Рождественский подарок для бывшего

– Будьте снисходительны, – сказала Екатерина, когда мы спустились на первый этаж. – Хозяин в последнее время бывает не в себе. Но не причинит вам вреда. Просто не реагируйте.

– Не реагировать на что? – переспросила. Слова женщины мне сильно не понравились. Прямо, очень сильно.

– Вы все поймете.

Она часто уходила от прямого ответа. В таком случае, могла бы вообще не предупреждать. От ее слов мне становилось более жутко.

Столовая располагалась слева, если смотреть со стороны входа в дом. Нужно было пройти гостиную насквозь, и вот мы оказались в столовой, в которой меня уже ждали.

Как и говорила, Екатерина сразу ушла, оставляя меня наедине с тем, с кем встречаться совсем не хотелось. Сейчас он сидел во главе небольшого стола, накрытого на две персоны, и смотрел что-то в телефоне. На меня, казалось, не обращал никакого внимания. Его больше заботило то, что показывал экран дорогого смартфона.

Я не решалась подойти к столу. Замерла на пороге и смотрела, как этот… игнорирует мой приход. Будто я тут в нетерпении стою и жду, когда же на меня обратят внимание. На самом же деле я вообще не хотела его видеть. Даже вспоминать о нем было уже тошно.

– Проходи, – продолжая гипнотизировать взглядом телефон, милостиво, чтоб его, разрешили мне. – Чего встала? Разговор обещает затянуться.

– Надеюсь, что на самом деле это не займет много времени, – сказала спокойно. Надо же, я постепенно начинаю контролировать свои эмоции.

Ноги снова не шли. Однако, я была слишком упряма, чтобы стать заложницей своих страхов. Смогла сдвинуться с места и устроиться за столом. Передо мной стояла пустая тарелка, в которую я должна была положить что-то из того, что предлагалось. А предлагалось, к слову сказать, много всего. Есть только не хотелось. Больше беспокоило, что сын лег спать голодным. А мне сейчас и кусок в горло не полезет.

– Ты разве не голодна? – спросили у меня.

Подняла взгляд на Романа, посмотрела внимательно. Он таки соизволил отложить телефон и сейчас изучал меня точно так же, как и я его. То есть, без каких-либо положительных эмоций на лице. Наверное, если бы не ребенок, который нас связывал, мы бы поубивали друг друга. Словами, конечно же.

– Не голодна, – не солгала. – Ты, как я посмотрю, тоже.

– Перехотелось, – хмыкнул Ивлев.

Он сидел за столом расслабленный и спокойный. Чувствовал себя хозяином положения. Знал, что я никуда не денусь. И теперь моими чувствами и эмоциями можно играть, как ему хочется. Ивлев всегда был таким. Любил играть людьми, а потом наблюдать, что из его игры в итоге получается. Найдется ли когда-нибудь тот, кто будет точно так же играть им? Я бы с удовольствием стала наблюдателем.

– Тогда со стола можно убирать, – сказала первое, что пришло в голову.

– Думаешь, у тебя получится избежать разговора? – спросили у меня. И посмотрели так, что по спине побежали мурашки. И так темные глаза, казалось, стали еще темнее. И я только сейчас заметила, что в каштановых волосах, у висков появились тонкие седые пряди.

Неужели смерть жены настолько сильно на нем сказалась? В жизни не поверю. Они не так чтобы ладили между собой. Несколько раз его покойная супруга приходила к нему на работу и закатывала такие скандалы, что слышали, наверное, все, кто там работал. После такого Роман… оставался у меня. А я, идиотка, и рада была. Как же, любимый рядом. А то, что причина его близости не в том, что он меня любил, а в другом, плевать.

– Думаешь, тебе все можно? – процедила. – Предупреждаю, либо ты отпускаешь нас, либо…

– Либо я заберу у тебя сына, – перебили меня.

– Не посмеешь! – сразу взвилась я.

Вскочила в места, схватила со стола вилку, сжала в руке. Ударю. Прямо по лицу, чтобы оставить шрамы. Потом сбегу. И пусть кто-нибудь попробует доказать, что это была не самооборона.

– Сядь! – повысив голос, приказал Ивлев. – Нечего устраивать истерики в моем доме. Ты сама решаешь, как будешь себя вести. Если сделаешь все так, как я скажу, ничего не случится.

– Что ты несешь?! – Мне с трудом удавалось контролировать эмоции. Вся выдержка полетела к черту. – Ты угрожаешь забрать у меня сына. Ты никаких прав на это не имеешь!

– Это и мой сын тоже, – все так же холодно заметили мне. – Помимо этого у меня есть деньги. И я легко могу сделать так, что ты больше никогда его не увидишь.

– Мерзавец… – процедила.

Упала обратно на стул, но вилку из руки не выпустила. Изуродую эту тварь и ни капли не пожалею. Сейчас я была в таком состоянии, что меня бы сам черт здесь не удержал.

– Я веду себя так, как ты того заслуживаешь.

Он смотрел на меня с такой злостью, будто… Будто я виновата в том, что лишила его возможности быть рядом с сыном. Ведь прекрасно знала, что ему не нужны дети. Его устраивала его жизнь. И в ней не было места незаконнорожденному.

– Очень интересно услышать твою точку зрения, – сказала, таки отбрасывая от себя вилку. Она, с громким звоном, ударилась об одну из тарелок. Плевать. – Скорее всего, она разительно отличается от моей.

– Скорее всего так и есть, – не стали со мной спорить. – Если ты прекратишь трястись и пытаться убить меня взглядом, мы, думаю, сможем договориться.

– Попробуй объяснить мне все понятно, – так же холодно, как и он, заметила я. – Иначе диалога у нас не получится.

– Мне будет достаточно монолога. Ты должна лишь слушать.

Как «мило». Мне в который раз указали на место. И оно точно не за столом, а под ним. Если не на коврике у входа.

– Я тебя слушаю, – вздохнув, проговорила.

На самом же деле, слушать его не хотелось. И смотреть на него – тоже. Но взгляд то и дело цеплялся за знакомые черты. И я стала больше замечать. Так к седине прибавились тонкие морщинки у глаз и на лбу. И взгляд пусть и темный, но потухший. Может, и в самом деле так сильно переживает смерть жены? Этот холодный мерзавец разве способен испытывать нормальные человеческие эмоции? Не злость и брезгливость, а, например, привязанность или любовь?

Еще с полминуты Ивлев молчал. Будто проверял, на самом ли деле я готова его выслушать или нет. Признаться, слушать его совсем не хотелось. Несмотря на это, я продолжала сидеть и сверлить его тяжелым взглядом. Он тоже смотрел на меня. Словно увидел в первый раз.

– Раньше ты была более мягкой и наивной, – заметил Роман.

– Раньше я была одна, – откликнулась. – Сейчас мне есть, кого защищать.

– И то верно. – Ивлев кивнул, видимо, соглашаясь с моими последними словами. – Ладно, нет больше смысла тянуть. Ты должна знать, по какой причине здесь оказалась.

– И то верно, – повторила его же слова.

– Как тебе уже успели проболтаться, моя жена умерла, – начал свой рассказ Ивлев. – Наследников у меня от нее не было. Лена не хотела детей. Я не настаивал. Сам не горел желанием становиться отцом. Но мой собственный отец выдвинул условие, после смерти жены. Условие, которое я не могу проигнорировать.

– Мне уже это не нравится, – я поморщилась, уже представляя, что понадобилось старшему Ивлеву от сына. Сразу после того, как невестка отправилась на тот свет.

– Сам не горю желанием озвучивать это, – проговорил Роман. – Но все предельно ясно. Отец требует показать ему наследника. И ту, что подарила моему старику внука. С возрастом он стал более сентиментальным. В идеале, я должен быть женат на той, что родила от меня ребенка. И сын должен быть мной признан.

– То есть, – хмыкнула, – тебе вдруг позарез понадобился ребенок? А до этого тебе было плевать на то, что тебя есть сын?

– Я не знал о нем, – процедил Ивлев. Его взгляд снова потемнел. – А когда узнал, стал готовиться к встрече с ним. И сейчас вы здесь.

– То есть, ты хочешь узаконить отношения со мной, подтвердить отцовство и… И что дальше? Что будет после того, как твой отец убедится в том, что все взаправду?

– Между нами уж точно ничего не изменится, Мария, – ответили мне. – Только то, что я буду активно участвовать в жизни своего сына. От тебя же мне ничего не нужно.

Почему-то последние слова Ивлева неприятно кольнули грудь, там, где сейчас нервно дергалось сердце. В самом деле, а чего я хотела? Любви, как в волшебной сказке? Чуда под новый год? Романтики, внезапно свалившейся на голову? Меня похитили, поставили ультиматум, угрожают забрать сына.

Сказка? Это фильм ужасов какой-то, а не сказка. И я не знаю, как из этого кошмара вырваться. Даже если обращусь в полицию, мне там не помогут. Ивлев сделает все возможное, чтобы я пострадала из-за своих же действий.