Звездная пыль на сапогах

Тот, молча кивнув, сразу же передал радиограмму в штаб, только после ответив.

– Уже темнеет, поисковики выйдут завтра, а если ваш спаситель жив, то его найдут в его бригаде. Никуда он не денется.

Левибус еще раз облетел поле недавнего сражения, подобрал оставшихся в живых охранников, и спешно покинул инспектируемую бригаду.

На ступенях резиденции МакГрегора уже ждала огненно рыжая красавица-жена, сразу бросившаяся ему на шею. Она уже все знала и ждала с нетерпением, желая удостовериться в том, что муж цел.

– Я грязный, – сурово и одновременно грустно, отстранил лорд жену, отходя от левибуса.

Понимая его переживания, она молча последовала за ним, наблюдая как с мантии на блестящий пол изредка капает кровь, а по испачканному, но благородному лицу стекает струйкой не то пот, не то слеза.

Уже полчаса наместник стоял под струями турбодуша, когда рыжеволосая Лиаза не выдержав, заглянула к нему.

– У тебя все хорошо?

– Да я скоро.

Лиаза решила не уходить. Она молча смотрела, а он, также молча, закрыв глаза, стоял под тысячей струй, с напором вырывавшихся из потолка. Словно пытаясь смыть грязь и кровь не с тела, а с души. Такое сравнение пришло в голову Лиазе. Наверное, так и было на самом деле.

Стройная система ценностей потомственного земного аристократа и плантатора дала течь и трещала по всем швам. Как это раб, спас своего господина, а не бежал в попытке спасти себя. Его стража – профессиональные воины в нескольких поколениях, разбежалась в панике, а ссыльный, проходчик, преступник, вступился за своего господина, не жалея себя. Неизвестно жив ли он.

– Все ведь уже прошло, – попыталась отвлечь мужа Лиаза.

– Нет, это только начинается, – все еще не открывая глаз, ответил он. – Меня сегодня спас преступник.

Глаза Лиазы медленно поползли к бровям и обратно:

– И что в этом такого, он твой раб.

– Нет, дорогая, рабы послушно выполняют приказы, а свободный человек проявляет свободу воли, решая жить ему или умереть, независимо от приказов и чужой воли.

– Все равно он не более чем, раб, – фыркнула Лиаза. В ней количество благородной крови зашкаливало все допустимые пределы, поэтому понять многое из того, что понимал Фердинанд МакГрегор, она не могла по определению. Не зная бед и физической работы, она с детства воспитывалась как будущая жена наместника, и жизнь видела только с этой глянцево-лощеной стороны. Так думал о ней сейчас лорд, вспоминая одновременно свое детство. Только сейчас он, вспомнив покойного ныне отца, сказал ему безмолвное «спасибо». Спустя долгие годы пришло понимание, почему все подданные так любили отца и не любили его. Хотя он не был и образцом жестокости, скорее он вовсе не очень беспокоился судьбой своего народа, не был в состоянии на самом деле управлять чужими судьбами, так как не владел еще даже своей. И вот настал тот миг, перед глазами стоял отец, с печально-добрыми голубыми глазами, говоривший, «ты не сейчас, а гораздо позже поймешь все, еще не сейчас. Поймешь и скажешь спасибо».

Наместник прошептал вслух – «Спасибо», – нарушив шуршание воды и заставив жену обернуться.

Все детство и юность проплывали в памяти. Отец часто заставлял работать Фердинанда вместе с крестьянами, чем вызывал у сына бурю протеста и обид, а у придворных мальчишек смех. Особым периодом в жизни стала учеба в военной школе, где никто не считался ни с происхождением, ни со статусом. Этот темный этап стал структурообразующим в жизни, вот только позабылся, как и многое другое, занесенное налетом сиюминутного блеска и аристократических правил.

С тоской взглянув на жену через стекающую по бровям воду, он подумал, то о чем не думал никогда:

«А ведь я ее не люблю, и никогда не любил. Просто наши родители с детства решили за нас, хотя отец и говорил «всегда верь сердцу. Но ведь согласие дал я».

Мысли наместника перенеслись в недавнее настоящее, вспомнив своего спасителя, и в голове всплыла еще одна фраза отца, не о ссыльных, а о народе вообще:

«Они не рабы, они просто доверили нам себя и свои жизни, потому что уважают и верят, что мы приведем их к счастью более мудрым и безопасным путем, чем смогли бы они сами».

Степан Петрович по приказу руководства на ночь с бригадой отошел к месту следующей ночевки, которая благо была рядом. Слишком стремительное дневное нападение привело к смерти четверых и исчезновению двоих космопроходчиков, среди которых был и Нат. Работы на всем участке позади бригады Петровича были приостановлены, стояли и «асфальтеры» и все идущие позади. Утром на место происшествия первой придет группа зачистки, только после этого дадут сигнал к продолжению работы.

До этого же времени все сидели на привале, начавшемся непривычно рано.

Судебный исполнитель, контролирующий жизнь и здоровье ссыльных космопроходчиков уже второй час записывал показания бригадира и членов группы. Рассказы их мало чем отличались друг от друга, но таковы правила. Реальная ситуация вряд ли была интересна, чиновнику, просто надо взять показания. Правда, про спасителя лорда МакГрегора он спрашивал с особой настойчивостью – кто таков, откуда, как себя проявлял. И был очень опечален, узнав, что сам герой записался в списки пропавших без вести, а то и совсем не уцелел. Ценность жизни Натаниэля резко возросла, с момента спасения наместника, и судебный исполнитель, зная об объявленной награде, не хотел ее упускать.

В очередной раз бригадир, пользуясь случаем, поднял вопрос о том, что, наверное, пора бы выдать более мощное оружие направленного действия, которое военные сделали специально для космопроходчиков – абсолютно безопасное для людей, но более сильно действующее на зверей.

Исполнитель поддакивал и продолжал записывать, а опросив всех, уехал так же неожиданно, как и появился, оставив вопросы бригадира без ответа.

Бригада, шокированная дневными событиями и смертью товарищей, долго не могла прийти в себя – это было первое столь откровенно наглое нападение, за все время здесь.

Все так же знали, что уже завтра на место погибших пришлют новых ссыльных, которые, конечно же, заменят безвозвратно ушедших работников, но не смогут заменить людей, стоящих перед глазами. От знания такой конвеерности жизни становилось еще более жутко.

Глава 2. Местные

– Стемнело, пора выходить.

– Да, Джо, – ответил лохматый мужчина вставая с лавочки.

– Не надоело тебе, Алекс, спать еще, – ухмыльнулся в ответ, Джо.

– Сон это святое, – ответил он, потрепывая бороду.

– Идем святой, пилу не забудь.

На выходе из хижины ждала темнота – вечер в этом мире часто бывает коротким.

Очередной рейд за дровами должен был быть удачным – погода днем была хорошая, а, значит, проходчики накорчевали много пней, от которых всегда можно отрезать полено другое и пустить в печь или перепродать контрабандистам. Фиолетовая древесина была в этом сезоне в еще большей цене, чем в прошлом. Электрическая телега послушно плелась за двумя мужчинами, везя в своем кузове пока только две лучевых пилы.

Уже на подходе к участку, Алекс, принюхиваясь, пробурчал:

– Бородой чую, что-то не ладно.

– Да, запашок признаться необычный, – согласился Джо.

Под ногой что-то противно хлюпнуло, заставив обоих остановиться.

– Кровь, – прошептал, Джо.

– Зверушки опять погуляли. Может подсказать землякам, что эти твари яркого света боятся как черт махорки.

– Подскажи, подскажи, быстро к ним присоединишься.

– Да нет, не хочу я бесплатно работать.

– Смотри, человек, – лучом фонаря показал Джо.

– Да ну.

На земле на самом деле лежал человек, сжимавший в руке пистолет. На груди у него распластавшись и свесив голову возвышалась туша убитого зверя. Первое впечатление говорило о том, что мертвы оба и человек и животное, но по старой фронтовой привычке, Алекс все же решил проверить. Приложив к горлу человека руку, он тихонько слушал, потом улыбнулся и заключил:

– Бьется, сволочь.