Меж бессмертных и неживых. Сборник рассказов

– Только не отсюда, – добавил тигроголовый. – И запасись нормальным софтом.

– Понял. Кофе-то можно допить?

– А, что с тебя взять! – махнул бармен рукой. – Допивай… И проваливай!

Дождь прекратился.

Лавируя меж повыползавших на улицу неторопливых москвичей, я вернулся в «Маяк», кивнул Маяковскому и поднялся в комнату. Вроде бы никто не заходил. Я осмотрелся и подсел к столу.

Сетик сдох. Если каждый день мне будут гробить компьютер, то дольше трех дней не протяну – деньги кончатся. И придется возвращаться, так ничего и не выяснив.

Искушение.

Я спустился вниз и обратился к Маяковскому:

– Не подскажете, где тут можно перекусить без вреда для организма?

– Без вреда – нигде, – категорично заявил он. – Но вы можете прогуляться вниз по улице до «Двух собак». Там можно даже настоящую котлету съесть… если вы, конечно, не очень боитесь крыс.

– А чем их кормят? Человечиной? Тогда я пас.

– Сейчас даже сою кормят человечиной.

Я поморщился, но он, конечно, был прав. Потом вспомнил про сетик, который лежал в сумке на плече.

– Да, и еще такой вопрос. Где-нибудь можно найти вменяемого компьютерного мастера, который не будет пытаться надуть приезжего лоха? – Маяковский поперхнулся, и я торопливо добавил: – О присутствующих ни слова.

– Ну… А что стряслось с вашим компом?

– Был в «Зоопарке», решил почту проверить. А оттуда на меня ка-ак… прыгнет! И посетителям досталось, и охраннику. Ему особенно: где стоял – там и вырубился.

– Ничего, у Виктора как раз софт хороший. Наверняка его сразу выкинуло… Дайте-ка сюда вашу игрушку.

Я вручил ему сетик, и Маяковский, порывшись в столе, вытащил оттуда длинный кабель и полез куда-то под стойку.

– Сейчас проверим, чем вас там угостили… – Он принялся елозить мышкой по столу. – Ну… Ерунда. Гоголь-моголь – червяк, троян, дешифратор… И овердрайв. Там было что-то ценное из информации?

– Нет.

– Тогда тем более ерунда. Я сейчас все вычищу, поставлю что надо – будет как новенький.

– Что такое овердрайв? – спросил я.

Впрочем, интересовало меня другое: а не подсадит ли мне мой недешевый комнатовладелец что-нибудь наподобие этого… «гоголя»? Так, чисто из интереса?

Маяковский пару секунд смотрел на меня, потом усмехнулся:

– Вы же чистюля. Забыл. Самое простое оружие, цепляющее тех, кто, – он коснулся пальцем виска, – носит компьютер в голове. Бьет по глазам, ушам и мозгам в целом. Неприятно, но пережить можно.

– А вы тоже – того? – Я повторил его жест.

– Да, был. Потом решил, что староват уже для таких фокусов. Правда, вытаскивать ничего не стал, просто отключил – и все.

– Слушайте, а никто не пробовал выжечь человеку таким овердрайвом мозги, а потом загрузить что нужно – и управлять?

– Так и делали же, – пробурчал Маяковский, вперив взгляд в экран своего компа. – Причем еще лет пятьсот назад… где-то на Таити… нет, на Гаити. Знаете такое слово – зомби?

– Ну да.

– Ну и вот… А, ерунда это все. Трудоемко и бессмысленно. Зачем выжигать то, чем человек отродясь не пользуется? А управлять и так можно… – Он вытащил провод из моего сетика. – Все. Держите.

– Сколько с меня?

– А, пустяки. Триста пятьдесят.

Вернувшись из «Двух собак», я поставил сетик на стол и принялся искать «Сумеречный сад». На этот раз обошлось почти без сюрпризов. За исключением того, что он отказывался впускать меня без очков и перчаток.

Я не люблю виртуальную реальность. Очень уж много народу туда переселилось практически насовсем. Конечно, благодаря этим людям у лохов вроде меня всегда есть работа: должен же кто-то доставлять им под дверь жратву и железо, но…

«Сумеречный сад» занимал довольно большое пространство. Непонятно только, почему «сад»? Больше всего это место походило на старый, поглощенный джунглями завод.

Я решил не тратить время на бессмысленные поиски, вызвал виртуальную клавиатуру и набрал было фамилию отца – но спохватился. Он же сказал «на твое имя».

«Игорь Вохщин».

Передо мной возникла тень. В длинном балахоне с капюшоном, сжимающая костлявыми руками косу.

Некоторые вещи лучше встречать только в вирте.

«Могила Игоря Вохщина найдена. Прошу за мной».

Твою мать, па… Я потащился за проводником. Жнец поднялся на четвертый этаж сада (халтурщики), проследовал по едва заметной тропке, петлявшей между деревьями и остатками непонятных механизмов, и встал около большого, примерно по пояс, черного камня, над которым росло невысокое раскидистое дерево, чью видовую принадлежность отчаялся бы выявлять любой ботаник. Мой проводник указал пальцем на камень – и испарился.

Я осмотрелся. Под камнем было небольшое углубление, может быть, норка местной мышки, такой же условной, как и дерево. Я сунул туда руку. Пусто.

Вот так…

«Пароль», сказал возникший надо мной Жнец, занеся косу для удара.

Я вспомнил последний наш «разговор» с отцом. «Никогда не верь…» Кому?

«Никогда не верь бессмертным», произнес я – и вытащил из-под камня фотографию. Небольшую, такую, что умещается на ладони. Отца на фото не было. И меня тоже. Там была девушка в черных джинсах и красной футболке. Она сидела под большим деревом, обхватив колени руками, и смотрела мимо объектива, склонив голову к левому плечу…

Мама.

Фото было ретушированным. На нем должен был быть еще кто-то, слева от девушки. Если бы я не был в очках, если бы комп был у меня в башке – уверен, я бы этого не увидел.

В стволе дерева на фото было дупло. Я поднялся и обошел вокруг того, что росло у моей «могилки». Сначала против часовой стрелки, потом по. Дерево стало сохнуть и терять листья.