Хуррит. Книга первая

– Микола Геннадьевич, он пытается обмануть прибор. – Мордовороты, стоявшие у двери, дотронулись до автоматов, сделали шаг вперед, словно собирались применить физическую силу.

– Артур Владимирович, мы же вроде договорились, – Штик поднялся из-за стола, и остановился в паре метров от меня, – мне нетрудно сменить отношение к вам, только вы пожалеете.

– Я волнуюсь, боюсь, – выпалил, изображая страх на лице. Стоящие у двери усмехнулись, явно радуясь моему состоянию. Не будь я так сильно истощен после вчерашнего, даже с учетом явного превосходства противника в численности, мог бы попытаться одержать верх. Но опутанный проводами и ослабленный, я не ел уже вторые сутки, а отбитые ребра не давали вздохнуть полной грудью, и шансов было немного.

– Боязнь – нормальное чувство, оно присуще всем людям, но вам бояться нечего, мы не варвары, – Штик вернулся за стол, скомандовав Аде:

– Повтори!

В этот раз я «волновался» меньше, на большинство вопросов отвечал честно. На лице Ады заиграла улыбка – девушка поверила, что нашла мою индикаторную линию. Я знал, что готовятся вопросы касаемо моего задания и заранее мысленно «зубрил» ответ.

Допрос длился около двадцати минут, когда после серии успокаивающих вопросов полиграфистка перешла к сути:

– Ваше задание?

– Сбор информации о поставках оружия через румынско-украинскую и польско-украинскую границу, – выдал заготовленный ответ. Девушка слегка нахмурилась и повторила свой вопрос несколько раз, перефразируя его. Ее состояние заметил и Штик, спросивший:

– Ну, что там Адочка?

– Вроде он не врет, но линия несколько повышается, – девушка покрутила настройками, – Уменьшу чувствительность аппарата, может, это от усталости.

– На такой вопрос трудно ответить хладнокровно, – философски заметил Штик, раскуривая новую сигару. Девушка бросила на него неприязненный взгляд и продолжила допрос. Скрывать фамилию Спицина было глупо, если они знали кто я, то про него знали и подавно. Когда вопросы стали повторяться уже без перестановки слов, я понял, что допрос близится к концу. Ада просто выполняла рутинную работу -нужно было сличить индикаторную линию начала и конца допроса.

– У меня все, – бросив на меня короткий злой взгляд, девушка стала снимать присоски и манжеты. Оба мордоворота подошли: один держал меня на прицеле, а второй затянул стяжку на руках, остановив кровообращение.

– Вы хотите, чтобы мне ампутировали кисти? – на мой вопрос Штик мотнул головой мордовороту. Тот разрезал стяжку и затянул новую, но на этот раз не так туго.

– Выведите его и подождите за дверью, – меня повели в коридор. Сытые холеные лица охранников раздражали, не удержался, чтобы не пустить шпильку:

– Почем сало на Окраине?

– Москалям не по карману, – не растерялся первый, а второй коротко ткнул кулаком в ребра, вызвав острую боль в левом подреберье. Мы простояли минут десять, прежде чем появилась Ада со своим чемоданчиком. Штик вышел практически следом: я думал, что девушка уходит, но она остановилась рядом, испепеляя меня взглядом.

– Жениться не обещал, – выдал я реплику, на которую оба охранника улыбнулись, заметившие состояние девушки.

– В монастырь ушла бы, чем за москаля, – не осталась в долгу Ада, вызвав хохот у мордоворотов. Дались им эти москали, можно подумать, меня обижает это слово. Мне пофиг, хоть чуркой меня назови, лишь бы дали возможность выкрутиться с этой ситуации.

– Микола Геннадьевич, куда его? – пробасил мордоворот, ткнувший меня кулаком.

– В машину, поедем на место, где его задержали, у Адочки есть идея, – Штик пошел первым, за ним повели меня, замыкала процессию красавица украинка в форме. Теперь пришел мой черед бросить на нее неприязненный взгляд: внешность ангела, а душа демона.

– Давай Хамви, – распорядился Штик дежурному. Машину пришлось подождать, видимо, стояла в гараже и использовалась для особых случаев. В этот раз мешок на голову мне не надевали, мы катили по узеньким улочкам довольно симпатичного городка. На втором ряду капитанских сидений устроилась Ада со своим аппаратом, меня же втиснули сзади, прижав своими телами, холенные охранники. Обратил внимание, что у всех модификация автомата Калашника 105 модели. Даже у нас это была не очень распространенная модель. У Штика разглядел Глок 17 в поясной кобуре, было ли оружие у Ады, кроме ее красоты, не видел. На девушке сверху была накинута куртка, скрывавшая ее филейную часть.

Штик сказал, что мы поедем на место, где меня задержали. А задержали меня прямо у периметра перед тем самым зданием. Это значило, что мои ответы их не совсем удовлетворили и остались невыясненные моменты. Словно прочитав мои мысли, Штик, не оборачиваясь, сказал:

– Есть подозрение, Артур Владимирович, что вы сказали не всю правду. Вас задержали у режимного объекта, но в том районе нет ничего для вас интересного, если верить цели вашего задания. И Ада предположила, что вы недоговариваете, она считает, что даже без ваших ответов, основываясь на показаниях сердцебиения, частоты дыхания и потливости, сможет выяснить, что именно вас интересовало. Мне кажется, вы недооценили нашего специалиста, – Штик рассмеялся противным смехом.

Меня бросило в жар – я установил маячок еще ночью, но судя по тому, что мы едем именно на то самое место – наши еще не отбомбились. Неужели маячок не послал сигнал, или радиопомехи американского оружия заблокировали его работу? А если Штик прав, и мое сердцебиение укажет на место, где установлен маячок? Я же провалю задание, которое с таким трудом выполнил. Со связанными руками я не смогу справиться с мордоворотами – спецподготовка в ГРУ была на высоте, но все же уступала подготовке индийских актеров. Оставалось ждать удобного момента – чтобы использовать полиграф, им придется развязать мне руки. Это мой единственный шанс – лучше умереть при попытке получить свободу, чем провалить задание и быть осужденным на всю свою жизнь.

Неожиданно перед нами возник затор – грузовая машина создала пробку. Разворачиваясь, водитель грузовика не рассчитал длину своего фургона, и фура намертво заблокировала проезд. Сзади нас оказались несколько машин, пока Штик, выйдя из Хамви, расчистил дорогу. Пока он осыпал всех матами, прошло несколько минут.

– Поехали в объезд, – зло буркнул особист, вваливаясь на переднее сиденье.

Пока машина ехала в объезд, а нам пришлось порядочно проехать обратно из-за реки, лихорадочно размышлял. Ничего умного, кроме геройской смерти при попытке побега, на ум не приходило. Первое задание и конец карьеры военного разведчика. От этой мысли даже негромко рассмеялся.

– Ты чаво? – мордоворот чуть не брызнул на меня слюной, обдав запахом чеснока и сала.

– Ты хоть раз в жизни зубы чистил, салоед? – Мои слова вызвали короткий смешок у Ады, сидевшей к нам вполоборота.

– Я тобой сейчас задницу почищу, – рассвирепел охранник, обиженный скорее смешком Ады, чем моими словами.

– Петро, не шуми, – окрик Штика подействовал, верзила обмяк и даже чуть отодвинулся. Мной овладела безудержное веселье – видимо, адреналин зашкаливал от скорой смерти.

– Зачем вам полиграф, ваш Петро так может дыхнуть, что вся правда сама полезет наружу с остатками пищи подозреваемого.

В этот раз Ада даже прикрыла рукой рот, чтобы не рассмеяться в голос. Обиженный Петро засопел, но промолчал, помня слова шефа. Встретившись взглядом с девушкой, я улыбнулся, вызвав ответную улыбку, которую девушка поспешно стерла с лица.

– Приехали, ты готова, Адочка? – машина затормозила, подняв кучу пыли.

– Выведите его из машины, но руки не развязывайте, – скомандовал Штик, выбираясь наружу. Поймав мой удивленный взгляд, полиграфистка пояснила:

– Мне давление не нужно, достаточно ЧСС и ЧДД, – я был готов поклясться, что услышал извиняющиеся нотки в ее голосе. Показалось это и Штику, нахмурившемуся на слова девушки. Моя надежда попытаться удрать угасла – со связанными руками против четверых шансов ноль.

– Что ты от нас скрывае … – остаток фразы Штика утонул в истошном вое сирены. На его лице отразилось недоумение, но реагировал он быстро.

– В машину, быстро! – мордовороты хоть и выглядели как тугодумы, но реагировали без промедления. Не обращая внимания на старенький белый авто, оказавшийся рядом с нами, мои охранники ринулись вперед. Словно куль, меня закинули внутрь, несчастные ребра едва не завопили от боли, хлопнули дверцы, и взревел мотор.

Стало невозможно дышать, я почувствовал, что моя грудная клетка готова разорваться, с трудом повернув голову на бок, увидел выпученные глаза охранников, а секунду спустя все вокруг озарилось таким ослепительным светом, что глаза на мгновение ослепли. Следом наступила кромешная тьма.

Глава 3

Вроде в легких нет нервных окончаний, иначе каждый вдох и выдох сопровождался бы болью. Но у меня легкие болели, болели так сильно, словно в них плескался жидкий металл, сжигавший меня изнутри. Болело все тело, будто по мне проехался грузовик, и, превозмогая боль и сдерживая стон, я открыл глаза. Наш Хамви лежал на крыше в метре от меня, причем было ощущение, что автомобиль не просто опрокинулся, а сброшен с большой высоты: крыша и стойки были смяты почти на всю длину оконных проемов, зиявших пустотой.

Фокусируя взгляд и щурясь от яркого солнца, не сразу понял, что лежу в траве, частично примятой, частично выгоревшей. Что за херня? Голова поворачивалась с трудом – адские боли простреливали аж до самой поясницы. Повсюду, куда хватало зрение, расстилалось зеленое поле высокой травы. Галлюцинации? Я ведь точно помню, что вспышка настигла нас у секретного объекта, а там худо-бедно было заасфальтировано. Да и сам секретный объект исчез: я, конечно, понимаю мощь наших ракет, но, чтобы стереть пару кварталов с лица земли и засадить его травой в полметра высотой, такого оружия не мог припомнить.

Еле слышный стон донесся из раздавленной, лежащей на крыше машины. Подняться на ноги сил не было, отталкиваясь ногами, помогая руками в стяжке, подполз на пару метров. Внутри был кавардак – три человеческие фигуры сплелись в подобие Гордиева узла, не давая угадать, где начало, а где конец человеческого тела. Стон повторился, одна из рук слабо шевельнулась.

– Живые есть? – мой вопрос прозвучал странно в абсолютной тишине. А тишина была оглушающая, не было даже дуновения ветерка, ни одна травинка не колыхнулась, не говоря о животных звуках.

– Помоги, – прозвучало из недр раздавленной машины. Голос был еле слышный, но спутать его с мужским я бы не смог при всем желании. Ада! Через боковой оконный проем невозможно было выйти даже девушке с хрупкой фигурой, я пополз налево, чтобы осмотреть возможность выхода через лобовое стекло. С каждой секундой силы понемногу возвращались – любопытство пересилило желание вытащить девушку. Пошатываясь, я встал на колено, рывком поднимая свое непослушное тело в вертикальное положение. Кругом расстилалась зеленая равнина, ни одного деревца или кустика, не говоря о городских строениях, глаз не выхватил.

В салоне машины послышался звук: вспомнив об Аде, я начал перетирать стяжку о край оставшегося куска лобового стекла. Дважды порезав руки, я смог перетереть эту пластиковую удавку: кровь хлынула в освобожденные пальцы, заставляя вскрикнуть от чувства распирания.

– Я иду, потерпи секунду, – наполовину втиснувшись в салон военного джипа через проем лобового стекла, осмотрелся. Фигур было три, но только женская подавала признаки жизни. За время, пока я возился со стяжкой, девушке удалось спихнуть с себя одно из тел. Протянув руку, ухватился за ее предплечье левой рукой, правой перехватывая кисть.

– Я сейчас потяну тебя, если будет больно, скажи.

Девушка промычала нечленораздельное, впиваясь ноготками в мою ладонь. Осторожно потянув, остановился: