Поцелуй феи. Книга1. Часть2

День шестой и далее

Рун открыл глаза. В горнице было почти совсем светло. За окошком виднелось вступающее в права утро – ещё нет солнечных ярких красок, но тьма уже полностью ушла. Лала спала рядом на своей перинке. Их руки ночью расцепились, она подобрала свои ручки к себе, её волосы рассыпались по полу вокруг неё золотистым шёлком, виднелся из-под одеяла и кусочек узорчатого крыла. Рун полюбовался на эту картину немного, чувствуя как сразу поднимается настроение. Встал, зевнул, потянулся. Надел рубаху. Бабули в избе не было, как всегда уже в делах. Он вышел на двор. Погода стояла идеальная, ни облачка, безветрие. Похоже, поездке в город сегодня быть. Бабушка ходила меж грядок, поводя руками. Рун умылся из бочки, подошёл к ней.

– Проснулся, сынок? – добродушно сказала она.

– Ага.

– А смотри, чего я могу.

В её голосе слышались нотки довольной гордости. Она провела рукой над грядкой. Среди стоящих рядами растений возникла небольшая земляная фигурка коровы. Рун с изумлением уставился на это диво. Бабушка повела рукой снова. Коровка исчезла, вместо неё появился конь. Провела ещё раз. Конь сменился на несколько овечек и пастушка с посохом.

– Вот это да! – восхитился Рун. – Откуда ты так умеешь?

– Я оказывается могу с земелькой что хочу делать, вообще всё, – поведала старушка. Её лицо сияло детской радостью. – Надо только представить в точности, как должно быть. И оно будет.

– Да! – покачал он головой. – Чудеса вокруг нас. Сплошные, куда не глянь.

– А она ещё какие-то чудеса делала? – с любопытством поинтересовалась бабушка. – А какие, сынок?

– Вчера ничего не делала. Как ни странно, – усмехнулся Рун. – Впервые кажется такое с ней. Некогда просто было, я думаю, платья мерила дочек баронских, ты же знаешь. Ей очень нравилось это. Мне в каждом платье показывалась. Красотища! Глаз не отвести.

– Ты бы хоть мне подробней рассказал, внучок, что у барона было. А то так скупо вчера, – чуть с укором попросила бабуля. – Всё не можете друг от дружки оторваться.

– Да она тебе вчера взахлёб рассказывала. Всё и рассказала по-моему, – оправдался Рун.

– Ну она что с ней было рассказывала. А ты-то как? Как барон к тебе? Благоволил, не гневался?

– Не гневался. Просто не замечал меня. И слава богу. Так-то меня многие теперь замечают. И слуги, и знатные люди. С начальником стражи говорил даже. С офицером одним.

– Надо же! – подивилась бабуля. – А что тебе говорил господин начальник стражи?

– Да так. Про деда спрашивал. Про своего деда сказал. Мол, воевал на той же войне, что и наш. Предлагал ратному делу поучиться. Бесплатно.

– Вот ты у меня какой теперь! – с гордостью молвила старушка. – Кто с тобой беседы ведёт. Глядишь, и в люди выбьешься.

– Ну, ты тоже вон какая. Кудесница, – похвалил её Рун. – Не чета мне.

– Кудесница, – рассмеялась бабуля, вроде бы и с юмором, с самоиронией, но явно и польщённая таким званием.

Со стороны улицы послышался какой-то шум.

– Что это там? – обеспокоилась бабушка.

– Пойду посмотрю, – пожал плечами Рун.

Он направился за дом, к калитке. Чем ближе он подходил, тем отчётливее слышал звуки тихих голосов. Словно негромкая перебранка происходит рядом с их избой. Так оно собственно и было, через ограду Рун увидел дядю Яра, который спорил со стражниками.

– Иди отсюда подобру-поздорову, кому велено! – шипел на дядю один из стражников, стараясь не поднимать лишнего шума. – Не то в темницу тебя отправим.

– Но это мой дом! – тоже тихо возражал дядя. – Вы понимаете, что это мой дом?! Я к себе пришёл!

Дядя заметил Руна, поглядел на него беспомощно:

– Рун, подтверди, что это мой дом. Мой.

Рун всё же надеялся, что дядя одумается и не придёт требовать с Лалы чудес, как обещал. У него возник мимолётный соблазн соврать. Заберут Яра в темницу, и проблема решена. Но соблазны соблазнами, а поступать надо по совести.

– Да, – отозвался он. – Это дядина изба. Пустил нас, когда погорели.

– Но сам-то он здесь не живёт, верно? – задал вопрос стражник.

– Верно, – кивнул Рун. – Он в замке служит. Там и живёт.

– Ну и что ты тут мне тогда мозги пудришь!? – угрожающе воззрился стражник на Яра. – Что с того, что он твой? Тут фея живёт, а не ты. Ты как бы сдаёшь этот дом. А ежели бы, допустим, ты барону сдавал свою хибару, тоже бы припёрся и полез к нему без приглашения? Понимаешь, о чём я?

– Стал бы барон в такой избёнке жить, – позволил себе скепсис Яр.

– Ты дураком-то не прикидывайся! Ты писарь, умным должен быть. Я говорю умозрительно, для примера, – рассердился стражник.

Рун тем временем вышел через калитку, подошёл к стражникам.

– Пропустите, пожалуйста, дядю, – попросил он. – Мы же родственники. Это сын бабули. Как его можно не пустить?

– Коли велено, пусть проходит, – тут же согласился стражник. – Но на будущее, без приказа и в следующие разы будем гнать в такое время. Родственник приходи в урочный час. Фея спит ещё поди.

– Вообще-то он прав, дядя, – сказал Рун. – Лала спит. Я пока не могу вас в дом пустить. Она хоть и одетая спит, но вы всё же чужой мужчина для неё. Ей неловко будет.

– Вот! – со значением произнёс стражник.

– Подожду пока во дворе. С тобой поговорю, с маманей, – смиренно молвил Яр. – Маманя-то не спит уже, я думаю? Наверное уж давно в огороде.

– Ага. Уже там, – слегка улыбнулся Рун.

Дядя направился к избе.

– Спасибо, – с искренней признательностью поблагодарил Рун стражников.

– Да не за что, парень. Мы честно свою службу служим, – серьёзно ответил тот из них, что спорил с Яром.

Рун вслед за дядей прошёл за ограду, затворил за собой калитку. Они пошли вкруг избы в огород.

– Так что ты надумал, Рун? – поинтересовался дядя тихо-тихо спокойным голосом. – Отдашь мне желание, как по совести полагается?

– Я не думаю, что это по совести, – заметил Рун с сожалением. – Я не могу требовать с Лалы желание для вас. Это… так нельзя.

– Но ты не истратил это желание? – в голосе дяди прозвучали оттенки надежды и затаённой угрозы.

– Нет.

– С феей дашь мне поговорить?

Рун задумался.

– Ну… да, – нехотя озвучил он своё решение. – Когда проснётся. Но это неправильно. Требовать с неё.

– Правда на моей стороне, – возразил дядя.

Они подошли к бабуле.

– Здравствуй, сынок, – встревожено обратилась та к Яру. – Ты чего так с ранья? Али случилось что?

– Нет. Просто зайти решил.

– Понятно. А смотри, чего я могу, – поторопилась похвастаться старушка.

– Я пойду к Лале, подожду, пока проснётся, – предупредил дядю Рун.

Яр кивнул. Рун отправился в избу. Чувствовал он себя… растерянным. Понимал, что Лалу надо как-то защитить. От подобного. Но как? Не пустить дядю в собственный дом? Нет тут никаких вариантов. И от него самого в этой ситуации кажется ничего не зависит. Он вошёл в избу, прошёл в горницу. Лала, заслышав его шаги, села на лежанке, буравя его весёлыми глазками. Рун тоже сразу повеселел, глядя на неё.

– Разбудил тебя? – улыбнулся он. – Извини.

– Нет, сама пробудилась, – отозвалась Лала, продолжая радостно смотреть на него, словно ожидая чего-то.

– Я хороший жених, я как раз пришёл тебя обнимать, – сообщил он чуть с юмором.

Лала тут же выпорхнула с лежанки, и через мгновение уже прижалась к нему, сияя. Вздохнула счастливо.

– Доброе утро, суженый мой.

– С тобой каждое моё утро страх какое доброе, – поведал он.

Лала рассмеялась.

– Опять ты ничего не видала. Мой голый торс, – постыдил он её. – Ну что же это такое, для кого я рубаху снимаю?

– Я думала, тебе жарко, поэтому ты снять её стремишься, мой дорогой.

– Нет, это только повод. Хочу тебя влюбить. Таков мой план.

– Сочувствую, что он пока не действует.

– Не действует, – кивнул Рун, любуясь её очаровательными глазами. – Но я добьюсь, чтоб он сработал.

– Мечтай, мечтай, – лукаво прищурилась Лала.

Они смотрели друг на друга, и смотрели, и смотрели.

– Ах, Лала, там дядя пришёл, – с сожалением молвил Рун.

– Ну и что?

– Хочет с тебя чуда требовать.

– Требовать? – изумилась Лала. – Как это требовать?

– Думает, раз я тебя дедовым зельем поймал, то из трёх желаний как минимум одно ему принадлежит. Как наследнику дедушки. Только это зелье ему не нужно было. Оно никому было не нужно. Дедушка мне его оставил. Знал, что всем другим кроме меня оно неинтересно. Никто же не верил, что оно настоящее. Дедушка уж сколько лет как умер. А дядя лишь сейчас спохватился. Как я тебя поймал.

– Да уж, – покачала головой Лала сочувственно. – Твоего дяденьку обуяла жадность до чудес. Это печально.

– Прости меня, милая. Я не знаю, как тебя уберечь от его требования, – повинился Рун. – Ничего в голову не приходит. Думал, думал, да не надумал.

– Нашёл о чём горевать, глупенький, – разулыбалась Лала. – Это пустяк, Рун.

– Он с тебя не пустяк будет испрашивать. Он умный. Наверняка что-то серьёзное загадает.

– Это всё неважно, любимый. Я не стану выполнять его желаний.

Лала неудержимо сияла счастьем.

– Он грозил в суд на нас подать, ежели желание не уступим, – продолжил свой рассказ о дяде Рун.

В глазках Лалы на мгновенье отразилось глубокое недоверчивое недоумение. А затем она рассмеялась звонко от всей души.

– Такого я ещё не слыхала! – произнесла она сквозь переливы своего дивного смеха. – Чтобы с феи чудо через суд требовали.

Её веселье передалось Руну, тоже заставив его тихо засмеяться.

– А вдруг засудит, – проговорил он с иронией.

– А я судью околдую, – нашлась Лала. – Пойдём к твоему дяде, Рун. А то ждёт наверное в нетерпении. Мечтая о чуде. Не даст насладиться женихом с утра, нехороший. Всю ночь томилась.

– Лучше я его сюда позову. Там бабуля, она не знает. Про это всё. Неловко будет при ней о таких вещах.

– Зови, заинька мой.

Рун, совершенно успокоившись, в приподнятом настроении вышел из избы.

– Дядя, – крикнул он, – Лала проснулась. Хотите с ней пойти поздороваться?

– Да, хочу, – сразу отозвался тот.

Было заметно, что магия бабушки произвела на него неизгладимое впечатление. Выражение его лица демонстрировало сложную смесь чувств – потрясение, удивление и напряжённую мыслительную работу по переосмыслению основ мирозданья и своих намерений, чего же стребовать с феи. Иначе говоря, в некотором шоке пребывал человек. Хоть и знал от супруги заранее о бабушкином новом даре, но знать о чуде и лицезреть его, это разное. Рун подумал, он сейчас увидит ещё и обстановку в доме. Это его добьёт. Да и Лалу-то он видел всего раз и в ином платье.

– Вот это у мамани колдовство! – шепнул дядя Руну, подойдя.

– Она теперь волшебница. Настоящая, – поведал Рун. – Вы, дядя, знаете, как у нас всё в дому стало?

– Слышал, – кивнул Яр. – И гляжу уж на избу. Окна увеличились. Перекос исправился. Отхватил ты, Рун, невесту себе. Даже боязно как-то. От столь великой силы. А что у неё бы загадать? Может тоже магический дар какой?

Рун только вздохнул в ответ, открывая дверь. Едва оказавшись внутри, дядя ожидаемо остолбенел.

– Богато! – вымолвил он ошарашено. – Ох и богато! Даже барону… далеко до этого.

– Дядя, пойдёмте, потом осмотрите всё, – попросил Рун.

Яр подчинился. Лала, как всегда, встречала гостя во всей красе, крылышки расправлены, на устах радушная улыбка. Если дядя и хотел что-то требовать, то сразу позабыл об этом.

– Доброе утро, дорогой дяденька Яр, – поприветствовала его Лала.

Он не смог выдавить из себя ни слова, зато поклонился в пояс.

– Давайте присядем, дяденька, – предложила Лала. – Нам надо поговорить.

– Надо, – неимоверным усилием воли Яр взял себя в руки, вырвавшись из шокового состояния.

Он был бледен, но в глазах появилось осмысленное выражение. Наступил самый ответственный момент его жизни, как ему казалось. Когда решается судьба. Лала присела на лавочку, пригласив его ручкой последовать её примеру. Он послушался. Рун сел в стороне на табуретку.

– Вы знаете, для чего я здесь? – осведомился Яр осторожно.

– К несчастью да, – мягко ответствовала Лала, глядя на него с сочувствием.

– К несчастью? – удивлённо повторил он за ней.

– Мне жаль, но я не могу дать вам то, чего вы хотите.

Яр на какое-то время растерялся, храня молчание. Лала ждала. Наконец он поднял глаза.

– Но вы признаёте, что это моё желание по праву? – с надеждой посмотрел он на неё.

– Ах, дяденька Яр, нет у вас никаких прав на меня. И никогда не было, – по-доброму произнесла Лала.

– Но… зелье…

– Что зелье. Это ничего не значит. Для меня, – голосок Лалы был исполнен вежливым участливым сожалением. – Если вы ищите каких-то справедливых объяснений своему желанию истребовать с меня чудес. То я скажу. Зелий у вас в мире наверное делают много. А много ль ловят фей? Это лишь личная удача ловца. Меня послало Руну небо. Не вам. Не вам и предъявлять мне счёт на чудо. Но вы поймите, милый дядя Яр, мне нет до справедливых объяснений дела. Я не имущество, чтобы меня делить, по справедливости иль как-нибудь иначе. Раз небо выбрало Руна моим ловцом, то и моя магия ему назначена. Чудо феи всегда надо заслужить. Рун заслужил тем, что меня поймал. А вы чем? Мне, собственно, не жалко колдовать и для других. Когда тому имеется достойный повод. Вот бабушку же Иду одарила. И вас бы может чем-нибудь смогла. Ведь вы нам не чужой. Однако вас обуяла жадность до моих чудес. Фея никогда не сможет творить волшебство для человека, которого обуяла жадность. Вы сами мне закрыли все пути, чтобы творить для вас. Теперь я не смогу. Мне жаль. Я физически не смогу. Мне магия не подчинится, когда я попытаюсь. И ничего не выйдет. Феи вознаграждают лишь за доброе сердце. Но не за жадность. Хоть по суду, хоть без суда. Не в силах буду, даже если Рун попросит колдовать для вас. Теперь уже никак. Простите.

Чувства человека, который был на волосок от исполнения мечты, и в миг её лишился. Это глубокие чувства. И сильные. Яр был обескуражен. И потрясён. И от стыда густой покрылся краской. Взор потупив, сидел понуро, глядя в пол.

– Это всё жена, – горестно пожаловался он. – Вот же проклятая баба! И пилит, и пилит. Да это наше зелье, иди потребуй. Могли бы то, могли бы сё. Как короли б зажили. Не дай себя обокрасть. Да ты глупцом будешь, племяннику позволив всё присвоить. Вернусь, уж я ей покажу. Проучу хорошенько.

– Вы что, дяденька Яр! Разве можно супружницу колотить? – ужаснулась Лала. – Не обижайте её, пожалуйста. Пообещайте, что не станете. Она уже сама себя наказала. Тем что лишила надежды на чудеса. Это большое наказание. Большой урок на будущее. Не надо обижать её. Прошу вас.

– Не буду, – отрешённо пообещал Яр.

– Не печальтесь, пожалуйста, дяденька Яр, – попросила Лала с мягким сочувствием. – Нет повода. Ведь вы не получили лишь того, что вам итак не полагалось. А значит, нет причины горевать. Тем более, когда у вашей мамы. Теперь есть дар магический. Она же ваша семья. Вы можете гордиться ею. Своей семьёй.

– Пожалуй так, – вздохнул Яр. – Просто… позор какой.

– Где здесь позор? – искренне подивилась Лала. – Никто же не узнает кроме нас. Об этом случае. А нам вы не чужой. Мы знаем, вы хороший. И не осудим. Просто вы ошиблись. Пустое недоразуменье, которое мы с Руном уж забыли. Ведь правда, дорогой?

– Ага, – подтвердил Рун. – Ничего плохого вроде не произошло. Поговорили и всё выяснили. Да выбросили из памяти. Зачем такие пустяки в ней держать. Всё не упомнишь.

Яр поднялся.

– Пойду я, – промолвил он с потерянным видом.

– Может покушать останетесь? – предложила Лала. – Мы были б рады.

– Я сыт, благодарю, – всё так же отрешенно ответствовал Яр. – Супруга накормила. Готовить она мастерица.

– Не колотите её, – напомнила Лала с улыбкой. – Так нельзя.

– Нет, не буду, – заверил Яр. – Сам виноват. До свидания.

Он быстро вышел. Хлопнула дверь. Лала посмотрела печально на Руна.

– Жалко его, – поведала она. – Расстроился так. И ничего не поделаешь. Я правду сказала. Чудеса феи… не даруются беспричинно. Надо заслужить. Обязательно. Именно поэтому они ценны. Правда иногда сие жестоко. Как будто. Но я тут не виновата, Рун. Так мир устроен. Обними меня. Мне грустно.

Он сразу переместился к ней на лавочку. Она прижалась. Улыбнулась тепло:

– Так лучше. Полегче.

– Красавица моя, – порадовался он тому, что она рядом.

Лала промолчала. Не всегда нужны слова, чтобы выразить чувства. Её личико отражало смесь доброй печали и тихого счастья.

– Удивляюсь я на тебя, милая, – признался Рун.

– Почему?

– Ты так уверенно ведёшь себя порой. Со всеми. Святых отцов тогда выставила. С бароном как с ровней. Пред строем ратников само очарованье. И перед дядей совершенно… не растерялась. А я вот да, к примеру. Немного.

– Ну я-то не сидела по лесам, – объяснила Лала. – Фей любят. Я всегда была любима. Все мне рады. И в наших краях, не только здесь у вас. Привычно быть в центре внимания. Я редкая фея, мой славный. Очень. Меня замечали даже среди других фей. К тому же здесь ни у кого нет власти надо мной. Кроме тебя.

– У меня есть власть над тобой? – развеселился он.

– Есть, – лукаво отозвалась Лала. – Откажешься обнять, и всё. И я не выдержу.

– Так я сам хочу. Сам себя наказывать?

Лала рассмеялась тихо.

– Ну, значит это у меня власть над тобой, – довольно произнесла она.

– Вот это в точку, – кивнул Рун.

***

Рун ещё нескоро ушёл. Они с Лалой некоторое время провели друг с другом. Затем Лала вызвалась помогать бабушке готовить. Ей увлекательны были нехитрые деревенские дела по хозяйству – и потому что в диковинку, и потому что помогать нравилось. Сияла всё время улыбкой, они с бабушкой говорили о чём-то, смеялись обе. Руну приятно было видеть эту тихую семейную идиллию. Сам он слазил в погреб, вспомнив, что бабуля просила почистить, оценил фронт работ. Частично перебрал овощи, нашёл сколько-то подгнивших, выбросил. Далее был завтрак. Люди уже не несли с самого утра подарки Лале, но бабушка теперь часто ходила по деревне, дарили ей днём, съестного было много. Те, кто знал голод, всегда рационально относятся к пище. Сколько бы её не было, в первую очередь постараются использовать скоропортящуюся. А лето это не зима, жарко, быстро портится много чего. В общем, на сей раз бабушка сотворила какую-то кутю, непонятную обжаренную смесь из всякой всячины, обычно-то она готовила довольно аппетитно, но кутя и есть кутя, плюс, Лала похоже пыталась улучшить блюдо магией, да не вышло у неё. Вкус был, мягко говоря, странный. И всё же вполне съедобный для простых деревенских жителей. Лала, отведав сей кулинарный изыск, смущённо загрустила.

– Милая, ты не ешь это, если не нравится, ешь что хочешь, – ободряюще посмотрел на неё Рун. – У нас вон сколько всего: и сыры, и мёд, и булки, и хлеб, и… чего только нет. Заботятся о тебе люди, и дарят и дарят.

– Мне нравится, – возразила Лала.

– Это заметно, – усмехнулся Рун. – После баронских яств наверное тяжело есть подобное? Прости.

– Не тяжело, – буркнула она. – Просто. Стыдно. Я кажется испортила это кушанье. Что-то не получилось. Думала, это не сложно. А оно…

– А как ты его испортила? Ты над ним колдовала? – с хитрецой на физиономии поинтересовался Рун.

– Н…нет, – улыбнулась Лала лукаво.

– Ну, значит ты тут и ни при чём.

– Невкусно, дочка? – опечалилась старушка. – Я старалась. Вроде ничего.

– Очень вкусно, бабушка Ида, – Лала героически продолжила трапезу.

– Может нам всё же выкидывать лишнее, бабуль? – предложил Рун. – Ну много же, нам не осилить, свиней нет, чтобы скармливать. А то так и будем каждый день надсажаться бурдой. При том что у нас столько отличной еды.

– Нельзя добрую пищу выкидывать сынок. Грех это, – покачала головой старушка. – Пища это святое. Я вот в детстве хлебнула голода. И кору ела с деревьев, и листики. И букашек. И землю. Многие помёрли тогда.

Она вздохнула. Лала с бесконечным сочувствием поглядела на неё, и с ещё большей стойкостью отправила очередную ложку бурды в ротик.

– Ну, сейчас-то не голод поди, – заметил Рун спокойно.

– Привередлив ты стал, внучок, после баронских угощений, я смотрю, – улыбнулась бабуля.

– Ага, даже слуги в замке удивлялись, насколько я привередлив, – с юмором отозвался Рун. – Сегодня опять наемся яств чудесных. Прям предвкушаю.

Вскоре завтрак был окончен. Рун с Лалой снова отправились на свою любимую лавочку около избы. Весело щебетали птички, радуясь новому дню, летали пчёлки, в воздухе стояла свежесть, доносилось мычание коров и похрюкивание, периодически кричали своё «кукареку» петухи. Обычное безмятежное деревенское утро.

– Ну что, Лала, привыкла быть сельской девушкой? – спросил Рун тихо.