонко чувствующий в ней, Ирис, ее суть и понимающий все ее чувства и мысли. Хотя она любила его брата, Криса, Леона она считала лучшим из всех окружающих ее мужчин и лучшим другом.

Проделав долгий путь по первому зову Ирис, уставший Леон сидел спустя сутки перед ней. Она была рада его приезду, но вскоре перестала улыбаться, и на лице ее проступила озабоченность.

– Ты рада нашей встрече? – спросил Леон у Ирис.

– Знаешь, только радость моя с отпечатком холода. Прости, не могу лгать. У меня холодно внутри, словно моя душа превратилась в снежинку. Я даже могу нарисовать ее. Вот смотри: в центре шестигранник, от которого отходят шесть лучей с иголочками, которые соединяясь друг с другом, образуют чудесный узор округлой формы.

– А мне почему-то не грустно, я рад, что все именно так. Рад, что внутреннее состояние мое тоже похоже на снежинку, но только другую, без всяких узорчиков, строгую такую.

Ирис засмеялась и обняла Леона. Улыбаясь, Леон продолжал:

– Снежинка к снежинке, получается снег! А снег – это кристаллическое состояние воды. И если чувства уподобить воде, а ощущения пару, то снег – это мысли.

– Ну, ты умный, сил нет! Я горжусь тобой! – хитро улыбаясь, заметила Ирис. – И что же дальше? Философствуй!

– Ну вот, – вполне серьезно развивал свою мысль Леон, – снег белый и отражает все цвета. Это потому, что каждая снежинка в зависимости от своей формы способна отражать и поглощать свою часть спектра. А все вместе снежинки дают белый свет. Я думаю, не случайно снег находится на полюсах земли. Это мощнейшие отражатели света, а значит, и проводники всех лучей. Наверное, все, что живет на планете, испускает и поглощает свет. А поскольку вода присутствует практически во всем, то вся информация, передаваемая водой, которая вступает в разные связи, передается полюсам Земли. Оттуда информация, трансформированная ледниками, испускается в виде спектра Земли, ее кода что ли.

– Ты хочешь сказать, что покрытые вечными снегами полюса являются чем-то вроде ментальных центров планеты, полушариями ее мозга, которые рождают глобальные континуальные идеи и формируют пространство идей?

– Именно это я и хотел сказать. Здорово?

– Леон, я бы не додумалась до этого. Ты сам придумал или вычитал где-то? – продолжала хитрить Ирис.

– Конечно, сам, – самодовольно ответил Леон.

– Сожалею, но должна разочаровать тебя. Твоя философия, конечно, приближается к истине. Но ее излагали и до тебя.

– И я даже знаю кто! – задорно улыбнулся Леон. – Наша мудрая Ирис.

На что Ирис грустно улыбнулась:

– Знаешь что такое мудрость? Это способность самому себе ответить на возникающие вопросы. А я этого сделать не могу. Я будто стою у края бездны и пытаюсь удерживать тех, кто к ней стремится. К сожалению, на краю этой бездны оказываются и те, кто живет не своей жизнью, кто отказался от своей собственной программы. И тогда, какой бы она ни была, жизнь превращается в ложь.

– Я тоже все время думаю об этом.

– Думать можно бесконечно и безрезультатно, – прервала Леона Ирис. – Ход мыслей нужно уметь останавливать и, выбрав самую главную мысль, остановить ее до следующего раза, до другого времени дня или времени года, до других обстоятельств, окружения, ритма жизни, местонахождения. А потом продолжить ее думать и обдумывать несколько раз. Обдумывание одной мысли в несколько заходов воссоздает цельную картину твоего мышления. И ты уже способен проследить, как внешние обстоятельства влияют на твой образ мыслей, на отношение к сути вещей, на твое мировоззрение. Если твое воззрение на мир устойчиво, можешь себя считать собой. Только никогда нельзя оправдывать себя и лгать.

Домыслы – это тоже ложь. Я с детства запомнила африканскую сказку о человеке, который видел льва. Так вот, когда один охотник спросил у него, не видел ли он льва, пробежавшего мимо него, он ответил, что животное, которое пробежало мимо него левым боком, напоминало льва, но он не видел его с другой стороны и поэтому не может с полной уверенностью утверждать, что это был лев. Мы же чаще пытаемся лишь по одной стороне судить о целом и тем самым лжесвидетельствуем.

– Знаешь, кому бы я предъявила обвинение в массовом отравлении сознания, имей я на то право? Толкователям… Тем, кто даже не видел льва и пытается описать, как он выглядел, куда и зачем побежал. Они домысливают, черпая материал из собственного порочного опыта, и тем самым создают лжеобразы – фантомы идей, верований, обрядов. Они – главные лжецы, которые служат Бездне лжи, поставляя ей жертв. Они предлагают испить чашу лжи, яд которой страхом парализует душу. Скрывая свое истинное намерение и используя псевдозаклинания, псевдомантры, псевдомолитвы, они изощренно втираются в доверие, подменяют своими подделками подлинные идеалы и ведут к бездне. Не имея собственного знака, они прячутся за ворованным.

– А как их распознать?

– Нужно произнести мысленно наше заклинание и спросить: кто ты? И тогда ты увидишь истинную суть. Слова – это их паутина. Отследи ключевое слово или фразу, то есть то слово или ту фразу, которую они произнесут 3-4 раза. Например, ты можешь услышать: я хочу сказать… мне хочется … мне хотелось бы… у меня одно желание. Пусть это тебя насторожит, «у меня желание» – ключевая фраза. Сопоставь теперь ее с идеей беседы, ради которой и собрались люди говорить – о целом или о частном. И если обнаружится диссонанс, смело действуй – заклинание, и «в лоб», глядя между глаз, мысленно спроси: «Кто ты?»

Ты все увидишь. Обязательно будет ответ в мимике, жесте, слове, фразе, звуке… Только заворожи, поймай на «Кто ты?» и как острием иглы пригвозди на миг, чтобы увидеть. Можешь даже услышать писклявый или рычащий звук. Никогда не смей толковать произвольно. Если не удалось «увидеть» или ты не уверен, повтори заклинание.

Не верь цветам ауры, как не поверил увиденному тот африканец из сказки. Цвета динамичны, они лишь отпечаток лучевого образа. Если твой знак его не ударит, и он ровно и спокойно продолжает беседу, взглянув прямо тебе в глаза, твой собеседник живой, настоящий. Верь ему… Но прежде усомнись трижды. Если все сомнения развеются, иди за ним до того момента, когда вновь появятся сомнения. Всегда ищи того, кто говорит о том, что им узнано, прочувствовано, подкреплено собственным опытом. И говори всегда о том, что уже познал сам. Не стань толкователем кого-то, будь всегда только самим собой.

– Если я правильно понял, самое главное – это всегда оставаться самим собой, и все?

– Это и есть самое сложное в этом мире.

Нужно отдать должное терпению Леона: сколько бы Ирис не показывала перед ним свое превосходство, это не вызывало в нем протеста. Хотя в то же время он видел, как Ирис пытается умалить свою значимость при его брате. Леон знал, что собой являет на самом деле Ирис, и эти ее расширения и сжатия мало его волновали. Важнее было данное свыше, то, в чем он с ней ощущал свое родство. А то, что она была такая многоликая, и всего в ней было много, особенно нравилось Леону. Нравилось, что она была настоящая женщина. И когда она надевала, как сейчас, маску серьезности, он внутренне умилялся, зная, что она всего лишь одна из многих. Поэтому ее вступительную речь он почти пропустил мимо ушей. А вот то, что последовало далее взволновало его, и Леон весь сосредоточился на ее голосе.

– Авторитеты, учения и прочее – все служит лишь для закрепления иллюзии. Я радуюсь, что мне ничего уже не нужно докладывать и что я могу просто жить, сберегая силы для чего-то большего. Когда я просыпаюсь утром от солнечного зайчика на стене, я чувствую себя счастливой. Потому что есть этот мир, есть в нем все, кого я люблю, и есть я с этим телом, пусть не идеальным, но способным обнять любимых и ощутить тепло солнечного луча на щеке, плакать от счастья, от любви. Я так люблю жизнь! Она прекрасна, и мне будет жаль с ней однажды расстаться. Хоть я уже знаю, что там, в других измерениях, иная, может быть, большая мера любви, но здесь… Я ни за что не променяла бы эту, дарованную мне Всевышним жизнь на иную.

Она нежно сжимала руку Леона, и ее наполненные слезами глаза смотрели куда-то вдаль.

– Я так хочу, чтобы все это не кончалось. Не для меня, нет! Для других людей, чтобы они могли любить, жить, чувствовать, ощущая радость жизни. А это возможно делать только душой. Без нее человек мертв. Сколько раз мне приходилось оплакивать живых трупов, которые и сами не способны были чувствовать и других отравляли трупным ядом.

Знаешь, я никогда не была эгоисткой, не умела жить только для себя. Для меня важнее, чтобы были счастливы все вокруг, и тогда я радуюсь. Помнишь праздники, массовые гуляния? Помнишь это чувство всеобщего ликования. Это и есть праздник жизни, ее триумф, когда всем вместе радостно. Я получила от жизни самое главное – умение любить. Это и есть мой дар. Я люблю всех вас…

Леон обнял это существо, самое дорогое и близкое для него на всем свете.